Криптонов Василий - По ту сторону Алой Реки

Тирмад вспоминал Лакила, прежнего старосту. При нем деревня жила, к нему ходили за советом, его уважали и боялись. А Тирмад? Старик затянулся в последний раз, пальцы смяли окурок и отщелкнули в сторону. Никто не приходил к нему. И ничего-то Тирмад не делал. Сначала обрадовался власти, ходил по деревне, расправив плечи, покрикивал. А потом вышел случай с Исвирью, и все закончилось. Как бы повел себя Лакил? Да при нем такого и быть-то не могло!

Вытряс кисет на бумажку. Мало табака осталось, всего-то на раз. «Вот и меня тоже ненадолго хватит», — подумал Тирмад, сворачивая папироску.

В дверь постучали. Тирмад вздрогнул, бумажка полетела на пол, рассыпался табак.

— Вот гадство! — воскликнул староста. — Кого там несет в такую рань?

— Небось, беда какая приключилась, — проскрипела старуха.

Тирмад распахнул дверь. Угрюмая гримаса превратилась в радостную улыбку, которая в свою очередь сменилась широко раскрытыми глазами и ртом. Тирмад схватился за сердце. Руки дернулись закрыть дверь, но гость уже вошел внутрь.

— Санат, — захрипел Тирмад. — Как же… Вы… Ваше величество, я…

— Здравствуй, Тирмад, — наклонил голову Кастилос. — Здравствуйте, Овака, — обратился он к старухе.

— Пошел ты отсюда прочь, кровосос окаянный! — каркнула та. — Мало поглумился над людьми?

— Ты что? Ты что? — с кулаками бросился на нее Тирмад. — А ну захлопни пасть свою вонючую! Да я тебя своими руками в колодце утоплю!

Сказав про колодец, староста спохватился. Лицо перекосилось, ноги задрожали.

— Прости, кормилец наш! — шлепнувшись на колени, завопил Тирмад. — Не ведаем, что говорим, глупые мы, темные! Прости!

В дверь просунулся Аммит. Посмотрев на Тирмада, усмехнулся:

— А тебя здесь уважают!

— Не лезь, пожалуйста, — попросил Кастилос.

— Как скажешь. А все ж таки спор ты проиграл, так что давай, не затягивай.

Кастилос подошел к Тирмаду, коснулся его плеча.

— Хватит тебе, старик. Пошли, за стол сядем.

Во главе стола развалился Аммит. Закинув руки за голову, он принялся раскачиваться, с удовольствием внимая скрипу стула. Тирмад сел спиной к окну, а Кастилос — напротив.

— Меня интересует Левмир, — перешел к делу Кастилос. — Что тебе известно о его местоположении?

— Местопо… чего? — захлопал глазами Тирмад.

— Мой друг хотел спросить, где пацан, — перевел Аммит. Кастилос покосился, но смолчал.

— А! Так это… Не знаю я. Тут его нету.

— Это понятно, — поморщился Кастилос. — Расскажи лучше, где он, по-твоему, есть. Не может быть, что паренек ни разу не пришел проведать деревню.

Тирмад с оживлением закивал.

— Было, было! Заходил буквально вот вчера! А я ж, старый пень, не знал, вот и не спросил, чего он, да как…

— Вчера? — Кастилос наклонился вперед. — А потом куда делся?

— В лес! В лес он ушел, и девчонка с ним какая-то! — Тирмад несколько раз ударил кулаком по столу, заверяя в честности.

— Как выглядела девочка? — насторожился Аммит.

Кастилос фыркнул.

— Думаешь, у него их выводок?

— Подростки есть подростки, — развел руками Аммит. — Ну, давай, стукни еще разок по столу и расскажи о девчонке, — поторопил он старика.

— Как она выглядела? — забормотал Тирмад. — Не знаю… Издалека ведь смотрел. Невысокая такая, чуть выше плеча ему. Волосы длинные, без шапки была даже, хотя мороз немалый.

— Цвет волос? — наседал Аммит.

— А пес его знает… Непонятно как-то. Блестели, будто золотые, а…

— Хватит, ясно. — Аммит рубанул рукой воздух. В глазах читалось удовлетворение. Жестом предложил Кастилосу продолжать.

— Куда они потом ушли? — спросил тот.

— В лес пошли, вон туда.

— Сказали, где живут?

— Да нет… Я ведь и не говорил почти. Там они с Саквобетом чего-то сцепились, он, может, знает.

— Саквобет? — Кастилос нахмурился. — Ладно, допустим.

Аммит поднялся из-за стола, но Кастилос уходить не торопился.

— Расскажи, как Исвирь, — попросил он.

Тирмад затрясся. Взгляд начал бегать, перепрыгивая с места на место, избегая лишь Кастилоса.

— Исвирь, — пробормотал Тирмад. — Нету ее больше.

— Чего? — Кастилос вскочил, отбросив табурет в сторону. — Что значит «нету»?

Тирмад еще больше стушевался, едва под стол не залез.

— Померла, стал быть, коли нету, — прошептал он.

— Что, мать твою, состарилась, что ли? — рявкнул Кастилос. — Говори, когда спрашивают!

— Пожар ведь был…

— Да брешет он тебе все! — закаркала Овака, так и лежавшая на печи. — Пожар, как же!

Тирмад завизжал, как ребенок:

— Молчи! Молчи, старая! Убью!

— Убивец нашелся! — Старуха зашлась хриплым смехом. — Ты иди вон Саквобета убивай, коли смелый такой.

Кастилос отвернулся от Тирмада и подошел к печи. Злобные желтые глазенки старой женщины вперились в него без всякого страха.

— Ее убили?

— А сам как думаешь? — Овака сплюнула. — Саквобет и порешил бедную. Из-за тебя ведь, кровосос! Спутал девку, да сбежал к своим бездельникам, бросил ее.

— Убью-у-у-у! — простонал Тирмад.

— Ишь, завыл! — ощерилась Овака. — Только выть и может. Староста еще!

— Ты это точно знаешь? — не отставал Кастилос. — Саквобет убил?

— А то кто же? Вся деревня знает! Он, скотина такая! Нажрался, как кувшин, да и сжег девку в сарае.

Кастилос прислонился к теплому боку печи, глаза закрылись. Даже острая на язык Овака промолчала, увидев, как побелело его лицо. Аммит положил руку на плечо спутника.

— Убери, — процедил сквозь зубы Кастилос. Рука исчезла.

— Тирмад, — проговорил Кастилос, не меняя позы. — Я освобождаю тебя от должности. Пусть люди сами выбирают нового старосту. Если в этом есть еще какой-то смысл.

— Думаю, никакого, — вставил Аммит. — Лучше уж выкатить все запасы выпивки, да погулять напоследок.

Кастилос развернулся, сильные пальцы вцепились в ворот плаща Аммита.

— Я молчу! — улыбнулся тот. — Ни слова больше, клянусь Алой Рекой!

Оттолкнув его, Кастилос повернулся к Тирмаду.

— Найди мне хорошую веревку.

Саквобет проснулся от грохота. Оторвав голову от липкой, вонючей подушки, уставился красными слезящимися глазами на прямоугольник дверного проема. Дверь, вынесенная ударом, лежала на полу, а на ней стоял…

— Ты, сука, — просипел Саквобет, нашаривая штаны.

Штаны оказались в противоположном углу. Кастилос, проследив за взглядом Саквобета, подобрал их двумя пальцами и бросил хозяину. Руки тряслись, завязывая пояс, во рту горело.

— Дай-ка воды, — махнул рукой Саквобет.

В следующий миг на голову выплеснулась целая кадка ледяной воды. Из груди Саквобета вырвался дикий вопль, он подскочил, готовый разорвать Саната, но вместо него увидел улыбающегося старика.

— Аммит, — представился тот, отбросив кадку к двери. — Просто Аммит, без титулов. Но ты можешь называть меня: господин Аммит.