Дэвид Эддингс - Обитель чародеев

Лицо Эльвара побелело, и он опять попятился в страхе от Миссии.

— Я полагаю, это все, Эльвар, — подвел черту король Чо-Хэг.

Жрец принялся озираться, затем повернулся и быстро покинул зал вместе со своими людьми.

— Пусть он уберет его, Дерник, — сказала Полгара кузнецу. — И посмотри, нельзя ли что-нибудь сделать с узлами.

— Можно запечатать свинцом, — задумчиво произнес Дерник. — Уж тогда он не сумеет их развязать.

— Ну что ж, попробуй. — Она обвела всех взглядом. — Вам, наверное, будет интересно узнать, что отец проснулся. Старый дурак оказался крепче, чем мы думали.

Гарион вздрогнул, стараясь уловить в её словах и интонации намек на то, что она чего-то недоговаривает, но лицо тети Пол оставалось совершенно непроницаемым.

Бэйрек громко засмеялся, обрадованный хорошим известием, и хлопнул Хеттара по плечу.

— Я же говорил, что он оклемается! — воскликнул он. Собравшиеся обступили Полгару и принялись расспрашивать её о здоровье отца.

— Он проснулся, — заявила она. — Вот и все. Скажу только, что каким он был, таким и остался. Успел уже пожаловаться на жесткую кровать и потребовал крепкого пива.

— Я немедленно пришлю ему, — сказала королева Сайлар.

— Нет, Сайлар, — остановила её Полгара. — Вместо пива он получит бульон.

— Это ему придется не по нутру, — заметил Силк.

— Вот незадача, — улыбнулась тетя Пол и повернулась, чтобы идти к больному отцу, но остановилась и, прищурившись, посмотрела на Гариона, который сидел рядом с Адарой и размышлял над её словами. — Я вижу, что ты уже познакомился со своей кузиной?

— С кем?

— Не сиди с открытым ртом, Гарион, — посоветовала она. — А то ты похож на идиота. Адара — младшая дочь сестры твоей матери. Я что, никогда тебе не говорила о ней?

Ошарашенный Гарион воскликнул:

— Тетя Пол! Как ты могла забыть об этом?

Адара, испуганная неожиданным открытием, вскрикнула, бросилась ему на шею и крепко поцеловала.

— Дорогой брат!

Гарион покраснел, потом побледнел, снова покраснел. Сначала он уставился на тетю Пол, затем перевел взгляд на кузину, не в силах вымолвить ни слова.

В последующие дни, когда все отдыхали после тяжелого и длительного перехода, а тетя Пол ухаживала за Белгаратом, Гарион проводил с кузиной каждую свободную минуту. С самого раннего детства, будучи совсем еще ребенком, он считал, что вся его семья — это тетя Пол. Позднее он узнал, что господин Волк — Белгарат — тоже его родственник, хотя и очень дальний. Однако Адара — совершенно другое дело. Оказалось, что они одногодки, и кузина сразу заполнила всегда существовавшую пустоту, воплотив в себе всех сестер и кузин, а также прочих родственников, которые были у других, но которыми судьба не наградила его.

Адара показала ему все закоулки Стронгхолда. Бродя по длинным пустым коридорам, они держались за руки и говорили, говорили, говорили… Потом садились в каком-нибудь тихом уголке и, смеясь, открывали друг другу самих себя. К своему удивлению, Гарион обнаружил, что никак не может наговориться. Обстоятельства минувшего года приучили его к сдержанности, и сейчас то, что накопилось, требовало выхода. Очень любя свою высокую и красивую сестру, он сообщил ей самое сокровенное, то, о чем не осмелился бы сказать ни одной живой душе на свете.

Адара отвечала ему такой же глубокой любовью, внимательно слушая, как брат стремится излить свои чувства.

— Ты правда можешь сделать это? — как-то спросила она, когда в яркий зимний полдень они сидели у одной из бойниц, сквозь которую виднелось безбрежное море пожухлой травы, раскинувшееся до самого горизонта. — Ты в самом деле чародей?

— Боюсь, что так.

— Боюсь?

— С этим, понимаешь, связано много всяких неприятностей, Адара. Сначала я не хотел такому верить, но всякие странные веши происходили… потому что я так хотел. Наконец наступил такой момент, когда я перестал сомневаться.

— Докажи! — потребовала она. Он нервно дернул головой:

— Извини, но давай обойдемся без ненужных эффектов. Видишь ли, поднимется шум, и его может услышать тетя Пол. Она будет страшно недовольна, что я делаю это, чтобы покрасоваться.

— Признайся, что ты боишься её?

— Не совсем так. Я просто не хочу, чтобы она разочаровалась во мне. — Гарион задумался. — Как тебе объяснить… Как-то мы здорово с ней поругались, в Найссе. Я наговорил много лишнего, чего не хотел говорить, а она рассказала о том, что она вынесла ради меня. — Он уставился в окно, припоминая слова тети Пол на корабле Грелдика. — Она отдала тысячу лет мне, Адара… точнее, моей семье, но в конечном счете тому, чтобы я стал тем, кем сейчас являюсь… Она пожертвовала всем, что было ей дорого. Теперь ты представляешь, чем я ей обязан? Я сделаю все, что она захочет, и скорее отрежу себе руку, чем снова доставлю ей огорчения.

— Ты очень её любишь, да, Гарион?

— Спрашиваешь! Мне кажется, что нет таких слов, которые могли бы передать то, что существует между нами.

Адара, ничего не говоря, взяла его руку и крепко сжала. её глаза светились любовью к брату.

Под вечер Гарион отправился в комнату, где тетя Пол возилась с непослушным пациентом. Дни вынужденного безделья сделали Белгарата раздражительным, и следы этой раздражительности были видны на его лице даже когда он дремал, обложенный подушками. Тетя Пол, в своем привычном сером платье, сидела рядом и перешивала одну из старых туник Гариона для Миссии, устроившегося в ногах и глазевшего на её руки, в которых проворно мелькала игла.

— Как он? — тихо спросил Гарион, глядя на спящего предка.

— Поправляется, — ответила тетя Пол, откладывая шитье. — Настроение у него портится, а это хороший признак.

— Не заметно, что он?.. Ну, ты понимаешь, — Гарион неопределенно взмахнул рукой.

— Нет. Пока что нет. Вероятно, слишком рано.

— Вы не перестанете шушукаться? — громко произнес Белгарат, не открывая глаз. — Невозможно заснуть!

— Ты сказал, что тебе не спится, — заметила Полгара.

— То было раньше, — огрызнулся он, открывая глаза и замечая Гариона. — Ты куда запропастился?

— Гарион знакомился со своей кузиной, Адарой, — объяснила дочь.

— Мог бы забежать и проведать деда, — пробурчал старик.

— Кому приятно слушать твой храп, отец?

— Я не храплю, Полгара.

— Как скажешь, отец, — спокойно согласилась она.

— Только не надо жалеть меня, Пол!

— Конечно, не буду, отец. Послушай, может выпьешь чашку хорошего бульона?

— Я не хочу чашки хорошего бульона. Дай мне мясо… с кровью да кружку крепкого пива.

— Но ты не получишь мясо с пивом, отец. Ты будешь есть то, что я тебе дам… Сейчас это будет бульон и молоко.

— Молоко?!

— Ты предпочитаешь овсянку?