Сергей Чехин - Пламенные Сердца. Испытание Веры

— Я за хвост, — поднял руку парнишка.

— Двое за хвост, — поддержал его Виверна.

Рохля дожевал огрызок и навострил уши:

— Что?

— Волею сего совета тебя избрали для произнесения торжественной речи.

Полуоборотень нахмурился:

— А?

— Тост говори!

— Так бы сразу и сказал, а то вывалил язык на стол! Тосты я говорить умею. — Волк резко встал, едва не стряхнув соседей с лавки, почесал брюхо, откашлялся и начал: — Хочу поднять это… кхм, яблоко за Верку. Пусть, значится, все в твоей жизни будет хорошо. Чтобы друзья любили, и женихи табуном ходили. До дна!

— До дна…, - хмыкнул наемник, повертев плод перед лицом. — Лишь бы душу травить…

— Давай ты теперь.

— Я — так я. В общем, это древнее северное поздравление. Звучит оно так: пусть твой меч разит без промаха, пусть впереди дорога твоя будет белая, а позади — красная, пусть твоим солнцем будут горящие дома врагов, а кроватью — взятая боем ладья.

— Это точно поздравление на день рождения? — нахмурившись, спросил аскет.

— Ну да. Правда, его говорят ярландским парням на совершеннолетие, но других тостов я не знаю, уж простите. На именины меня приглашают редко. Зато на поминки — постоянно.

— О Свет, ты неисправим! Что же, остался последний. Кристан — тебе слово.

— Э-э-э, — кузнец почесал затылок.

— Давай, женишок, не мнись, — «подбодрил» Виктор, в который раз вогнав бедолагу в краску. — Как ты невесту целовать собрался, если даже поздравить стесняешься.

— Ничего я не стесняюсь!

— Докажи.

— Не дави на мальчика, — строго произнес Андрей.

— Я просто хочу для Веры самого лучшего, понимаешь? Она мне как дочь, — наемник положил руку на сердце. — Был бы пьяным — пустил бы слезу, веришь?

— Не начинай…

— Все, молчу. Но ты знай, — Виктор ткнул пальцем в сторону сироты, — я за тебя всегда впрягусь. Только свистни, и величайший охотник севера будет тут как тут. Клянусь!

— Очень проникновенная речь, — хмыкнул странник. — Кристан, надеюсь, ты успел сочинить свою?

— Давай подскажу: тили-тили тесто…

— Цыц!

Кузнец глубоко вдохнул, сжал кулаки и тихо произнес:

— Это самое… ну… Желаю тебе…

Вдруг во дворе зазвонил колокол — громко, быстро, тревожно. Андрей вскочил и одними губами шепнул:

— Набат.

После чего выбежал за дверь. Виверна немедля помчался следом, остальные, переглянувшись, присоединились к наемнику.

Крепость вмиг превратилась в разворошенный муравейник. Привратники с луками в руках растянулись вдоль стен, кому не хватило места построились у ворот. Андрей взлетел по лестнице на боевой ход, отчетливо слыша в общем гомоне постукивание посоха наставника. Вскоре Нестор присоединился к братьям и напряженно уставился вдаль из-под скучившихся у переносицы седых бровей.

По извилистой горной дороге со стороны Пограничья ползла огромная серебряная змея, неся на чешуйчатой спине заструганное бревно. Острые шлемы тускло блестели в утреннем солнце, от шелеста кольчуг свербело в ушах, а от дробного топота множества ног подрагивали древние камни.

Дружинники шли молча — по три в ряд — хотя обычно на переходах пели бодрые боевые песенки. С такого расстояния невозможно было разобрать сколько их, но судя по растянувшемуся на добрую версту телу «гадины», не меньше трех сотен.

— И куда они прут? — пробормотал старец.

— В Ладин, быть может? — предположил один из аскетов.

— В стольный град есть путь покороче. Михаил, возьми коня и вызнай у воеводы, какого лешего они идут в крепость.

Пока рослый светловолосый мужчина седлал добытого у отравителей пегого жеребца, привратники приотворили створку и чуть приподняли решетку. Как только гонец стрелой вылетел из обители, ворота тут же заперли.

Полчаса спустя ало-черная точка преградила путь серебряному змею. От головы чудовища отделилась одна чешуйка и вплотную подошла к посланнику. Недолго пообщавшись, Михаил резво развернул скакуна и рванул прочь так, словно за ним гналась стая упырей.

— Не нравится мне это, — сказал Виктор, приставив ладонь козырьком. — Странно все как-то.

— Господин Очевидность, — фыркнул Андрей.

Вернувшись, Михаил слез с коня, отдышался и доложил:

— Наставник, воевода Пограничья требует выдать ему девочку по имени Вера. Коль откажемся — возьмет крепость натиском и никого не пощадит.

Аскеты превратились в статуи. Никто и представить не мог подобного… Андрей даже не заметил, как пальцы добела сжали рукоять меча.

— Среди дружины я заметил рыжую женщину в мужских одеждах. Наставник, глаза этих воинов застланы серой пеленой. Это глаза мертвецов.

— Марфа, — прошептал странник.

— Мы уходим, — каркнул Нестор. — Немедленно. Через восточные ворота прямиком в столицу. Не брать с собой ничего лишнего: ни еды, ни вещей. Только оружие.

— Наставник! — донеслось с противоположной стены. — Вижу еще один отряд. Остановился в двух верстах от нас!

— Западня…, - На высушенном лице старца заиграли желваки, бледные губы сжались в тончайшую черту. Он закрыл глаз и долго стоял посреди двора, размышляя и взвешивая все за и против. Решение его было неутешительным и ударило как гром среди ясного неба: — Мы отдадим сироту.

— Что?! — Андрей не поверил собственным ушам.

— Да ты страх потерял, дедуля? — Виверна выхватил меч и шагнул вперед, но его оттолкнул разминающий кулаки Рохля.

— Я тебе вторую руку сейчас откушу, калечный пес!

— Нельзя же так! — выкрикнул Кристан, заслонив окаменевшую от ужаса подругу.

Четверо друзей обступили беднягу полукругом, готовые в любой миг вступить в бой не только с околдованными дружинниками, но и с обитателями крепости. Аскеты, в свою очередь, сгрудились вокруг наставника, стрелки на стенах повернулись и нацелили луки на мятежников.

— Ты не ведаешь, что творишь! — рявкнул Нестор. — Ты погубишь нас всех! Разве одна жизнь стоит множества?

— Не стоит, — с вызовом ответил Андрей. — Я бы с радостью вышвырнул Веру за ворота, будучи разбойником или нечистью. Но я — аскет. Я — Пламенное Сердце! Я — слуга Света, поклявшийся хранить его добродетели. И я не могу отдать ребенка на растерзание ведьме! А кто ты, Нестор? Кто ты, если готов сдаться задолго до боя, даже не попытавшись дать отпор?

— Какой еще отпор?! — от негодования старец чуть не выронил посох. — Нас тут два десятка, а их — сотни! Даже если дружина не сломает ворота в первый же приступ, то осадит обитель! И очень скоро мы все подохнем от голода и жажды!

— Ты ищешь оправдания собственной трусости и подлости! Ты подлец, Нестор! И всегда им был! Никто и пальцем не тронет Веру, ясно? Только через мой труп!

— Через наши трупы, дружище! — бросил Виверна, встав плечом к плечу с аскетом.