Александр Карпов - Необыкновенные приключения капитана Шпарина.

Зев трубы, в котором Шпарин увидел себя, лежащего на зеленой траве, разросся на весь диаметр сферы и пыхнул оранжевым огнем.

На склоне резко посветлело. Содержимое линзообразной сферы затянулось зеркальной искрящейся пленкой. Воздух наэлектризовался и, странное дело, начал струиться и зашипел.

«Вы что там задумали, ребята?», — чувствуя шевеление волос на голове, наконец, обеспокоился Шпарин, вскочил на ноги, поднял белеющий рядом гладкий камень и взвесил на ладони.

Камень попал в центр сферы.

Небесное зеркало треснуло, противно чмокнуло, заглатывая камень, побежало кривыми ломаными трещинами к краям. Волнистые, размытые края сферы затвердели, выпрямились. Ломаные трещины вернулись к центру, раздался громкий щелчок, вспышка, и сфера растянулась в гигантский призрачный куб. Куб рухнул и накрыл склон. От стенок куба полезла грязная рыжая вата, обращаясь в стремительном движении в рыжий туман. Туман вскипел и распался на мириады летящих оранжевых точек.

Затем куб с ужасающим воем и грохотом взорвался. Ослепительно-тяжёлый поток света впечатал Шпарина в землю и закрыл ему глаза.

Звенящая тишина.

Шпарин полежал, послушал звенящую тишину и осторожно приоткрыл веки.

«Неприятности, похоже, у меня».

Рыжий туман исчезал и эта рыжая гадость, испаряясь на глазах, меняла мир самым подлым и непостижимым образом.

В остатках рыжего марева возникла плоская гора. Склоны горы со срезанной верхушкой мгновенно покрылись растительностью. На возвышенность, одно за другим, полезли белые циклопические строения с куполами и тарелками параболических антенн на крышах. Выросли и устремились к небу пирамидальные решетчатые мачты потрясающей высоты. Выросли зеркальные сверкающие конструкции, выросли, попрыгали с горки и побежали за горизонт.

Вернулись звуки. Зашумел ветер, закричали птицы.

Воздух над возвышенностью переливался цветами радуги.

«Не буди лихо, пока тихо. Какого дьявола я бросил туда камень? Но что-то бы изменилось?».

Шпарин, ощущая себя некий прибором, который быстро разобрали и вновь собрали, забыв кое-что привинтить обратно, повалялся еще немного на зелёной траве, поразмышлял о жизни после смерти и, поставив диагноз: «кратковременное помутнение рассудка», решил вставать.

Мост с машиной, поле с трактором, поселок исчезли. На месте речки плескалось озеро, в котором лежал полузатопленый двухмоторный самолет. У берега, выставив ноздри из воды, громко фыркал бегемот.

— Твою мать!.. — с чувством сказал Шпарин.

Ворона с ёлкой превратились в березу. Под березой валялись белый камень и Шпаринская корзинка. На дереве, на большом суку, медленным маятником раскачивался голый, подпухший на солнце мертвец. Шпарин переборол себя и пошёл к березе.

Висельник был чернокожим.

— Сходил Миша по грибы! — Шпарин поднял корзинку, протянул руку, корзиной остановил мертвый маятник и вернул взгляд на озеро.

К воде крались четверо солдатиков с автоматами. Солдатики, дойдя до камышей, вскинули оружие. Поверхность озера закипела белыми брызгами. Бегемот ушел под воду и тут же, лежа на боку, всплыл. Из-за склона выкатился бульдозер. Солдатики побросали автоматы, скинули форму, и, сняв зелёные трусы, полезли в воду. Обмотали тушу гиппопотама тросом. Бульдозер поволок жалобно ревущее животное за склон. Военные оделись, повесили автоматы на плечи и переговариваясь, весело гогоча, побежали следом.

Солнце стояло высоко, от недавней утренней прохлады и практически безмятежного существования, остались высотные белые разводы в голубом небе и появились очень, очень нехорошие, отвратительные мысли.

Отчетливая достоверность событий, ощущаемая разумом и покрытой мурашками кожей, не давала повода думать, что он сошел с ума и осознание какой-то ужасной катастрофы, которая произошла с ним было близко.

Раздалась автоматная очередь, затем ещё одна.

Шпарин прыгнул на живот, перекатился и замер.

Автоматные очереди приближались. С ближайщих крон полетели срезанные ветки.

Из леса один за другим выскочили несколько человек с явно азиатскими чертами лиц и так же, цепочкой, прыгая через Шпарина, побежали к озеру.

Это было слишком.

Шпарин вскочил, вломился в заросли и бросился куда понесли ноги.

Бег с препятствиями завел его в настоящие дебри. Путь беглецу преградил завал из деревьев. Шпарин остановился, переводя дыхание, наклонился, упираясь рукой в колено, другой ковырнул ствол дуба, обтянутый синеватым и, наощупь, липким мхом.

«Я рехнулся?.. Что, блин, происходит? Ну не сплю же я, в конце концов!».

Шпарин поднял голову, выглядывая солнце, скрытое густой листвой, сориентировался и пошёл на Север.

Пробираясь в полнейшей прострации среди бурелома он услышал звуки цивилизации. Где-то неподалёку хлопнула дверь машины, раздались голоса.

Дорога.

Серая лента идеальной бетонки с нестандартной разметкой. Широкие разделительные линии, белые, красные, жёлтые.

Дальше было ещё хуже.

Белый щит на противоположной стороне дороги:

Особая Зона.

Ношение документов обязательно.

Охранный пункт N 6.

300 м.

Сверху, над текстом, в овале из остроконечных желтых листьев — клыкастая морда медведя и два слова: «Соединённое Губернаторство».

Шпарин зажмурился и с силой провел ладонью по лицу.

Всё осталось на своих местах.

— Бутафория, — выходя на середину дороги, пробормотал Шпарин и потёр подошвой кроссовки желтую линию, красную, заодно и белую. — А может и нет…

Шпарин уперся руками в металлический столб, на котором был закреплён щит и с подозрением посмотрел на высокую траву у его основания.

«Капитально врыт».

Держась за столб, он огляделся. Слева от него бетонка уходила в поворот и ныряла в чащу, откуда он только что выполз. Справа вела к недалёкому перекрёстку. За перекрёстком начинались просторные поля, окаймлённые полосками леса. В центре перекрёстка, в травяном круге, торчал еще один указатель.

Шпарин бросил столб, повернул направо и пошел к столбу в травяном круге.

На столбе в травяном круге висели аккуратные таблички-стрелки.

«Этот указатель…».

На слабеющих ногах Шпарин начал обходить травяной круг и читать надписи на многочисленных стрелках:

Боровск 23.

Губернаторск 106.

Семихолмск 2754.

Белогорск 382.

Зеленодомск 1973.

Красносельск…

Белокаменск…

Шпарин судорожно глотнул воздух. Буквы прыгали и мелькали перед глазами. Последняя табличка добила его:

Государственная Граница 27 Конфедерация Северных Широт.

Неизвестно где, неизвестно зачем, неизвестно почему, стоял высокий, молодой симпатичный мужчина, сероглазый брюнет, душа компаний, любимец женщин, морщился и, кажется, собирался заплакать.