Дмитрий Кузьмин - Лис. Сказания Приграничья (СИ)

Кочевник в темных одеждах вытянул вперед руку с растопыренными пальцами. Из ладони хлынул огонь. Похожее формой на кнут пламя добралось до рыцаря, ударило в грудь. Стальной доспех потек, капли расплавленного железа упали на гриву коня. Тот обиженно заржал, встал на дыбы. Сбросил полыхающего всадника и помчался прочь, разбрасывая колонну пеших солдат, спешащих на выручку к рыцарю.

Шаманы, следующие за главным кочевником, повторили движение предводителя. Еще пять струй огня, и тлеющая под моросящим дождем деревушка снова вспыхнула. В пламени потонули все — и рыцари, и пешие солдаты, и не успевшие скрыться кочевники. Магия была быстрее человека — словно пять живых огнеметов, кочевники медленно двигались от ворот, сея палящую смерть вокруг.

Я бросился обратно, пытаясь спастись от огненного ужаса. Навстречу мне бежали стражники во главе с Сеттериком. Я нырнул за сгруженные около одного из домов брусья. Кони пронеслись мимо, не сбавляя хода. За ними протопала пехота — жалкие два десятка солдат, оставшиеся от войска Ольстерров. Рабов было не видно. Похоже, Сеттерик просчитал все верно, и куча крестьян позволила ему сохранить часть солдат.

Я дождался, пока не останусь в проулке один. Раньше я думал, что фразы писателей о том, что воздух на месте боя пропитывается особым ароматом, не более чем выдумка. Оказалось, что они были правы. Пахло сталью, словно в кузне в разгар рабочего дня. Свежей кровью, как на рынке, где мясо продают там же, где и разделывают скот. Потом, как в подвале, где собираются фанаты поднятия тяжестей. И пепелищем, сожжёнными домами и сгоревшими людьми.

Меня замутило. Сдерживая тошноту я осторожно, стараясь не поскользнуться, выбрался из укрытия. Дождик и сотни ног взрыхлили дорогу. Я аккуратно, обходя лежащие в крови тела, пробирался к горе.

От ворот, которые остались за спиной, донеслись крики боли, отчаяния, ярости. Зазвучала сталь. Я обернулся — на темном небе, больше похожем на полотно с яркими точками звезд, то и дело отражались всполохи огненных шаров. Кочевники смогут уничтожить Ольстерров? Или на помощь успеют паладины, и степных воинов разобьют? Какая разница, если я вернусь туда, то в любом случае буду или убит, или попаду в плен. Оставался один путь.

Я добрел до проема в горе, спешно закрытом гнилыми досками. Разбросал дерево, открывая лаз в человеческий рост. Кэттон говорил, что шахты тянутся на долгие дни пути, некоторые коридоры ведут наружу. Может быть, и мне повезет?

Я осмотрелся. Подошел к лежащему неподалеку трупу стражника. Воин погиб от стрелы, пробившей кольчугу и прошедшей глубоко в сердце. Железо вокруг раны потемнело, похоже, солдат пал жертвой первых залпов, когда лучники поджигали стрелы. Я присел на корточки, отстегнул пояс с ножнами. Успокоил себя мыслью, что ему они уже не понадобятся, нацепил кожаную тряпку себе на бедра. Действительно, бегать по пещерам с только одной свободной рукой — глупость. Спрятал меч в кожаный чехол и нырнул в зияющий чернотой и свежестью лаз пещеры.

Снаружи уже давно не доносилось ни звука, но в ушах все еще стояли лязг стали и крики тех несчастных, кто навсегда оставил жизнь в деревушке Маринэ. Кто знает, сколько сегодня там, наверху, полегло народа.

Я поежился — в пещере, по сравнению с дважды залитой огнем деревней, было ощутимо прохладно. Руки замерзли сразу, ноги в старых сапогах онемели через несколько минут. Я старался делать шаг короче, но идти быстрее, чтобы согреться.

Общая зала, где мы с Кэттоном добывали руду, была пуста. Мне оставалось только благодарить надзирателей, которые в спешке не успели погасить факелы, и сейчас я пробирался к офицерским коридорам не вслепую.

Добравшись до середины, я спрыгнул с лестницы и осмотрелся. Широкая пещера с высоким потолком — словно натянутый цирковой шатер давит сверху, а я стою на арене. На стенах — сложная система из вбитых прямо в камень деревянных лестниц-полов. Везде натянуты веревки, по которым с верхних ярусов спускали руду к телегам, которыми уже отправляли груз наружу.

Куда идти? Я обхватил ладонями плечи, сжал — тело бил озноб. Слишком много эмоций, моросящий дождь, да еще и голод. Когда я последний раз ел? Желудок свело, напоминая, что для ужина уже слишком поздно, а во рту с утра кроме сухой лепешки ничего не было.

Нужно было решать скорее — битва в деревне могла закончиться в любую минуту, и при любом раскладе оставаться в пещере было нельзя. Если верх одержат кочевники, они вряд ли будут осматриваться между подпаленных домиков, а сразу ринутся в шахты. Если стражники отобьют атаку, то рано или поздно Ольстерр вспомнит раба, создавшего ему проблемы с монахами. Да и слишком явным был выпад Кэттона — нас с приятелем часто видели вместе, и Сеттерик наверняка запомнил мой рывок, сдерживаемый солдатами.

Бежать. Я приладил ножны к поясу поудобнее, так, чтобы они не бились о колени каждый шаг. Сделал два длинных прыжка до ближайшей стены, ухватился за выступ, подтянулся. Оперся ногой о стену, перехватил руки. Словно по заказу, на месте выбитой руды зияли глубокие дыры, превращая гладкий камень в лестницу. Не слишком удобную для стражников в броне, но будто предназначенную для раба с большим опытом паркура.

Экстремальным развлечением я увлекся несколько лет назад. Тогда тренировки в секции боевых искусств прервались на целое лето — тренер уехал в Японию подтверждать нужные сертификаты для федерации. Младших разбросали по другим группам, а наша компания из шестерых бойцов, уже перешагнувших возраст совершеннолетия, осталась не у дел.

Нет, также собирались каждое утро, с рассветом, наматывали круги по парку, устраивали спарринги, но настоящих нагрузок не было. Тренер умел распределять упражнения и бои так, что после тренировки по нечетным дням мы были словно выжатые, и порой не могли от усталости даже поднять кулак выше головы. А по четным была растяжка, так что жители соседних домов могли видеть забавную картину — шесть парней ковыляют, осторожно переставляя ноги, до ближайшей остановки.

Тем летом все было по-другому. Отработав за час основную тренировку, мы разбегались, но я чувствовал, что этого не хватает. Тело ныло в ожидании большей нагрузки.

Спустя неделю такого расслабления, когда я всерьез подумывал о том, чтобы записаться в тренажерный зал и добивать себя железом, я решил прогуляться домой через парк Горького. Там и встретил группу парней и девчонок, сигающих через скамейки и парапеты. Паркур. Подошел, спросил разрешения присоединиться.

Сначала на меня посмотрели с недоверием, но предложили попрыгать по скамейкам. После трех сальто подряд взгляды поменялись, и я с почетом был принят в команду. Как говорил сенсей, тренировки по боевым искусствам заменяют и акробатику, и силовой спорт. Где еще одновременно развивается и сила, и выносливость, и скорость? Поэтому паркур дался достаточно легко, но понравился. Я и не заметил, как стал каждый вечер приходить в парк и отрабатывал роллы, фляки и сальто. А через месяц превратил дорогу из парка домой в полосу препятствий — зачем обходить несколько кварталов, когда можно пробраться по крышам? Старая Москва идеально подходила для такого паркура, хоть и было немного опасно.