Елена Кондаурова - Там, за синими морями… (дилогия)

– Ну что ж! – взял инициативу в свои руки Самконг. – По правилам нам следует выслушать мнение каждого члена «семьи» по этому поводу. Таш, твоя девочка, ты и начинай!

– Я ее не отдам. – От звуков спокойного голоса ощутимо потянуло ледяным сквозняком, который прогнал толпы мурашек по спинам всех присутствующих. Таш был хорошим другом. Очень хорошим. Верным, надежным и преданным как собака. Но вот враги его обычно долго не задерживались на белом свете.

– Вот видите, я же говорил! – Повисшую тишину разорвал ядовитый смех Бадана. – И что с ним прикажете делать? Как пацан, честное слово! Мало у него баб за всю жизнь было? Одной больше, одной меньше, какая разница? Но нет! Мы на старости лет влюбились! Мы желаем молоденькую девчонку царских кровей трахать, а на друзей нам насрать и размазать!

– Бадан, мы тебя поняли! – спокойно глядя на него, сказал Самконг. – Крок, теперь ты. Что ты об этом думаешь?

Крок скорчил страшную рожу, долженствующую, по его мнению, означать ухмылку, и рыкнул резко и четко:

– Раз Таш желает трахать Рил, то пусть трахает, если на него блажь такая накатила! Честно говоря, я бы и сам не отказался, – он глянул на Таша, – без обид, Таш! – Тот, криво усмехнувшись, кивнул. – А что до княжьих предложений, то на кой свигр мне все это дерьмо? Новую рожу он мне все равно не прилепит, так что народ от меня как шарахался, так и будет шарахаться. Нет, я уж лучше как-нибудь по старинке, тут меня, по крайней мере, уважают. А рудники эти... Да он что, нас нищими считает? Просто смешно...

– Твой ответ понятен, – кивнул Самконг и перевел взгляд на Лайру. – Лайра?

Она изящно пожала плечиками.

– А мне князь ничего не пообещал. Дворянство он мне, как женщине, не пожалует, разве что выдаст замуж за дворянина. А зачем мне муж, сами подумайте? И не сказать, что мне так уж мешает клеймо. – Она приподняла рукав и полюбовалась на свое клеймо проститутки. – Скорее, будет мешать его отсутствие! – хмыкнула она, под понимающие смешки окружающих. – Нет уж, лучше я буду заниматься любимым делом, чем неизвестно чем неизвестно с кем!

– Логично, – резюмировал Самконг. Все понимали, что Лайре вписаться в нормальную жизнь будет практически невозможно. – Франя?

Эмоциональный монолог Франи, целиком состоящий из разноязычных идиоматических выражений, в целом сводился к следующему: да пошло оно в ж... и на ... это дворянство вместе с князем и прочими благородными!

Его выслушали внимательно и не перебивая, после чего Самконг обратился к последнему члену «семьи».

– Валдей?

– Я бы предпочел оставить в стороне эмоции, – со своей обычной обстоятельностью начал тот, – и обратить внимание на факты. Во-первых, нам предлагают избавиться от клейма. Не секрет, что это мечта любого изгоя, и моя в том числе. Но есть одно «но». И даже не одно, а несколько. Я, конечно, рад услышать, что ты, Бадан, так близко сошелся с князем, что доверяешь ему свою жизнь и наши тоже, хотя мы и не давали тебе такого разрешения. Но я, в отличие от тебя, не доверяю вообще никому, и меньше всего тем, у кого в руках власть. И я не верю, что он пойдет на то, чтобы вернуть нас в лоно храма, как бы ты ни старался меня в этом убедить!

– Он поклялся! – возразил Бадан. – И дал мне бумагу, подтверждающую его клятву!

– Значит, дело еще хуже, чем я предполагал. Он хочет не просто надуть нас, а избавиться при первом удобном случае.

– Да зачем ему это надо?

Валдей только покачал головой.

– Бадан, друг мой, ты проявляешь поистине детскую наивность! Странно слышать все это от того, кто за двадцать лет активной деятельности обманул свигрову тучу народа. Да после того, как князь получит свою жену, мы ему будем нужны как кость в заднице! Он еще до свадьбы предпочтет забыть о том, каким способом она ему досталась! И потом, публично избавить нас от клейм означает создать нежелательный прецедент. После этого придется избавлять кого-то еще, а потом еще. Епархия за это нашего верховного жреца по головке не погладит.

– Да, риск есть, – нехотя согласился Бадан. – Но такая овчинка стоит выделки, разве не так?

– Возможно, – не стал спорить Валдей. – Теперь второе. Серебряные рудники. Там ведь, если я не ошибаюсь, всем заправляют Сизый и Борг? Франя, – Валдей повернулся к мрачно слушающему его карманнику, – тебе довелось иметь с ними дела, что ты о них скажешь?

– Довелось! – поморщившись, словно он съел что-то кислое, кивнул Франя. – И скажу, что не хочу больше никогда иметь с ними ничего общего. Борг еще ладно, с ним кое-как можно договориться, но Сизый – это же полный псих! Он жрет глат чуть ли не мешками, весь посинел уже, оттого и кличка Сизый, и черепицу у него с крыши ветер сносит все больше и больше. А, судя по последним слухам, он совсем спятил. Там на рудниках такое творится... В общем, я бы туда не сунулся, даже если бы меня с головы до ног этим самым серебром осыпали. Гиблое место, крысиная нора. Еще хуже, чем болота.

– У тебя есть основания не доверять Фране, Бадан? – мягко поинтересовался Валдей.

Тот отрицательно покачал головой и нехотя признал:

– Нет. Но я не верю, что с этим нельзя разобраться.

– Ты будешь разбираться? Я своих людей на такое дело не дам.

Бадан пожал плечами.

– Могу и я.

– Вот и хорошо. А то как рассуждать, это мы все горазды. Теперь третье. Таш ведь представил нам свою подружку по всем правилам. А значит, она почти член «семьи», и по закону мы не имеем права решать ее судьбу, не спросив ее мнения, не так ли? Возможно, что она и не будет возражать против замужества, и тогда мы все тут просто зря сотрясаем воздух.

– И ты хочешь сказать, что Таш будет слушать свою подстилку? – недоверчиво хмыкнул Бадан.

Валдей повернулся к Ташу.

– Таш?

– Я не стану ей мешать, какое бы решение она ни приняла. – Таш встал из-за стола, чтобы сходить за Рил.

– Ага, а по дороге он вставит ей ума! – заметил Бадан.

Таш, терпение которого и так было на пределе, сделал движение по направлению к нему.

– Постой! – вмешался Самконг. – Не горячись, Таш, сядь, прошу тебя! Я не хочу, чтобы кто-нибудь подумал, что ты ведешь себя нечестно по отношению к «семье». К тому же, если я не ошибаюсь, Рил ведь ничего не знает, верно? Иначе она не проливала бы столько слез на плече у Пилы из-за убитых вандейцев.

Таш нехотя сел.

– Про князя я ей ничего не говорил. А про кровь знает.

– Вот и отлично. Франя, сходишь за ней? Я надеюсь, Франю никто не заподозрит в том, что он выступает на чьей-либо стороне?

Таких не нашлось, даже Бадану было нечего возразить. Для профессионального вора Франи слово честь не было пустым звуком при всей его нелюбви к благородным.

Рил действительно оплакивала убитых ею людей с того момента, когда вернулась домой, и никак не могла остановиться. Там, в горячке боя, она не думала ни о чем, кроме того, что эти люди пришли, чтобы убить Таша. За него она готова была порвать их голыми руками на мелкие тряпочки, не испытывая при этом никаких угрызений совести. Но стоило ей вернуться домой, в привычную обстановку вместе с живым и невредимым Ташем, и весь ужас того, что она сотворила, предстал перед ней во всей красе. Перед глазами стояли лица убитых, а Таша, который выбрал как раз этот момент, чтобы куда-то уйти, не было рядом, чтобы как следует отругать за глупость и отогнать от нее этот кошмар. Рядом была только бормочущая бессмысленные слова утешения беременная Пила, совершенно растерявшаяся от рассказа Рил. Впрочем, к счастью, глупая истерика подруги ей вскоре надоела.