Криптонов Василий - По ту сторону Алой Реки

Атсама потянула носом воздух.

— Думаю, твоя зверушка притаилась за дверью.

Черты лица Эрлота разгладились, губы изогнулись в улыбке.

— Входи! — приказал он.

Дверь приоткрылась, впустив красивую девушку в облегающем красном платье. Платье казалось чересчур откровенным для ее возраста. Глубокое декольте смущало девушку, она то и дело пыталась сложить руки на груди, но тут же сама себя одергивала. В глазах читалась мучительная борьба между страстным желанием и смущением.

— Чего ты хотела, Арека? — спросил Эрлот.

Щеки девушки покраснели, взгляд уперся в каменные плиты пола.

— Вы знаете, господин, — прошептала она.

Атсама с любопытством наблюдала за ней. Вампирша никак не могла взять в толк, что Эрлот обнаружил в ней той ночью. Почему не дал убить, почему забрал. Тогда Арека походила на обычную замарашку в жалких лохмотьях. Но прошло время, и фигура девушки изменилась, обрела истинную женственность — за такой короткий срок. Платье удивительно ей шло. Атсама даже почувствовала зависть к ее красоте.

— Скажи сама, — настаивал Эрлот. — Подойди ко мне и попроси.

Арека остановилась на расстоянии вытянутой руки от господина. Сияющие глаза просительно смотрели ему в лицо.

— Прошу вас, господин, возьмите мою кровь.

Лорд Эрлот улыбнулся еще шире.

— Ну как можно отказать?

Он привлек девушку к себе, острые клыки пронзили тонкую кожу. Арека вскрикнула, глаза подернулись пеленой, а ноги подкосились. Эрлот поддержал ее. Один, два, три глотка, и связь распалась. Эрлот облизнул алые губы, Арека опустилась на колени, дрожа от пережитого наслаждения. Дыхание стало порывистым, взгляд — туманным. Трясущаяся рука осторожно коснулась раны на шее, на пальцах остались капельки крови. Арека слизнула их, не понимая, что делает.

— Люди обожают это, — сказал Эрлот, обращаясь к Атсаме. — Вот чего никак не понимал Эмарис. Все эти центры донаций, пробирки, повестки… Глумление над природой! Я изменю этот мир.

— О, дорогой, мы все этого хотим, — улыбнулась Атсама. — Какая хорошая девочка…

— Даже не думай, она — моя, — оборвал ее Эрлот. — А потом — дай только срок! — я разыщу мальчика. Прекрасная выйдет пара!

— Левмир, — шевельнулись губы Ареки.

— Да, дорогая, да. Будь хорошей малышкой, и я обязательно вас соединю. Хочу смотреть, как вы наслаждаетесь друг другом, а потом наслаждаться вами обоими. Юная горячая кровь влюбленных!

Атсама рассмеялась, ее смех подхватил Эрлот, а потом к ним присоединился тихий нерешительный смех стоящей на коленях девушки.

Левмир, задыхаясь, упал в снег, топор шлепнулся рядом.

— Отдыхай, сколько нужно, потом продолжишь, — донесся сквозь шум в ушах голос великана.

Дыхание вошло в норму, Левмир хрипло сказал:

— Не могу больше. Завтра…

— Так дров нету. До завтра твоя женщина замерзнет.

Левмир скрипнул зубами. В землянке жарко топилась печь, а рядом грудой лежали дрова. Но воображение услужливо подсунуло мальчику зрелище И, трясущейся от холода на соломенной подстилке. Покрываются инеем роскошные волосы, синеет лицо…

Рука нашарила топор, и Левмир встал на ноги. Взгляд скользнул по упрямому дереву.

— Может, пообедаем? — без особой надежды спросил Левмир.

— Так ведь дров нет, готовить не на чем, — захлопал глазами великан.

Со стоном Левмир обрушил очередной удар на неподатливый ствол. Боль раскатилась по рукам, до самых плеч. Поясница ныла, ноги дрожали, но топор вздымался и опускался, снова и снова. Когда в глазах потемнело, дерево издало скрипучий стон, ствол накренился, затрещали ветки окрестных деревьев.

— Так выглядит победа, — улыбнулся Ратканон, положив мальчику руку на плечо. — Ты молодец. Теперь идем обедать. Отдыхай.

— Что, в землянке появились дрова? — огрызнулся Левмир.

— Ну, завалялась пара чурочек. — Великан остался невозмутимым. — До завтра хватит. Завтра будешь пилить и колоть. С утра начнешь, чтоб дотемна закончить.

Левмир издал стон, но великан улыбнулся.

— Не скули. Чем скорей научишься без меня обходиться, тем лучше. Меня, может, завтра убьют на охоте, так что ж вам, тоже пропадать?

Левмир повернулся к землянке, но лицом к лицу столкнулся с И. Девочка висела вниз головой на ветке дерева. Даже с бьющимся сердцем И поражала ловкостью и быстротой.

— Я думала, ты решил оставить баронетов в покое, — сказала И, обращаясь к Ратканону.

— Решил было, да вот передумал. Какая разница, кто они, да почему? Вампир есть вампир. Они, может, еще хуже тех, что во дворцах сидят.

— Я тоже вампир, — напомнила И.

— В жизни не поверю, — улыбнулся ей Ратканон. — Сердце у тебя стучит, как у людей, ешь ты обыкновенную пищу. Да и нос не задираешь. Какой с тебя вампир?

Девочка задумалась, покачиваясь на ветке.

— А ведь и верно, — сказала она. — Раньше у меня постоянно сердце во сне останавливалось, а сейчас — нет.

Левмир содрогнулся — так жутко и буднично прозвучали слова И.

— Почему останавливалось? — спросил мальчик. В который уже раз голос подвел его, и девочка нахмурилась, не разобравшись в сдавленных звуках. Левмир покраснел, откашлялся и повторил:

— Почему у тебя сердце останавливалось?

— Папа говорит, я боюсь упустить жизнь, потому и останавливаю сердце каждую ночь. — При воспоминании об отце глаза девочки повлажнели, но до слез было далеко. — А здесь мне не страшно! — закончила она.

Левмир едва уловил взглядом движение — И соскользнула с ветки, в воздухе сверкнули волосы, и вот она уже стоит напротив Левмира. На губах — улыбка, в глазах — ни следа печали.

— Пойдем? — И перевела взгляд с Левмира на Ратканона. — Обед готов, а вы тут бродите.

Пожалуй, единственным недостатком землянки была скука. Обеда и ужина ждали, как праздника — ведь они хоть как-то разрушали монотонное течение одинаковых дней. Покончив с едой, Левмир взял из груды дров тонкую и широкую дощечку. В печи нашлось несколько угольков, и Левмир, глядя на И, принялся набрасывать ее портрет. Угольный след послушно ложился на дерево, а стереть его — легче легкого. Левмир так увлекся, что забыл и смотреть на И. Ее образ прочно врезался в память мальчика, он мог бы изваять ее из мрамора, если б захотел.

— Красотища какая! — Голос раздался над плечом Левмира. Он вздрогнул, греза рассеялась. И стояла за спиной, рассматривая рисунок.

— Нравится? — улыбнулся мальчик.

— Ага, очень, — закивала И. — Ты художник?

— Нет, просто люблю рисовать. Когда бумага есть.

Ратканон, заинтересовавшись разговором, подошел посмотреть. Долго сверлил взглядом деревяшку, потом одобрительно хмыкнул.

— Ловко, — заметил великан. — Но завтра все равно дрова колоть пойдешь.