Марфа Метель - Мастер (СИ)

— Тебе буте-рброд как всегда, с тома-том? — не прекращая движения внутри, рука обхватила грудь, сжала на грани боли.

— Да-а-а…

— Вина? — шептал, так, словно предлагал все блага этого мира.

— Да-а-а…

— Хорошо, — толкнулся глубоко в последний раз и вышел. Поцеловал в шею. — Сейчас сделаю.

— Э-эй, — возмутилась Манон, оборачиваясь и получив лёгкий поцелуй в губы. — Требую продолжения банкета.

— Будет, ненасытная моя, вот как раз после банкета и будет, — потянул её за собой к покрывалу.

Усадил, огляделся в поисках рубашки, нашёл, накинул ей на плечи и отправился собирать припасы, раскиданные по площадке. Подобрал бутылку, удивился, что не разбилась и пробка на месте. Нашёл узел со снедью. Вернулся к Манон на покрывало, сел напротив, скрестив ноги. Поставил узел между ними, бутылку передал Манон. Развязал ткань, раскинул углы, получилась импровизированная скатерть. На подносе обнаружились мясо, сыр, помидоры, каравай ржаного хлеба.

Оба одновременно потянулись к своим сапогам за кинжалами. Глаза встретились, улыбнулись. Манон не повезло — не тот сапог, в этом был стилет. Она поднялась и прошлась мимо Маркуса, вильнув перед носом задом, клацнули зубы. Манон обернулась через плечо. Маркус изобразил волчий оскал и ещё раз клацнул зубами, предупредив — мужчина голоден. Голодный мужчина получил щелбан по носу, ибо неча скалиться на неприкосновенное. А вот это она зря. Отбросил кинжал, отпихнул ногой поднос, схватил и повалил визжащую и хохочущую Манон на покрывало… бутылка снова покатилась по камням…

Минут через тридцать сидели полуодетые: Манон в рубашке, Маркус в брюках… во избежание… Она полулежала на его груди, прислонившись спиной. Он держал два нарезанных уже ломтя хлеба. Она накладывала на них порезанные сыр, мясо, на свой кругляши томата добавила. В это время Маркус успевал поцеловать или прикусить и шейку, и ушко.

— Маркус, — передёрнула Манон плечом, которое только что укусили, — дай мне закончить. Ты же взрослый мужчина, потерпи немного.

— Вот именно, взрослый МУЖЧИНА, — провёл носом по бьющейся жилке на шее, — изголодавшийся по тебе взрослый мужчина.

— Ешь, голодающий, — Манон отряхнула ладони и откупорила бутылку. Бокалов не было. Попыталась взять свой бутерброд, но Маркус отвёл руку со словами:

— Из моих рук, Ночка.

— Тогда и ты из моих, — Манон приподнялась, развернулась на сто восемьдесят градусов, скрестив ноги и соприкоснувшись коленями с Маркусом, сидящим в такой же позе.

Он отдал ей свой ломоть. Манон передала ему бутылку сделать первый глоток. Вот так и сидели, полуночничали, откусывая от своих бутербродов, запивая из одной бутылки. Молчали, ели, смотрели друг на друга и молчали. Им не требовалось никаких слов.

Оба понимали — впереди разговор, но так не хотелось его начинать. Наконец всё было съедено. Вино почти допито. Смотрели в ожидании. Наконец Маркус протянул руку и коснулся щеки Манон, она прижалась к шершавой ладони.

— Ничего не изменилось, я всё тот же. Только гораздо, гораздо счастливее.

Манон протянула свою руку и коснулась его щеки.

— Взаимно, — погладила по начавшей пробиваться щетине. — Колючий.

— Вообще-то у нас серьёзный разговор, — усмехнулся Маркус, потёрся о ладонь Манон, словно большой кошак. — У нас тут будущее решается…

— М-м-м, а я и не догадалась.

— Что будем делать с твоим мужем?

— А у меня есть муж? — Манон задумалась. — Ты, наверное, хотел сказать — бывшим мужем?

Маркус усмехнулся, такая постановка вопроса ему больше нравилась.

— Мы сделаем ему подарок. В честь нашего с ним расставания.

— Спасем ему жизнь и убьём всех его врагов? — предположил Маркус, вытягивая начинающие затекать ноги.

— Что-то в этом роде, а потом в бега от его благодарности.

— Я думаю, тебе нужно остаться здесь, закончить дела. Неизвестно, когда мы сможем вернуться, — Маркус убрал руку от щеки Манон. Она тоже убрала руку и выпрямила ноги. — Ты же не думала податься в бега без меня?

— Вообще-то, я не предполагала, что между нами…

— Я бы поехал с тобой в любом случае, — он придвинулся вплотную, пересаживая на себя, закинув её ноги себе на поясницу. — Камни уже холодные, — пояснил он свои действия, заметив удивлённый взгляд.

Она прижалась, обняла его за шею.

— Ну да, и кремень совсем-совсем ни при чём, — проговорила Манон, устраиваясь поудобнее.

— Ночка, а давай ты не будешь ерзать, — ущипнул её за ягодицу Маркус. — У нас разговор серьёзный. Не отвлекайся, — руки его при этом поглаживали и мяли седалищные мышцы, так кстати оказавшиеся под ладонями.

— Итак. Я еду, спасаю герцога, ты завершаешь свои дела здесь, возвращаюсь и едем… Куда поедем? У меня остались хорошие связи в Барбьере. Может, туда?

— В Барбьере? Откуда? У меня они там тоже есть… мне их Перрэ передал.

— Я не один месяц провёл там, пытаясь наладить шпионскую сеть, разыскивая этого урода, — ладонь Маркуса забралась под рубашку и провела по самым выпуклым рубцам. — Перрэ запретил мне убивать его, только найти и передать информацию. Он сказал, что для тебя важно самой прикончить урода, что таким образом ты избавишься от прошлого, связанного с ним.

— Вы же были в ссоре с бароном?

— Были, но по другому поводу, — помрачнел Маркус. — Я разозлился, что он уговорил тебя пойти в Дом Желаний… После того, как ты рассказала мне о… Рауле, я пошёл к Перрэ, собираясь его прикончить… только мысль о том, что ты не простишь мне его смерть, остановила меня.

— Так вот кто так отделал барона… — Манон чуть отстранилась, заглядывая в чуть сердитые глаза Маркуса. — Да вы ревнивец и убивец наставников.

Она взъерошила его волосы.

— А скажи мне, не ты ли убрал «двадцать второго», купчину?

— Я, — потупился Маркус, — ты же тогда обещала не убивать больше. А я знал, что тебе важно закончить ТО дело.

— А банда Курхера?

Маркус кивнул.

— А убийца жены и… — начала Манон.

— Манон, все, кого не наказал закон и не успела прикончить ты, прикончил я.

Манон смотрела на него.

— Маркус, знаешь, мне иногда кажется, что мы с тобой чудовища ни чём не лучше тех, кого убиваем. Мы такие же убийцы, Маркус.

— Мы — Палачи, Манон! Последняя справедливость, когда закон бессилен или куплен. Поэтому Филирр ещё жив, мы ждем неопровержимых доказательств, пока у нас лишь домыслы, предположения и косвенные улики. Мы наказываем виновных, вина которых неопровержима и доказана. Между прочим, герцог тоже жив только потому, что мы не просто убийцы. Мы волки, Манон, санитары общества. И знаешь, за что я благодарен Перрэ? За то, что он дал нам право выбора хотя бы в том, идти на службу к герцогу или остаться непредвзятыми наблюдателями, не занимая ничьей стороны.