Goblins - Свартхевди - северянин

Молодые не захотели, причем, как я понял из речей Уильяма, обоюдно.

Дочка вертела папашей, как хорошая жена прялкой, и договор о ее замужестве был, как подозреваю, почти удавшейся попыткой ее батьки дожить свой век без бабовщины, спихнув ее на мужа. А Уильям не нашел ничего лучше, чем втрескаться в девку, что изящна, стройна, с золотым водопадом волос и плоская, как доска, к тому же с изрядной примесью крови ушастых.

Правда, тоже не из бедной семьи, но с достатком рода Дорнхольм, конечно, не сравнить, к тому же не местная, а из вольного города.

Вот я бы, скажу не тая, выбрал бы бюст и приданое, тем более Эллис, по словам Уильяма, девка не гулящая, и на хозяйстве ее оставить не страшно, когда в море уйду. Любовь же придет в добрую семью, уж я не пожалел бы даров в честь прекрасной дочери Ньерда.

Но это я, а Уильям собирался бросить свое пылкое сердце к ногам возлюбленной, дабы та, помахивая ушами, приняла его клятву вечной любви и верности.

И жили бы они долго, и померли бы в один день.

Нда, чужая душа — потемки, глуха она зачастую к доводам светлого разума.

Поэтому, отъехав пару миль от Прилучины, мы снова свернули в лес. Нам предстоял путь напрямик, через земли баронства, в обход Швинау, к границам графства Дорнхольм и дальше, в вольный город Эркенбург, навстречу любви.

У меня задница уже болит от седла. И с полудня в брюхе ничего, кроме кружки пива не было.

Кто-то воет еще вдали.

Я не люблю…

А, к йотунам все.

— Может, на тракт пора выходить, а, твоя милость? — время слегка за полдень, и пора устраивать привал. Заросший ивняком берег лесной речушки, по-летнему обмелевшей, не самое, конечно, лучшее для этого место: и бережок крутоват, и мошки многовато, зато вода рядом.

Кстати, надо бы башку помыть: волосы длинные, голова под ними чешется, как бы шестилапые не завелись.

— Надоело в лесу, сил нет! — продолжил я — Да и посмотреть хочу на ваши города, батя рассказывал, что богаты они бывают, и многолюдны.

На Уильяме были лошади и костер, на мне готовка, следовало теперь набрать воды в Уиллов котел, и я стоял на берегу и пытался оценить: хочу ли я спускаться с посудиной тут, или надо побороть лень, и поискать более пологий спуск к воде.

— Нет, — отозвался Уилл, он уже слез с коня, привязал животное и теперь рассматривал что-то в его заднем правом копыте — Обойдем Швинау, тогда и выйдем, там будет еще миль с полсотни до Дорнхольма. А в Дорнмауэр или Эйхельфельд заедем обязательно, они по дороге оба будут. Хотя, не сильно-то они велики, и ничем не больше того же Швинау. А после столицы так и вовсе — дыра-дырой, — с этими словами Уильям тяжко вздохнул — А вот Эркенбург другое дело.

Ну, понятно же… Где милая сердцу дева, с глазами «как синие озера» и при этом ровная и сзади и спереди, как мачта кнорра — там и дело другое. Но посмотреть все равно охота: помню батины рассказы, да и Олаф, и дедуля тоже любили вспомнить, сколько всего нового и интересного (а еще ценного и такого нужного детям светлого Севера) в многолюдных городах западных королевств и княжеств отыскать можно! Народу там, рассказывали, проживает много, и много среди них богатых людей, хорошая торговля, хоть сами города эти тесны и грязны. Интересности всякие там есть, чудеса иноземные. Трактиры и харчевни с блюдами невиданными, лавки и магазины, а рынки, батя рассказывал — некоторые по размеру больше всего нашего Лаксдальборга.

И дома веселые тоже есть, опять же, с девами, что ласковы и доступны и разнообразны при этом. Хочешь — спроси блондинку, а хочешь — выбери чернявую, батя даже как-то лысую видел. Молодую или зрелую, пышку, или тощую…

Плохо привязанный Стофунтов мягко толкнул меня башкой в спину, и я, нелепо взмахнув руками, с нечленораздельным воем, подняв тучу брызг, обрушился в воду. Котел, позвякивая на неровностях, прикатился следом и, жизнерадостно булькнув на прощание, исчез в пучинах.

— Я надеюсь, ты не штанами решил воды для каши начерпать? — меланхолично обозначился сверху Уилл. После отбытия из Прилучины его не покидал душевный раздрай.

Парень сомневался в принятом решении: желание быть с любимой и нежелание нарушать волю отца боролись в нем с великой силой, попеременно друг друга одолевая. Уильям слишком много об этом думал (лучше сказать — постоянно), и бесконечно взвешивал варианты, и страдал из-за того, что нельзя поиметь все и сразу — любовь милой и расположение отца — и негодовал на судьбу.

Я ему искренне сочувствовал.

Веселые дома, там есть, да… А еще коптильни и мясные лавки!

Я уселся на песчаное дно, вылил воду из ушей и в очередной раз взвесил, что мне все-таки больше нравится, в имеющейся перспективе. Варианты имелись следующие:

1) получить пару десятков фунтов мяса, копченого, вареного или жареного и шикарную рыжую шкуру, идеально подходящую, к примеру, для изготовления барабана, причем немедленно;

2) терпеть и дальше лошадиный юмор, с толчками, укусами и, изредка, попытками лягнуть (последние, к счастью, пока безуспешны).

Очень манил первый вариант, но у него был существенный недостаток: мясо и шкуру мне придется тащить на своем горбу: Уильям решил, что пойдем мы быстро и налегке, и вьючную лошадку, дабы с ней не возиться, оставил у старосты в Прилучине.

Охо-хо… Придется, видимо, все же потерпеть.

— Сварти, ты там спать устраиваешься или рыбу ловишь сапогами?

Надо вылезать, хоть и хорошо сидеть в прохладной воде.

Я пытался развеять тяжкие мысли друга беседами — и, правда, какой толк в поедании самого себя, если принял решение, и следуешь тому, что должно? Поздно колебаться, если выбор сделан, сомнения точат дух, делают сердце слабым, а кровь пресной. Так не следует ли их в болото, эти сомнения?

— Кстати, твоя милость, а заниматься ты чем планируешь, как свадьбу сыграешь с красавицей Беатой? Хозяйствовать станешь? Приданое хорошее ли у нее? — помешивая обструганной веткой в котле поспевающую кашу, вопрошал я товарища.

Вообще, хорошо и правильно отвлечь друга от тяжких мыслей — и всегда полезно подумать о будущем. Особенно, о приятном.

— Должно быть неплохое, — ответствовал мне Уильям, он смотрел в котел, и, наверное, в побулькивавшем вареве видел лицо своей любимой — У Беаты богатая семья, ее отец — один из Золотых поясов Эркенбурга.

— О! Торговля! Достойное дело, для достойных людей! — умение выгодно пристроить добычу ничуть не менее важно, чем умение ее найти, забрать у прежних владельцев, защитить от других добывальщиков и доставить в безопасное место — Хольдом он тебя вряд ли поставит, опыта должного и выучки у тебя нет, но если в счет приданого даст корабль, то будет отлично. Настоящие корабли умеют строить только у нас, в благословенном богами Нурдланде, как позовет тесть тебя выбирать, ты меня с собой зови, — посоветовал я Уиллу — Выберу тебе достойный шнеккер или кнорр, возьмет груза много, в шторм не даст течь.