Елена Кондаурова - Там, за синими морями… (дилогия)

Лика наклонилась над самой макушкой Пилы, над тем местом, где у грудных детей бьется родничок, и последние строчки прошептала прямо туда. Волосы Пилы на мгновение засветились голубоватым огнем, который потом рассыпался мелкими искрами.

Потом выронила расческу и тихо опустилась на пол рядом со стулом, на котором сидела ее подруга. Пила еще пару минут провела в трансе, уставившись в одну точку, а потом вздрогнула и очнулась. Увидела лежащую на полу Лику, подскочила, захлопотала вокруг нее, хлопая по щекам и брызгая в лицо водой. К счастью, та скоро пришла в себя, не позволив своей подруге впасть в отчаяние.

На посиделки они в этот день дружно не пошли, оправдывая себя тем, что там не место двум калекам.

Вернувшийся довольно поздно Таш застал их обеих за чаепитием и разговором, то и дело прерываемым тихим смехом. Он подозвал Рил, негромко сказал ей пару слов, после чего ушел переодеваться. Пила засобиралась домой, Лика решила проводить, и только у калитки сочла возможным поделиться с умирающей от любопытства подругой новостями. Подозрительно блестя в темноте глазами, она сказала, что за Нету теперь можно не беспокоиться. С ее мужем побеседовали, он осознал всю глубину своих заблуждений, и теперь будет обращаться с женой со всей возможной вежливостью.

Пила несколько минут помолчала, а потом сделала из всего этого неожиданный для Лики вывод насчет мотивов поведения ее хозяина.

– Он к тебе точно неровно дышит! – уверенно выдала она. – Это же как нужно с ума сходить, чтобы добровольно в такое дерьмо сунуться!?

– Да ладно тебе! – Лика покраснела так, что даже в темноте было заметно, но тем не менее моментально поняв, о ком идет речь. – Неправда это! Он просто... благородный, вот!

– Ага! – хмыкнула Пила. – Ты еще вспомни, какой подарок тебе этот благородный на предзимники сделал! На это никакого благородства не хватит!

Таш действительно подарил ей кошелек с золотом, и его было там ровно в пять раз больше, чем Пиле подарил родной отец, который был отнюдь не бедный, и ровно в полтора раза больше того, что получил Какон за свою побитую рабыню. Пила потом помогала ей потратить это золото так, чтобы Дорминда ни о чем не догадалась.

– Да ну тебя! – Окончательно смутившись, Лика чмокнула на прощанье свою слишком откровенную подругу, и сбежала от нее в сад.

– Ну-ну! – в очередной раз хмыкнула ей вслед Пила, которой было страшно интересно, до каких пор будет продолжаться это хождение вокруг да около и чем оно в конце концов закончится.

Господин Тито-с, верховный жрец центрального ольрийского храма, пребывал в трансе все время после того, как штатная храмовая ведьма отдала свою черную душу всемилостивой богине. Только сейчас он целиком и полностью осознал и проникся тем, что пытался донести до него в свое время его светлость, и от этого осознания ему было очень сильно не по себе. Да и как могло быть иначе? Как правило, жрецам центрального храма богини были подвластны почти все аспекты жизни в той стране, где они находились, а уж власть верховного жреца вообще не поддавалась измерению. И, конечно, ему было очень неприятно сознавать, что у него под боком, буквально в нескольких шагах от обители богини, спокойно живет совершенно неуправляемое... существо, которое он даже в мыслях не решался называть женщиной, дабы ненароком не оскорбить воплощение мировой женственности – дарующую всяческую благодать богиню.

Не в его натуре, однако, было предаваться отчаянию, не пытаясь как-то исправить положение. И он решил исправить его самым радикальным способом. То есть напустить на столицу моровое поветрие. Ход его рассуждений был достаточно логичным: если эту... это... невозможно было отравить, уничтожить с помощью проклятия или каким-либо другим магическим способом, полная бесполезность чего была доказана и оплачена смертью незабвенной Крыньки, а также решить дело с помощью наемных убийц, то шанс умереть от морового поветрия, каким бы он ни был призрачным, не стоило сбрасывать со счетов. Тем более что, по мнению Тито-са, шанс быть убитой или хоть как-то выведенной из строя жестоким мужем, которого еще предстояло найти, представлялся еще более... несостоятельным.

Мнением епархии, своего непосредственного начальства, по поводу морового поветрия Тито-с интересоваться не стал. По закону решение этого вопроса было в его компетенции. Каждый верховный жрец сам решал, когда ему следовало подстегнуть периодически ослабевающее религиозное рвение прихожан. Что же касается мнения его светлости, то его Тито-с просто-напросто не решился узнавать из страха перед оной светлостью. С трудом преодолевая дрожь, которая накатывала на него от одной мысли о возможном общении с белым жрецом, Тито-су легко удалось убедить самого себя, что будет лучше сообщить его светлости уже о результатах, если таковые будут иметь место. В противном же случае можно и вовсе не ставить его в известность об очередной попытке устранения нежелательного объекта.

Таким образом, вскоре, после соответствующей подготовки сего действия, высшими жрецами-магами Ольрии был проведен обряд по вызыванию Мора, духа заразных болезней. Дух явился, как всегда, разъяренный вторжением в его частную жизнь, но его быстро успокоили, накормив кровью девственницы, потом четко указали задачи и выпустили в город. Теперь оставалось только ждать результатов.

Результат не замедлил явиться. Уже через несколько дней вся столица бурлила, переваривая страшную новость: в городе чума. Уже умерли три человека, а число заболевших быстро перевалило за несколько сотен. Жизнь в городе замерла. Люди боялись лишний раз выходить на улицу, исключение делалось только для посещения храма.

Лика теперь совсем не выходила из дома. Таш не желал терять свою драгоценную рабыню и категорически запретил ей это делать. Так что все новости она узнавала только от Дорминды, потому что Пила с недавних пор перестала появляться в ее доме.

По мнению Лики причиной этого стало обычное недоразумение, но именно ее мнения на этот счет, как обычно, никто не спрашивал.