Сергей Чехин - Пламенные Сердца. Испытание Веры

Злые желуди попадали один за другим. Сирота и колдунья увлеченно раздавали им щелбаны и раскидывали по траве.

— Победа! — воскликнула Марфа и потрепала соседку по макушке. — Видишь, вместе мы сила. Будь у меня такая подруга, я бы ничего не боялась. Тебя, наверное, обижают в деревне?

Вера угрюмо кивнула.

— Меня тоже не очень-то любили. Но мой отец был солдатом и никто не осмеливался обидеть его дочь. Однажды он погиб — все солдаты рано или поздно погибают, такая у них судьба — и вот тогда селяне отыгрались по полной. Слушай, а давай убежим вместе? Всяко проще будет, чего нам терпеть порознь?

Девочка опустила глаза и неуверенно повела плечами.

— Да ладно тебе. Мы с братом почти год провели в деревне. Думали, когда-нибудь от нас отвяжутся. Не-а, не отвязались. Только сильнее давить начали, со свету сживать. Похожая история, да?

Вера снова кивнула.

— Пойдем с нами, пожалуйста, — притворно взмолилась ведьма, за долгую жизнь научившаяся лгать как никто иной. — Брат ранен, я не справлюсь без твоей помощи. Если что — уйдешь, когда пожелаешь. Никто тебя силком держать не будет, ведь мы в одной беде, сестренка. Ты должна понять.

Марфа протянула руку, Вера посмотрела сперва на грязную ладонь, потом в полные фальшивых слез глаза ведьмы и медленно поднялась. Две девочки, похожие как близнецы, зашагали в сторону заброшенной избушки.

— Ну что, господин аскет, изловили упыря? — спросил Трофим с порога.

— Нет. — Андрей вернул ножны на крючок. — Даже не нашел еще.

— Хм, странно… Думал, у вас чуйка на них особая. Да и забить гадину днем сподручнее.

— Бросьте, я обычный человек. А вот насчет дня вы совершенно правы, потому-то вампиры столь тщательно прячутся. У вас тут поблизости никаких пещер нет? Или шахт заброшенных?

Староста почесал лысую макушку и развел руками:

— Окромясь тракту ничего примечательного не имеется, уж извините. Кушать будете? Женка картошечки пожарила с лучком!

— Спасибо, не голоден. Вы бы лучше Веру покормили, коль еда лишняя есть.

— Дык а зачем ее кормить? Она ж на упыря не охотится. Да и работница из нее никудышная, даже свиней выпасти не может.

— А может ей просто не дают работать? Сложно чего-то добиться, если тебя гоняет вся деревенская шпана.

— Да вы что? — воскликнул старик, схватившись за сердце.

— К чему это фальшивое удивление? — устало хмыкнул Андрей. — Прекрасно все знаете, но ничего не делаете. Отвезли бы девчонку в город и отдали б в приют… Мне же кажется, вы просто пытаетесь сжить ее со Свету. Ведь тогда изба достанется вам, верно?

— Ой, клевещете! Ой, наговариваете! — запричитал Трофим. — Да я бы… я бы вот к себе б ее взял, да местов нетути, сами поглядите — все по лавкам, да по полатям. Куда же вы, господин аскет?

— Где она живет?

— Из ворот выйдите — третий дом налево по нашей стороне.

— Хорошо. Там и заночую.

— Как же… а мы вам на печке лежанку подготовили! Теплую, с тремя одеялами.

— Мне трех не нужно. Плохо, знаете ли, когда у одного — три, а другого — ни одного. Спокойной ночи, господин староста.

— А если упырь залезет?

Странник пожал плечами:

— Картошечки ему предложите. Или лежанку теплую.

Прикрыв за собой дверь, Андрей вышел на улицу. Он сразу же нашел дом Веры — изба выделялась на фоне соседей как плешивая хромая дворняга среди породистой стаи. Прогнившая насквозь соломенная крыша, покосившиеся покрытые мхом стены, заросший бурьяном двор, дырявый забор с выломанными досками… жалкое зрелище. Как здесь жить-то вообще, особенно зимой?

Едва аскет коснулся калитки, та чуть не упала, качнувшись на ржавой петле. Детвора с интересом наблюдала, как странник продирается сквозь кусты крапивы и лопухов в половину его роста. Он будто плыл в зеленом колышущемся море и постоянно озирался по сторонам, выискивая кого-то. Но не слышал ничего, кроме копошения мышей под полом да шипения диких кошек, которым такая хибара краше княжеского терема.

— А где хозяйка? — сдался наконец Андрей.

— В лесу, — пискнула девочка лет восьми с большой тряпичной куклой в руках. — Она дома только ночует, да и то не всегда.

— Ясно. Что же, насчет ночевки тут я тоже погорячился. Но и к старосте не пойду. Слушай, а где Веру можно найти? Может, у нее места излюбленные есть?

— Если б мы знали, — красноречиво ответил толстый паренек с хворостиной за поясом. — Правда, недалече есть старый охотничий домик. Думали, она там прячется, даже пару раз засаду устроили, но все впустую.

Мальчишка говорил столь спокойно и обыденно, словно обсуждал охоту на зверя, а не на человека. Видимо, травля сироты не только не возбранялась, но и всецело одобрялась. Андрей бросил хмурый взгляд на дом старосты, но спросил о другом:

— А чего сами там не играете?

— Страшно, — пискнула девочка, обняв куклу.

— Ага, — кивнул толстяк. — Раньше играли, а сейчас боязно даже днем. Каким-то недобрым домик стал.

— Как его найти?

— Да вон туда идите, не промахнетесь, — парень ткнул пальцем в сторону леса.

— Спасибо, — Андрей положил ладонь на рукоять меча и быстрым шагом пошел в указанном направлении.

Сирота сама не поняла, как оказалась на пороге заброшенной избы — так сильно ее одурманили заклятьями и сладкими речами. А когда в полной мере осознала незавидную участь — деваться было некуда: единственную дверь караулила ведьма с изогнутым кинжалом в руке, с острия которого капала ярко-синяя жижа, пахнущая тухлыми яйцами и бузиной.

— Иди в угол и сиди смирно, — прошипела женщина, совсем недавно бывшая доброй и ласковой беглянкой. — А то свяжу.

Вера подчинилась. Села в излюбленную позу, прижав колени к подбородку, и уставилась на уродливое полуразложившееся тело в углу. Она уже догадалась, что угодила в лапы злой колдуньи, но зачем ей укрытый труп и представить не могла.

Однако «труп» внезапно пошевелился, открыл черную осунувшуюся пасть и глухо простонал:

— Пить…

— Потерпи, братец, — с легким раздражением отозвалась Марфа. — Дождись заката. Я чертовски устала, а эта коза без боя не сдастся.

— Не могу ждать… Жжется… Больно!

Ворох тряпья зашевелился, и живой мертвец, больше похожий на обтянутый белой кожей скелет, выпрямился в полный рост. Из раны на боку посыпался пепел, вампир зажмурился и стиснул зубы, и тут-то Вера заметила клыки — в разы длиннее и острее, чем у обычного человека.

Страх накатил на изнеможенное тельце, сковал мышцы, заморозил живот, спутал мысли. И лишь сердце билось громко и ровно, источая живительное тепло и отгоняя волну первобытного ужаса. Впрочем, это длилось недолго. Стоило кровососу шагнуть к жертве и выставить перед собой скрюченные когтистые пальцы, бродяжка вновь оцепенела. Она не могла отвести взгляда от красных, похожих на тлеющие уголья глаз.