Людмила Минич - Земля вечерних звёзд

— Попробуй это нашим людям растолковать, — перебила Матушка.

— А с каких пор, Матушка, — взвилась Ак Ми Э, — для тебя все, что люди говорят, сделалось важнее того, что духи повелели?! Прости, — она подбежала и приникла к груди Хранительницы, — я не хотела ничего плохого сказать. И по воле духов давала Таю напиток из коры тин-кос, потому что в нем, в Тае моем, спасение, для нашего Рода. Разве духи не сказали того же, отведя его от края? И как после того говорить можно, что ребенок мой духам не угоден? Ты говоришь, Тай уйдет и забудет? Пускай меня забудет, но дитя свое будет помнить! Как Далекий Человек! Не сделает ему вреда. Это семя станет его корнем в И Лай. Оно удержит его память!

Старшая Хранительница молчала.

— Может, ты и права, — наконец сказала она. — Может, это духи тебя надоумили, да и его тоже. Но заклинаю, никому не говори про то, что он духов видел. И он пускай не рассказывает.

— Он по-нашему и пары слов сказать не может, — улыбнулась Ак Ми Э. — А почему?

— Разве не понимаешь? С давних времен мы соблюдаем наши законы. Они были всегда! Кто-то чтит, кто-то покоряется, но воля духов неизменна! На том и стоит наш порядок. Вот почему мы не такие, как дикие люди адия, охочие до чужого. Всегда был Род, были Хранительницы, чтобы направлять, защищать, волю духов толковать… потому что мужчины не могут видеть и слышать духов. Потому они — один корень, сила Рода, а мы другой — порядок. Вместе мы — жизнь. А что сила без порядка? Мы нужны друг другу. А коли станет ведомо, что сами они могут с духами говорить? Что сами себе порядком могут быть? Что духи им дорогу указывать могут так же, как и нам? Как только они перестанут нас слушать, куда уйдет их сила? Против нас же, а потом против себя самих. А потом против других Родов, как в Земле Адия. Слышала, что Сай Дин рассказывал? Там Род забыт, забыт и порядок. Нет там Хранительниц Рода, и теперь я разумею, почему. Потому что адия могут видеть! Теперь-то уже нет, но раньше, видать, могли, потому порядок и сломался. Никому не говори, Ак Ми Э, чтобы древнего порядка не лишиться! Большой беды можно наделать, не меньшей, чем Старейшина Хаадид с его людьми принесут.

Ак Ми Э неуверенно кивнула. Не очень-то она понимала. Но Матушке виднее.

— А почему люди так смотрят зло? — спросила она. — Как будто не жила я с ними столько лет…

— Не вовремя ты вернулась, Ак Ми Э, говорила уже тебе, и еще раз повторю. Ох, не вовремя.

— Так что случилось-то?

— Большую луну назад Су Ни Сэ дитя выкинула. А тут ты вернулась.

Ну что за напасть!

— А я тут к чему? — пролепетала Ак Ми Э, не желая понимать хорошо видного и ей, и Матушке.

— Дитя Ак Ло Тана. После того как ты ушла, Ак Ло Тан сам не свой ходил до середины лета. Потом остепенился, вернулся снова к Су Ни Сэ. Ее мать, Нин Эсэ, довольна была, как сытый ти-кой. Ак Ло Тан — один из лучших, надежда Рода. А ты исчезла навсегда, от тебя им больше вреда не могло быть. Вот они снова и сошлись. Только после твоего ухода Су Ни Сэ все убивалась, что Ак Ло Тан на нее уже по-прежнему не смотрит. Прибегала ко мне не раз, просила приворотного обряда.

— А ты?

— Я сотворила. Жене для мужа — пожалуйста. Нет против этого закона. Я сначала все говорила ей, что подождать надо, Ак Ло Тан перегорюет да остепенится. Уж очень он понадеялся, что тебя опять получит. Вот и разобиделся на весь свет да на свой Род в придачу. А Су Ни Сэ все ходила ко мне да ходила. Я духов для нее и попросила. Скоро понесла она. Только приворот странный получился, неровный. То мирятся, то ссорятся. Я думаю, Су Ни Сэ осмелела после обряда, упрекать начала Ак Ло Тана за дела прошлые, вот он и рассердился. Потому до конца и не получилось, как надо. Вот после одной такой ссоры она и выкинула. Ак Ло Тан сразу ее обратно к матери и отвел. До сих пор в разных домах сидят. Не понять, они еще муж и жена или нет. Детей-то нет — Ак Ло Тан уйти в любой день может, другую себе выбрать… Ему каждая будет рада.

— И тут явилась я, — подхватила Ак Ми Э, — стало быть, мои козни, притащила с собой свое проклятие!

— Не говори такого, — вяло велела Хранительница, — сиди здесь. Сейчас к Старейшине пойду, сюда приведу, пусть сам все от тебя услышит. Коли захочет, с чужаком поговорит. А ты сможешь сделать так, чтобы этот адия его понял?

Ак Ми Э кивнула.

— Если Ин А Тал услышит тебя, то завтра будет созван Круг, — проговорила Матушка, натягивая свой теплый плат с меховой оторочкой. — А услышать ему придется, потому что я чувствую: духи говорят за тебя.

Она шагнула к двери.

— И… вон там еда… вынеси что-нибудь своему адия, но сюда не пускай, нельзя ему. — Матушка скрипнула дверью.

Тай услышал скрип, молча поднялся со ступенек. Старуха, завернутая в какую-то накидку, вышла и, даже не глянув на него, посеменила куда-то вдаль.

Полдня он провел на крыльце, как собака. Порой, заслышав лай из поселка, он прикидывал: хорошо хоть, у старухи пса нет, что охраняет ее жилище, а то сидеть бы им тут вместе у дверей. Вот было бы забавно. Тай нехотя усмехался, пытаясь кривыми ухмылками отгородиться от безысходности, обступившей его со всех сторон. На что он надеялся, когда его сюда понесло?

Невдалеке мелькали люди: то по тропинке мимо пройдут, то между домиков чья-то голова появится. Но близко к дому Старшей Хранительницы не подходили. И на том спасибо. Тай боялся даже думать о том, что на него может найти, если вельды соберутся вокруг и всей толпой примутся разглядывать, оценивающе цокая языками, будто коня на базаре выбирают. А еще хуже, если начнут осыпать оскорблениями, презрительно поглядывая на него. Этому Ак Ми Э его не учила, но он и так разберет. На всех языках это звучит по-разному, а слышится одинаково. Но местные не спешили подобраться ближе, хотя мелькали перед Таем все чаще. По поселку катилась волна слухов, и она, как водится, срывала людей с мест и тащила к домику Хранительницы, но ходить сюда разрешалось, видно, далеко не всем и, уж во всяком случае, не из праздного любопытства.

Выглянула Ак Ми Э, протянула ему чистую тряпицу с остатками вчерашнего лау и еще какими-то кореньями, орехами. Ей там, внутри, тоже несладко пришлось. Темные круги, которых не было еще недавно, легли под глазами, подбородок заострился. Девушка много плакала.

— Ну что? — спросил Тай, принимая сверток.

Удержал ее руку, но она легко выскользнула из его ладони. Девушка вздрогнула.

— Что? — одарила его вымученной улыбкой.

Чем ближе подходили они к И Лай, тем хуже становились улыбки Ак Ми Э. Да и на Тая она смотрела все меньше и меньше, огонь куда-то уплывал из глаз. Только в глубине еще что-то теплилось, еле-еле. Неужели после того, как они пришли сюда, все закончилось? Неужели Род имеет такую силу над ней? А может, она боится тех людей, что смотрят сюда из всех щелей? В который раз его дернула мысль о том, что не надо было возвращаться.