Василий Тарасенко - Драконий Катарсис. Изъятый

— Магам пришлось вплетать в полог сна дополнительное заклятие превращения, чтобы человеки в меру своей фантазии могли при изъятии менять пол, женщины становились мужчинами, мужчины женщинами. В меру собственной двинутости. Причем заклятие внушает им, что именно об этом они и мечтали всю свою жизнь в родном мире.

Пока Валария говорила, я таращился на Николая, пытаясь распознать — Коля он или все-таки Оля? От такого пристального внимания гехай занервничал и довольно быстро пересел от нас на пару кресел. Валария тем временем вещала дальше:

— Так что теперь каждый изъятый человек живет в своем придуманном мире и доволен этим. Это величайшая заслуга наших магов!

— Поубиваю на фиг, — невольно вырвалось у меня. Все-таки крутоватой оказалась информация.

— Кого? — слава богу, не поняла эльфийка.

— Пробивалась у них память хоть раз? — невинно спросил я.

— Нет, полог надежен и необратим. — В голосе эльфы сквозила настоящая гордость патриотки.

Буниэль, лопавший и подслушивавший, покивал в поддержку слов советницы. Я же откинулся на спинку кресла и задумался. На целых пять минут! Возмущенная отсутствием приключений пятая точка не дала заниматься этим дольше. Тем более что вспомнился харрами на балконе. Я оживился и спросил:

— А как зовут того кошака харрами, что живет в даракале лендерры?

— Нет у нас в даракале никаких харрами, — недоуменно отозвалась Валария, меняясь в лице. — И надеюсь, никогда не будет!

— А чего так? — Настал уже мой черед удивляться. Вроде тот кошак не был ужасным и кошмарным, вот ни разу.

Эльфийка воинственно сказала:

— Это самые искусные воры нашего мира! Если ты видел у нас харрами, я должна немедленно доложить лендерре! Четки Заката, только не они!

Советница молниеносно испарилась из обеденного зала, оставив меня опекать гехаев Родерии на правах не успевшего смыться. Приставать с вопросами к Николаю мне определенно расхотелось — очень уж ситуация складывалась неутешительная. Как бы не устроить парню банальную шизу, если Валария не сбрехала. Мыслей в голове было столько, что должно хватить до самого позднего вечера. Не прошло и пары суток моего пребывания в новом мире, а уже по уши в интригах и загадках. Что ж, будем разбираться по порядку. И начнем сегодня ночью — навестим Николая с разговором моська в моську. Проверим на вшивость, так сказать… Интересно, а много тут таких, как этот болезный?

Ночью все кошки серы на самом деле — в этом я убедился на собственных пятках. И не только кошки, оказывается. Пока я добрался до покоев Родерии и ее гехаев, раз пять цеплял пальцами ног ступени, ударялся то плечом, то локтем на поворотах, а один раз даже увидел салют, врезавшись лбом во внезапно возникшую на пути перекладину. Никогда раньше не замечал, как сумерки меняют перспективу обстановки, размеры ступенек и заметность некоторых мозгопрояснителей.

Дабы подстраховаться, я проверил лендерру и ее гостью, застрявших в рабочем кабинете Тристании за переливанием слов из пустого в порожнее. Подслушанной части разговора мне хватило, чтобы понять — эта промывка костей всерьез и надолго, беспокоиться не о чем. Добравшись до выделенных гостям покоев, я нагло просочился внутрь и поприветствовал обалдевших от такого навязчивого внимания гехаев. Буниэль начал было ворчать, но я благополучно выпроводил его в уютную комнату с бассейном, где слышимость была на нуле — проверено на примере такой же комнаты в моих «нумерах». Николай настороженно предложил мне очередную порцию фруктов, но я решил, что вечер утра скорее, и не стал ходить вокруг да около:

— Ты из какого города, парень? Москвич или замкадыш?

Коля стал похож на свежепойманного карася в сачке. Весь такой внезапный и таинственный, я повторил вопрос. Николай с глазами на треть размера офигевшей моськи шепотом ответил:

— Офигеть… Еще один.

— Да ты гонишь! — заулыбался я. — Я единственный и неповторимый, как и ты. Так откуда костишки?

— Какие костишки? — Разум во взгляде гехая подернулся дымкой окосения, на что я решительно возразил:

— Ты давно в этом мире, болезный?

— Три года, — ответил Коля и, словно опомнившись, добавил: — Так ты тоже с Земли?

— Типа того, — кивнул я. — И сейчас ты мне расскажешь, что тут да как в плане прописки и прочей дребедени. Кстати, а ты там кто был? Баба или мужик?

— Олей я был вроде бы. — В голосе гехая проклюнулись сомнения человека, поймавшего себя на мысли о «несвоеумности». — Точно, Оля Поспелович, коренная москвичка.

— А чего сюда-то занесло? — Клюнувшую на откровенность рыбку надо было подсекать, пока теплая, и мои вопросы посыпались дальше практически непрерывно.

— Под машину попала Ольга, а очнулся я тут уже в мужском теле.

— И что, так спокойно все воспринял, да?

— Не поверишь, всю жизнь мечтал попасть в такой мир. Кучу фанфиков перечитал, не меньше написал про таких вот попаданцев, а потом свершилось настоящее чудо. — Взгляд гехая стал чуть ли не восторженным.

— И как тут?

— Здорово! Уже через день встретил свою пару, истинную партнершу. Моя жена оказалась самой настоящей принцессой, но открылось это только через три месяца после того, как мы оба поступили учиться в Академию магических искусств…

Остапа понесло, а я не стал останавливать разговорившегося попаданца. То, что наболтал Николай, шло в кардинальный разрез с фактами, в которые я уже успел упереться носом не один раз. Тут были и драконы, и оборотни, и похищения, и лубофф, как в лучших земных лавстори-буках. Отпад, это же надо так засорить мозг нормального человека! Я тут же одернул себя — о нормальности нет и речи. Деваха-то в земной жизни была просто повернута на фанфиках, бредила мечтой стать парнем и ощутить это во всей красе, так сказать. Ну и ощутила, дурь их рогом по забору да через плетень в выгребную яму… Колька явно жил в своем отдельном мире, где воображение услужливо подсовывало объяснения всему и всем — настолько правдоподобно, что вздумай я сейчас протереть ему глаза тряпкой правды — получу по морде как пить дать. Все-таки местные маги — гении в своем роде, так сыграть на способности человеческого подсознания подвести удобную базу под все именно в таком ключе, в каком человеку будет удобнее всего пребывать, чтобы не потерять рассудок окончательно.

Во время разговора блаженная улыбка больше не сходила с лица гехая, убежденного в своей райской жизни. А во мне словно зрела злая опухоль. В этом долбаном мире определенно не хватало меня… Ну, твари подзаборные, быть вам жертвами эволюции. Валентин Головлев пришел, прошу любить и жаловать! Ленин может курить в сторонке и плакать в жилетку Железного Феликса от зависти…