Василий Тарасенко - Драконий Катарсис. Изъятый

— Наг.

Существо величаво спустилось на траву и выпрямилось, оказавшись намного выше урукхаев. Наг уставился на нас, а мы на него, нарушая все правила приличия. Атлетический торс полузмея поражал (даже убивал) своим совершенством могучего воина. Словно Конана-варвара увеличили раза так в два и вместо ног приделали тело анаконды-гиганта толщиной почти в обхват моих рук. Переход человеческого тела в змеиное скрывал широкий пояс, искрящийся полированным серебром на повязке, свисавшей с него. Лицо нага тоже могло послужить эталоном мужской красоты — черные глаза светились уверенностью, тонкий нос, слегка поджатые губы, длинная копна черных волос чуть ли не до земли, заплетенная в некое подобие кос, — мечта художника. На мощной груди змея темнела крестообразная перевязь, державшая за спиной нага пару мечей, рукояти которых торчали из-за его плеч. На запястьях путешественника темнели черные же металлические браслеты, усыпанные красными камешками. Хвост нага светился чернотой с переливами всех цветов радуги.

Оценив нас по какой-то своей шкале опасности, наг списал увиденное в позицию ниже плинтуса (разве что в сторону Горотура чуть нервно покосился), обернулся к карете и довольно грубо сказал низким подсвистывающим баритоном:

— Выходи, Ларикея.

И тогда на сумеречный свет появился третий путник, от вида которого плохо стало и мне, и моим глазам. Это была эльфийская девушка лет пятнадцати-шестнадцати на вид. Но какой это был вид… Правую ногу несчастная подволакивала — она была вывернута очень неестественно. Все тело, на котором из одежды имелась только золотистая набедренная повязка, покрывали чудовищные бугристые шрамы. Половины длинного скальпа не было и в помине. А некогда изящное красивое лицо дополняло картину явно многократно ломаными костями. И загадочное тепло шло именно от нее. Внезапная догадка заставила меня замереть от боли в сердце. Изъятая… Неужели она тоже «попаданец»? Но почему в таком состоянии? Инвалид неловко оступилась, что-то пискнула и рухнула прямо на хвост нага. Тот молча махнул рукой со сверкнувшими длинными когтями, отчего малая врезалась в стену кареты, заливаясь кровью. Колобок мгновенно оказался возле пострадавшей, а мое плечо свирепо сдавили пальцы Трис. Лендерра прошипела сквозь зубы:

— Нельзя… Не сейчас…

Оказалось, что она успела поймать меня в последний момент перед прыжком. Наг с вызовом уставился на нас, ощерив клыкастый рот. Я же огромным усилием заставил себя успокоиться и втянул успевшие вырасти когти. В распаленной голове билась одна-единственная мысль: «Убью тварь!» Наг удовлетворенно усмехнулся, а потом нахмурился и посмотрел на меня еще раз. В его глазах полыхнуло что-то странное, словно он увидел наяву самый неожиданный из своих снов. Змей уверенно двинулся в нашу сторону, но дорогу ему заступил готовый ко всему тур. Гиганты на миг замерли, оценивая друг друга уже всерьез. И наг очень нехотя сдал назад, продолжая пожирать взглядом мою несчастную персону. Эльф-колобок, оказавшийся магом-целителем, уже успел подлатать пострадавшую гехай, но работа была проделана зря. Разгневанный чем-то полузмей мимоходом отыгрался на несчастной девушке, вызвав крик боли и тихие, но отчетливые проклятия колобка.

— Он божественен, — раздалось позади нас.

Я развернулся, готовый сорваться на чем угодно, и уставился на Родерию, успевшую за это время привести себя в порядок после ночного бдения и сладкого сна. Ее фиолетовые волосы струились по плечам вполне качественно — старалась графинюшка. От моего взгляда Родерия застыла истуканом, сглотнула и с поклоном сказала:

— Наги все такие — сильные, уверенные в себе, лучшие воины континента.

— И лучшие ублюдки вселенной, судя по всему, — скривился я, вызвав потемневший взгляд графини.

Трис успокаивающе провела рукой по моему плечу и сказала:

— Так и есть, хозяин. Наги эгоистичны по своей природе. Если бы не Горотур, не знаю, как бы мы отбивали тебя из его загребущих рук.

— У меня появился бы еще один шицугехай, причем не самый слабый, — парировал я, окончательно приходя в себя.

Лендерра с сочувствием усмехнулась и добавила:

— Ты бы не пережил общения с ним, хозяин.

— А как же та девушка? — поразился я.

— Она гехай по боли, хозяин. Это тоже один из способов овладевать силой через гехая. Можно не только соитием тел, но и соитием душ вытягивать силы из океана магии. Заверяю тебя, эта гехай беззаветно предана нагу и любит его всем сердцем, пусть это и последствия заклятия по изъятию ее из сопредельного мира.

— Терпеть такое зверство… — не поверил я собственным ушам.

— Она даже не почувствовала боли. Магия защищает изъятого, иначе заклятие расколется из-за несоответствия реальности и вымысла. В таком случае девчонка действительно умрет… Или убьет нага.

Я задумался. Расколоть заклятие… Если я научился чувствовать таких же попаданцев, как и я сам, — это часть моей Силы? Силы, спрятанной за пресловутым барьером, за контуром, о котором говорили Ованна и старый вампир? Что, если, сняв барьер, я обрету и возможность ломать заклятие изъятия? Да одно это окупит все сторицей… Изъятые же все будут помнить, наверное. И тогда всем этим ублюдкам и садистам придется очень несладко.

Значит, надо отправляться на юг, к Лесному Морю. Трис сказала, что моркоты живут там, значит, и пресловутый трон должен быть где-то там. Думаю, на месте разберемся. Увидев, что я принял какое-то решение, Тристания и Горотур взялись сворачивать лагерь. Родерия же демонстративно уселась на топчан и молчала. Пускай, успеет еще отплатить за свои грешки.

Уже в движущейся по дороге карете я выждал несколько томительных минут и приказал остановиться. Трис недовольно сказала на это:

— Так мы никогда не доберемся до Санаана! И нам точно припишут бунт.

— Плевать, — отрезал я, вызвав дробный стук челюстей по полу. Мои спутники уставились на меня как на умалишенного. Тристания с тяжким изумлением, Родерия с радостным оживлением, а Горотур с одобрительным прищуром. Я же продолжил: — Мы отправляемся на юг, к моей родне.

— О моя бедная голова! — простонала лендерра. — Скоро ты украсишь собой Стену Плача в столице… Мне будет тебя не хватать!

— Не ной. — Я коснулся пальцами ее плеча. — Вы с графиней поедете в вашу столицу, этот Санаан, а мы с туром отправляемся на юг, к Лесному Морю. Думаю, моего дозволения хватит, чтобы вас не тянуло за мной…

Следующие полчаса мы пытались переубедить друг друга. От нашего взаимного рыка карета тряслась не хуже паралитика — особенно если учитывать то, что мы еще и нервно бегали внутри, размахивая руками. В итоге победила дружба. Причем — моя дружба с неведомой силой. Моим шицугехай пришлось подчиниться. Пусть Трис и могла позволить себе поворчать на самоуправство одного моркота, зато Родерии не оставалось ничего иного, кроме как молча повиноваться, выбраться под дождь и начать распрягать наших чешуйчатых гарвов.