Кассандра Клэр - После моста

Как выяснилось, у Тессы была своя квартира в Лондоне. Квартира располагалась на втором этаже бледно-белого здания в Кенсингтоне, одной рукой Тесса открывала двери, вторая же рука немного дрожала, она рассказала, что Магнус научил ее, как можно было оставаться владельцем дома, передавая его при помощи завещания самому себе на протяжении многих лет.

«Ты знаешь, через какое-то время, я начала подбирать для себя всякие глупые имена», - сказала она, закрывая за собой дверь. «Насколько я помню, эта квартира записана на имя Биделии Трески» [прим.пер.: решила перевести фамилию, потому что в ней как раз весь юмор].

Джем рассмеялся, хотя он едва ли прислушивался к ее словам. Он осмотрелся по сторонам – стены квартиры были окрашены в яркие цвета, гостиная в сиреневый, несколько диванов белого цвета там были расставлены довольно небрежно, на кухне стены оттенка авокадо. Когда Тесса купила эту квартиру, то спросила себя, а для чего? Она так много путешествовала, что сомневалась, нужно ли ей вообще постоянное жилье в Лондоне.

Вопрос, который только что хотел задать Джем, замер на губах, когда он сквозь открытые двери увидел синие стены в комнате, что скорее всего была спальней. Он сглотнул, горло его пересохло. Кровать Тессы. В ней она проводила ночи.

Она с подозрением прищурила глаза и спросила: «Ты в порядке?»

Тесса дотронулась до его запястья, и он почувствовал, как забился его пульс от ее прикосновения. До того, как он стал Безмолвным Братом, так было всегда. Он задавался вопросом, во время своего пребывания в Идрисе, уже после того, как Небесный Огонь вылечил его от болезни, вернется ли к нему это чувство, повторится ли все снова. Он слишком привык касаться ее и находиться рядом, как Безмолвный Брат, когда такие ощущения были для него не доступны. Он любил ее по-прежнему, но та любовь была духовная, а не телесная. Он боялся, что физические чувства не вернутся к нему или будут уже не теми, что раньше. Он пообещал себе, что не будет разочарован, если этого не произойдёт. Он пообещал себе, не ждать этого.

Но его переживания оказались напрасными.

В тот момент, когда он увидел ее на мосту, словно летящую к нему в джинсах современного покроя и винтажном шарфе, со свободно развивающимися волосами, он почувствовал, как у него перехватило дыхание.

А когда она сняла с шеи и застенчиво протянула ему тот самый нефритовый кулон, что он подарил ей, то его кровь просто вскипела в жилах, как поток бурлящей воды.

Она сказала тогда: «Я люблю тебя. Всегда любила и всегда буду любить», он напряг всю свою волю, чтобы не поцеловать ее в тот же момент. Это потребовало больше усилий, чем он мог рассчитывать.

Чему научило его Братство, так это контролю над собой. Сейчас он смотрел на нее и боролся со своим голосом, чтобы он звучат твердо. «Я немного устал», - сказал он. «И я хочу пить, я иногда забываю, что теперь нуждаюсь в воде и еде».

Она положила свои ключи на маленький столик розового дерева и повернулась, чтобы он увидел ее улыбку. «Чай», - промолвила она, направляясь к кухне цвета авокадо. «У меня не слишком много еды, я обычно не провожу здесь много времени, но у меня есть чай. И печенье. Проходи в обеденный зал, я сейчас приду».

Он улыбнулся, даже он понимал, что сейчас никто уже не говорит «обеденный зал», но ничего не сказал. Может быть, она нервничала также, как и он? Он мог на это только надеяться.

***

Тесса молча чертыхнулась, когда уже в четвертый раз наклонилась, чтобы поднять с пола кубики сахара. До этого, она уже поставила на плиту чайник без воды, перепутала чайные пакетики, пролила молоко, а теперь еще и это. Она опустила по кубику сахара в каждую чашку с чаем и мысленно приказала себе досчитать до десяти, наблюдая за тем, как они растворяются.

Она знала, что руки у нее дрожат, а сердце бьется с бешеной скоростью. Джеймс Карстаирс был у нее дома. В ее гостиной. И он ждал чай. Часть ее разума говорила ей, что это ведь просто Джем, когда другая часть просто кричала о том, что это именно тот Джем, которого она не видела больше 135 лет.

Он был Братом Захарией слишком долго. Но внутри себя он всегда оставался Джемом, с его остроумием и неизменной добротой. Он никогда не предавал своей любви к ней или его любви к Уиллу. Но Безмолвные Братья не могут чувствовать многие вещи так, как чувствуют обычные люди.

Об этом она думала последние годы, целые десятилетия после смерти Уилла. Она никогда не хотела быть ни с кем рядом, кроме Уилла и Джема, и они оба покинули ее, хотя Джем был жив. Иногда она задавалась вопросом, как бы все сложилось, если бы не было этого запрета для Безмолвных Братьев, любить и создавать семьи, но было и еще одно сомнение: Джем мог не захотеть создавать семью именно с ней, что у него не сохранилось тех чувств. Она ощущала себя Пигмалионом в своем желании привлечь мраморную статую [прим.пер.: Пигмалион вырезал из слоновой кости статую и полюбил её. Делал ей подарки, одевал в дорогие одежды, но статуя продолжала оставаться статуей, а любовь безответной]. У Безмолвных Братьев нет физической потребности к прикосновениям, так же, как нет потребности в пище или воде.

Но теперь…

"Я иногда забываю, что теперь нуждаюсь в воде и еде..."

Она подняла со стола кружки с заваренным чаем и, с все еще трясущимися руками, пошла в гостиную. Тесса обставляла квартиру, как ей было удобно многие годы, от диванных подушек, до японской ширмы, на которой были нарисованы красные маки и бамбук. Занавески, что закрывали окно в конце комнаты, были вполовину приспущены, пропуская как раз нужное количество света и окрашивая темные волосы Джема золотом, взглянув на него сейчас, Тесса чуть не уронила из рук чашки.

Они едва прикоснулись друг к другу, когда ехали в такси от Королевских Ворот, только держались за руки на заднем сидении машины. Джем провел пальцами по внутренней стороне ее руки, когда рассказывал свою историю, как он последний раз посетил Идрис, когда Смертельная Война, в которой они приняли участие, закончилась. Тогда Магнус указал Тессе на Джейса Герондейла, она взглянула на мальчика, в котором можно было прочесть черты лица Уилла, а цвет глаз его напоминал ей о сыне, Джеймсе.

Но волосы его были, как и у его отца, целая копна золотистых завитков, Тесса многое знала о Стивене Герондейле, поэтому отвернулась и не проронила ни слова.

Герондейлы, кто-то сказал ей однажды, в них было все, что семья Сумеречных Охотников могла сочетать: и лучший из лучших, и худший из худших.

Она со стуком поставила чашки на журнальный столик, вернее старый дорожный сундук, сплошь покрытый туристическими марками из ее многочисленных путешествий по миру. Джем повернулся на звук, и она увидела то, что было у него в руках.