Марфа Метель - Мастер (СИ)

Они замолчали, каждый думал о своём.

— Ночка, смотри, рассвет, — Маркус кивнул за спину Манон, она обернулась. Небо на востоке посветлело, и в нише между зубцами был виден горизонт с узкой розовой полосой. Ночь кончилась.

Леон прискакал поутру, со взмыленной лошади его сняли гвардейцы. Он привёз письмо от Илиана. Манон и Маркус ещё не ложились. Маркус видел, как заходили желваки на её скулах, она побледнела, ноздри гневно раздувались. Глаза её горели холодной яростью, когда она, наконец, дочитала и взглянула на Маркуса, молча передала ему письмо и ушла на тренировочную площадку.

Маркус пробежался по строчкам. Илиан сообщал, что Тигран решил провести охоту в баронском поместье своей жены. Приедет человек пятнадцать свиты с герцогом, Илианом, сестрой и зятем включительно. Плюс десять человек охраны. Сообщил так же, что Филирр подозрительно обрадовался этой поездке.

— Смертник, — усмехнулся Маркус, дочитав письмо. Отдав распоряжение отвести не держащегося на ногах от усталости Леона в гарнизон, пошёл искать Манон.

Метательные ножи ложились в деревянную мишень ровно и глубоко.

— Шалопут непонятливый, я тебе устрою сюрприз, смертник недоделанный. Дурак дуболомный. Я тебя привечу, в жизнь не забудешь моего гостеприимства, идиот непоротый. Захухря белобрысая…

Маркус стоял, прислонившись плечом к дереву, любовался меткостью разъярённой женщины и заслушивался ругательствами, радуясь, что не он причина этой бури. Он даже уважал Тиграна за упорство. Но не с той женщиной он его проявлял. С любой сработало бы, но не с этой. Он и раньше замечал за ней такое: разочаровавшись, она просто отрезала чувства и выдворяла человека из своей жизни.

Ножи закончились. Манон подошла к мишени и стала выдёргивать своё «успокоительное», замерла, обернулась через плечо и одарила Маркуса наиковарнейшей из своих ухмылочек. Вот совсем он не любил, когда она так улыбалась. Она стала быстро вытаскивать ножи из древесины и что-то начала напевать себе под нос. Маркус подошёл ближе и услышал:

Маркус хмыкнул и пожалел незваных гостей. Манон была зла. Демонически зла. Вытащив последний нож, она повернулась к Маркусу, сунула ему «успокоительное» и напевая «сада-маза, сада-маза», побежала к дому.

Маркус поспешил за ней. Любопытство — оно такое.

Вбежав в холл, Манон заорала:

— ЖЮЛИ-ИИИИИИИ!!!!!!!!!!!! ЖЮЛИ-ИИИИИИИИИ!!!

Рыжая появилась, словно караулила за дверью, запыхавшаяся.

— МАНОН?!! Что случилось?!!

— Мне нужны дети! Немедленно!

— Э-эм-м… Знаешь, милая, это вообще-то не ко мне. Обратись… да вон, хоть к Маркусу… Но и то немедленно… как-то проблематично, девять месяцев, роды…

— Жюли!! Мне нужны, наши дети, где они? У меня есть для них очень-очень интересная игра.

— Манон?

— К нам едут гости, очень-очень нежданные и незваные гости. Нужно организовать встречу на высшем уровне, чтоб отбить всякую охоту являться в этот дом.

— Манон?

— Тигран едет с родственниками и свитой.

Жюли уже знала историю разлада между Манон и Тиграном. Она подхватила юбки и убежала.

— Манон, я заинтригован, расскажешь, что ты задумала?

— Покажу, — и снова пакостная улыбочка, от которой хочется передёрнуть плечами. — Ещё вопрос, что такое «захухря»? — полюбопытствовал Маркус.

— Что-то вроде неряхи и растрёпы, выражение одной знакомой, — кстати, о знакомой. Марина? Марина! Тишина. Манон вдруг поняла, что уже несколько дней не слышала внутренний голос своей памяти. Воспоминания были, но голоса не было. Странно. Позже разберёмся.

— Ну, Тигран к неряхам и растрёпам точно не относится, — с сомнением покачал головой Маркус.

— Он им станет, когда я до него доберусь, — мстительно проговорила Манон, направляясь в гостевой этаж.

Жюли и табор галдящей ребятни догнали Манон и Маркуса, по-прежнему несущему её метательные ножи, когда Манон распахнула двери первой комнаты. Огляделась. Чисто. Просто и со вкусом.

Манон развернулась к детям, смерила придирчивым оценивающим взглядом. Они притихли. Знали — госпожа баронесса справедливая, но строгая, у неё не забалуешь.

— Мне сказали, что некоторые из вас похулиганить любят? — спросила она строго. Головы некоторых покаянно опустились, в том числе рыженькая девчачья. — Ваше наказание….

Головы совсем поникли.

— Будете заниматься с преподавателями. В такой прекрасный солнечный денёк.

— Всем остальным, кто вёл себя хорошо… я разрешу пошалить от души.

Дети оживились. Здесь были не только воспитанники пансиона, но и дети людей, живущих в замке. Различий между ними не делали.

— К нам едут гости. Нежеланные гости. Очень-очень нежеланные. Без предупреждения о приезде. Давайте окажем им незабываемый приём. Здесь двенадцать комнат. Все они чистые. Разрешаю попрыгать на кроватях, притащить пыль и песок. Условие — ничего не ломать и не рвать. Лёгкий бардачок. Убираться потом будут наши хулиганы, — в строю послышались возмущённые возгласы. — Шоколадом и вареньем не пачкать, если только платья и камзолы наших «дорогих гостей», особенно высокого дяденьки с белыми волосами, к которому будут обращаться Ваше Сиятельство или герцог. Разрешаю лезть к ним с распростёртыми объятьями и перепачканными руками. Когда мы придём к вам в гости, разрешаю покричать и побаловаться, побегать, попрыгать и вообще веселиться в своё удовольствие, пока наши гости здесь. НО. Без членовредительства. После их отъезда вы становитесь хорошими и послушными, в меру. На этом с вами всё. Жюли, проследи.

Жюли слегка ошарашенная кивнула

— Они же превратят замок в руины, — проговорила она.

Манон внимательно посмотрела на детей.

— Если они превратят его в руины, им негде будет жить, — дети задумались, — и вдобавок, все получат ЛИЧНО от меня ата-та по задницам. И мои дорогие, это серьёзная операция, шалите с умом. Вы — мой маленький гарнизон по защите замка.

Прониклись серьёзностью момента. Уходили, обсуждая, где лучше взять грязь и песок. И очерёдность попрыгушек на кроватях. Хулиганы подсказывали, как знающие в этом толк специалисты.

Маркус подошёл сзади, потёрся носом о её шею и сказал:

— Стра-ашная женщина.

— Не надо было будить во мне зверя, — развернулась к нему, поцеловала быстрым поцелуем в губы. — Теперь в казармы и на кухню.