Александр Курников - Дождливая осень

— Я, кхм, немного не здоров риэль.

— Ах да, вас же ранили. Но это хорошо, а то я уже было подумала, что вы в неё смертельно влюблены.

— Вот ещё. — Буркнул Рут.

— Присоединяйтесь мой спаситель. — Указала она на стол.

— Благодарю. — Рут сел и принялся за еду. Риэль Хемила во время трапезы насмешливо поглядывала на него, но помалкивала. Наконец с похлёбкой было покончено.

— А вы знаете Рут, что мы с вами были помолвлены? — Ханэдав так и застыл с куском мяса во рту.

— Пвафтите фто? Тьфу ты! Что, простите?

— Да-да. Наши отцы крепко дружили одно время, и у них даже родился план, как спрятать Ханэдавов настолько надёжно, что вас никто и никогда не сможет отыскать.

— Стать Вармутами. — Кивнул Рут.

— А вы не глупы. — Прищурилась риэль Хемила.

— Так значит, у вас есть сёстры?

— Нет, почему?

— Просто у меня есть, то есть были два старших брата, их наверно нужно было женить на ком-то из вашей родни, для полной убедительности, так сказать.

— Скажу честно, я не знаю подробностей этой помолвки, отец совсем недавно рассказал мне о вашей семье, и о том, что я была обещана вам. — Хемила нахмурилась, и глубокая складка пролегла между её красивых бровей. — Он очень сдал за последние пол года, что-то гложет его.

— А много ли ещё Вармутов знает о том, что Ханэдавы существуют?

— Когда отец мне рассказал о вашей семье, он взял с меня слово, что я никогда и никому не расскажу о вас. Хотя, не думаю, что это сейчас так важно, вы уже достаточно натворили дел, что бы о вас узнало всё Таваско.

— Так уж и всё.

— Нет, вы видно и вправду не понимаете что натворили, объявив себя.

— И что же?

— Пока рано говорить, но точно знаю, королевство всколыхнется, когда вожди Хонов признают вас.

— О Небо, с того момента как я покинул Бреги и месяца не прошло, откуда…

— А, — беспечно махнула рукой риэль Хемила — Такие вести как град в солнечный день. Неожиданно, странно и страшно.

— Чего же тут страшного? — Хемила удивлённо посмотрела на Рута.

— А зря я вас назвала сообразительным. Все боятся войны, голода, разорения, неужели вы не понимаете?

— Отчего же, понимаю, только вот война уже идёт.

— Ну, это ещё цветочки.

— Вам может и цветочки, а простым людям совсем нет. Видели бы вы боулекскую малвеллу, ни одного целого селения, всё разграблено.

— Это пока одна марвелла, а если все будут такими?

— Нам пора ехать. — Крикнул от двери Сандр. — Где этот чёртов балар?

— Я тут. — Ответил с лестницы Борхус. — У меня всё готово.

— Тогда зови Бизона, мы отъезжаем. Вам риэль, мы приготовили возок. Не мягкий экипаж конечно, но до Баттербита доедите. — Сказал он Хемиле Боро.

— Спасибо сударь. — Хемила встала. — Анэй! — На лестнице появилась служанка. — Едем.

Глава 6.

Не большой возок, под завязку заваленный провизией, выехал из ворот городка перед самым их закрытием, его тут же окружили более сорока всадников, выехавших следом за ним. Стражи у ворот не рискнули их остановить, и отряд канул в тёмную ночь, растворившись в просторах срединного Таваско.

А тремястами виррами севернее, несколько крупных Хонских отрядов держали свой путь на юг. Они шли быстрым маршем, останавливаясь лишь на короткие ночёвки ввиду городов и селений, наводя на них непонятный страх. Местные власти даже не пытались препятствовать их движению, полагая, что и без них есть, кому разобраться с Хонами. Но марвелины и тэйвары, бароны и графы, никак на Хонов не реагировали, им нужно было резать друг друга. Дорин, Боулек, Минтав и даже северная часть столичного Форна постепенно погружались в стылую воду гражданской войны. На дорогах грабили, в селениях мародёрствовали, в городах собирали полки из необученных Тавасцев, которых плохо вооружили и ещё хуже кормили. В результате из северных номов и марвелл на юг потянулись обозы беженцев, среди которых было немало Хонских семей, в своё время переселившихся на север.

На следующий день, после неудачного застолья у наёмников, полковник Фотий забрёл к своему старому приятелю Гальзэю Морку. Этот отставной капитан содержал гостевой двор в самом центре Боулека и по слухам весьма не плохо на нём зарабатывал. Около состоятельного отставника всегда крутились его менее удачливые собратья, которым он, в память об армейской службе, ссужал деньги или находил работу.

С первого взгляда было заметно, что дело процветало. Трёх этажное каменное здание полигональной кладки, с обширным подворьем, указывало на работу цвергов, что само по себе дешёвым быть не может. Дорогущие цветные витражи из марбандского стекла, огромные резные двери из крепчайшего кранга, и пара бывалых вояк у дверей, всё это говорило о состоятельности хозяина.

Войдя в здание, Фотий столкнулся с самим Морком, добродушным и подвижным толстяком среднего роста. Гальзей так изменился, что полковник его сразу и не признал.

— Вот это встреча! — Взмахнул руками обрадованный хозяин. — Да ты старина никак решил в люди выбиться?! А ну повернись, — он крутанул Фотия — хорош, сияешь прямо как новенький эрг. Как же это ты сподобился? А, хотя слышал, слышал, и про Бреги, и про Вейдина, и про Гема тоже.

— Всё-то ты знаешь.

— Когда среди людей живёшь, многое услышать можно. Если держать уши открытыми. Позволь спросить старый друг, каким ветром тебя занесло на мой убогий двор?

— Чтоб я так жил! Убогий! Ты, Гальзэй, всегда горазд был прибедняться. — Фотий ткнул наугад и попал в одну из дорогущих люстр из горного хрусталя, в обилии понатыканных в расписной потолок.

— Это скромность Фотий, всего лишь скромность.

— Хороша скромность. — Обвёл глазами богатую обстановку бывший капитан, даже в своём нынешнем звании он здесь чувствовал себя не в своей тарелке. — Слушай Гальзэй, а не могли бы мы поговорить с глазу на глаз в более подходящем месте?

— А чем тебе это не нравится?

— Очень нравится, очень, просто хочется куда-нибудь приткнуть свой зад, и распить бутылочку другую вина.

— Конечно, можем, пойдём в мой кабинет, я даже по такому случаю выставлю бутылочку фалерна.

— О!

Кабинет естественно горным хрусталём не блистал, он всего лишь скромно освещался масляными лампами из самого Зейлита, стоимостью в тысячу эргов каждая.

— Да, ты и в правду богат приятель.

— Что есть деньги, лишь средство к достижению спокойствия.

— Философ, как только тебя клоака на мзду не раскрутила.

— Не по зубам я клоаке, да ты присаживайся. — Толкнул он Фотия в мягкое кресло из чёрного орхуса и, достав обещанную бутылку, разлил по серебряным чашам густое, рубиновое вино. По кабинету разнёсся терпкий дух красного солнца.

— Аромат просто божественный.

— Ну, рассказывай, как там было в Бреги.

— Да ты сам всё знаешь, чего рассказывать. У меня теперь другая заноза, марвелин приказал набрать две тысячи бойцов и желательно опытных. Возможно ли в городе, после всех этих ополчений и, регулярных наборов, собрать такое количество людей?