Эри Крэйн - Мятеж

— Где Нури и Лут? — не обращая внимания на слезы матери задал вопрос Шел.

— Твоя сестра в порядке, — ответила за женщину Оника. — Прости, мы подоспели слишком поздно: мальчик уже был…

Слова Оники утонули во всхлипываниях Миры.

— Мне жаль. Нури сейчас с Фьордом у могил отца и брата, не беспокойся за нее.

— Ты отпустила ее с этим отступником! — Шел позабыл о незнакомке, со злостью посмотрел на мать и попытался сесть, но Оника удержала его.

— Тебе придется полежать, пока рана не затянется, — сказала Оника, не теряя спокойствия под негодующим взглядом Шела. — Не глупи. Даже если ты сейчас вскочишь и побежишь, что ты можешь против укротителя стихии? Так что лежи и утешай себя тем, что маги, к которым ты испытываешь такую неприязнь, оказались на твоей стороне.

Оника устало потерла виски. В носу стоял въедливый запах горелой человеческой плоти.

— Очнулся, — все обернулись к появившемуся в дверном проеме Люфиру. — Хорошо. Мы уходим сегодня.

— Сейчас? Идти в ночь? — девушка озадачено смотрела на посуровевшее за день лицо друга.

— Дым мог увидеть кто-то еще кроме нас. У нас есть задание, и мы не можем рисковать понапрасну. Нам нечем больше помочь этой семье. Жизнь этого мальчика вне опасности, а в вопросах возвращения из мертвых бессильны даже маги.

Путники а шли без отдыха до полуночи, прорываясь сквозь лес при бледном свете новорожденной луны. Фьорд плелся сзади, не сказав ни слова с момента, как Люфир сообщил о необходимости отправляться в путь. Мелиссу беспокоило происходящее с другом, но девочка не решалась побеспокоить его.

Решив, что они отошли от дома Миры достаточно, Люфир объявил о месте ночлега и своем дежурстве. В эту ночь стоянку магов не освещал костер.

Фьорд проснулся посреди ночи, выдернутый из сна криком, захлебнувшимся в ладони Люфира. Лучник убрал руку, зажимавшую Фьорду рот.

— Перебудишь всю округу, — беззлобно сказал Люфир, рассматривая лесную чащу.

— Прости, — Фьорд сел, растирая ладонью лоб. — Мне приснился дурной сон.

— Немудрено. Кошмары будут беспокоить тебя еще несколько ночей.

— Откуда ты знаешь?

— В Ордене полно огненных магов и за всеми не уследишь. Ни один так второй слетит с катушек и начнет бросаться на всех подряд. И каждый раз из-за какой-то ерунды, — с презрением сказал лучник. — А потом череда ночей полных кошмаров и дней — раскаяния.

— Такого никогда прежде не случалось, — Фьорд посмотрел на свои руки, принесшие жестокую смерть нескольким людям.

— Молись, чтобы не произошло вновь. Для пробуждения безумия огненной стихии нужны сильные чувства. Кому-то достаточно и того, что займут его место за обедом, а кому-то понадобятся вещи весомее.

— Как ты можешь так легко воспринимать чужую смерть? Пусть и мерзавца, но неужели твоя рука не дрожит? — Фьорд смотрел на любовно высеченные лунным светом черты лица Люфира, на котором не было и тени печали.

— Не дрожит. Ты же не устраиваешь трагедии, убивая пещерного паука.

— Как можно сравнить зверя и человека?

— И, правда, как? — насмешливо ответил Люфир. — Зверь убивает для пропитания и защиты потомства, а человек, зачастую, забавы ради.

— Что ж, тогда глупо спрашивать, помнишь ли ты первого, кто пал от твоей стрелы.

— От чего же? Я помню. Это был новичок в Ордене. Маг огня, как и ты. На задании он поддался безумной воли пламени и напал на своих. Тогда его жизнь завершилась, и больше он ни для кого не представлял угрозы. А теперь ляг и спи.

Фьорд недовольно скривился, но послушался, укладываясь на нагретой накидке. Юноша старательно гнал из сознания кричащего Сорро и ревущее пламя, в котором он различил собственный смех.

С рассветом маги позавтракали и продолжили свой путь под покровом угрюмого молчания. Люфир повязал на лбу ленту, чтобы скрыть метку Проклятого от случайных встречных. Фьорд больше не тренировался во время коротких остановок — в этой части Огнедола следовало соблюдать предельную осторожность и не прибегать к демонстрации магических способностей. Но огненный маг был только этому рад. Сила огня стала пугать его.

Пять дней ушло на то, чтобы добраться до деревни, где жила семья Фьюриен. Маги старались держаться подальше от дорог, но время от времени они слышали скрип телег и ругань торговцев, угодивших колесом в канаву. Люди готовились к скорой зиме, спеша запастись провизией и продать излишки.

Оника смотрела на уютно устроившуюся в дали деревушку и думала о совсем близкой встрече с родными. Она оставила дом, когда летнее солнце щедро разливало свое тепло по просторным улочкам, а вернулась с холодными осенними ветрами, бесстыдно срывающими одежды с деревьев.

Маги дождались наступления темноты, чтобы не привлекать лишнего внимания к себе, порядком замерзнув среди камышей, обступивших старое озеро. Стоящий на отшибе деревни особняк Фьюриен с сумерками оброс тенями окружавших его деревьев.

Оника провела спутников в дом, воспользовавшись черным ходом. Во всем первом этаже горел свет, словно хозяева знали о визите поздних гостей. Фьорд и Мелисса озирались, восхищенные внутренним убранством особняка. Резная мебель из редких пород дерева и яркие картины, украшавшие стены; кухня, в которой оказалась четверка, была вымощена начищенной до блеска плиткой.

— Этот дом принадлежит твоим опекунам? — шепотом спросила Мелисса, коснувшись пальцем пузатой вазы, одетой в золотистую роспись.

— Нет, моей семье, — Оника обернулась к спутникам и улыбнулась, пожав плечами на немой вопрос в глазах Мел и Фьорда. Им давно стоило перестать удивляться, в очередной раз узнав, что Оника не была с ними откровенна.

Улыбка исчезла с лица девушки, когда в комнату вошла Орлея, сопровождаемая Сайлом. Волосы женщины были забраны в высокий пучок, а взгляд сулил неприятности. Сайл застрял в дверях за спиной супруги, обрадованный возвращением внучки в целостности и сохранности, но не имевший права сказать ни одного приветливого слова, пока Орлея не выскажет свое мнение о побеге Оники.

— В нашем доме всегда рады твоему визиту, Люфир, — губы Орлеи растянулись в доброжелательной улыбке, лучник вежливо поклонился в ответ. Когда женщина, будто вовсе не заметившая неловко замерших в углу Фьорда и Мелиссу, обратила свой взгляд к Онике, девушка вся сжалась под напором двух беспощадных зениц. Если в серых глазах Люфира девушка чувствовала отстраненность дрейфующей в океане льдины и очарование инея, усеявшего деревья и траву, то глаза Орлеи Фьюриен обещали скорую встречу со сметающим все на своем пути айсбергом.

— Самое время объясниться, Оника, — холодно сказала Орлея, сложив руки на подоле платья из темно-синего бархата.