Пол Кемп - Порождение Тени

Вис встал во главе стола и упёрся ладонями в столешницу.

— Не стану тратить ваше время, потому что сегодня предстоит ещё много работы. Я получил известия из Ордулина, что Мирабета Селькирк захватила власть, обзавелась поддержкой армии и объявила Селгонт и Саэрб своими противниками.

Стол взорвался.

— В Сембии?

— Что это за бессмыслица?

— Она безумна! Это с рук не сойдёт!

Вис не пытался перекричать гвалт. Он дождался тишины. Когда она воцарилась, Вис сказал:

— Вы все знаете о недавних событиях с участием Эндрена Корринталя. Главная правительница считает, что Селгонт был вовлечён в убийство её кузена и попытку переворота, которую готовился предпринять Эндрен.

— Эндрен не готовил переворот, Талендар, — с неожиданным пылом возразил пожилой Тилдар Фоксмантл.

Вис ответил на это небольшим наклоном головы.

— Я знаю лишь то, о чём мне доложили.

— Вам доложили неправду, — ответил Тилдар, его седая борода затряслась. — Я знаю Эндрена Корринталя. Он неспособен на то, в чём его обвиняют.

Вис отмахнулся от возражений.

— Как бы там ни было, я должен держать это собрание в курсе дел.

— Хулорн направляется в Ордулин, — заметила Келима Томалар. Изумрудные заколки удерживали её прическу. Полные руки торчали из рукавов красного платья, будто сосиски. — Я сама планировала скорый отъезд. Мы должны послать сообщение, чтобы он возвращался. Он в опасности.

Вис кивнул.

— Капитан Онтул собирает кавалерийский отряд, чтобы перехватить хулорна и сопроводить его обратно в Селгонт. Они отправятся сегодня ночью и будут скакать, пока не догонят его. Мы можем лишь молиться, чтобы они успели. Магические средства нам не помогут.

— Прекрасная работа! — воскликнули несколько человек, кивая.

Вис постарался казаться польщённым.

Нахмурившийся, рыжебородый Раттел Лун грохнул кулаком по столу и поднялся.

— Как может Мирабета Селькирк считать Селгонт соучастником измены Эндрена Корринталя? Мы ничего не сделали.

Он зыркнул на Виса.

— Или сделали, Талендар? Сейчас не время для тайн.

Вис чуть не засмеялся от такой формулировки. Прежде чем он смог ответить, поднялся Тилдар Фоксмантл и уставился на Раттела. Сцена была почти комичной. Худой старый Фоксмантл метал гневные взгляды через стол на куда более крупного Раттела Луна.

— Я не стану повторять, Раттел. Эндрен Корринталь не совершал измены.

— Так ты говоришь, — ответил Раттел, его глубокий голос гремел, как гром. — Но ты знаешь не больше нашего. Я спрошу ещё раз, Талендар: подвергал ли хулорн опасности наш город, необдуманно вступив в некий сговор с предателями в Ордулине? Отец Ускеврена мог бы так поступить.

Стол взорвался возгласами и эпитетами. Вис поднял руки, призывая к миру, и помещение медленно успокоилось.

— Хулорн не делал ничего, что могло бы возбудить подозрения Мирабеты Селькирк. Может быть, это ты, Лун? Ты кричишь громче всех.

— Ты глупец, Талендар.

— А ты разделяешь этот совет, этот город, когда мы должны быть едины.

За столом закивали. Лун неслышно что-то пробормотал и опустил голову. Вис сказал:

— Я уверен, вскоре мы проясним этот вопрос. Тем временем, крайне важно, чтобы Селгонт говорил одним голосом — голосом хулорна, и остальной город до поры до времени не знал об этих событиях. Давайте, насколько сможем, остановим слухи. В ожидании возвращения хулорна это собрание будет встречаться каждый день, чтобы быть в курсе событий.

Головы согласно закивали.

— Триистин займётся деталями и всё вам сообщит.

Вис оглядел весь стол, одно взволнованное лицо за другим.

— Сегодня мы ничего больше не можем сделать, дамы и господа. Возвращайтесь по домам.

После этих слов собрание разбилось на небольшие переговаривающиеся группы. Вис не стал задерживаться. Он убедился, что всадники Онтула покинули город, а затем в одиночку отправился в святилище Шар на Храмовой улице. Ночь он провёл в молитвах госпоже.

На следующий день с помощью магии Селгонт узнал об ордулинском эдикте. Послание получили Вис и каждый член Старого Чонселя. Читая его, Вис хихикал. Он знал, что селгонтские войска не нападали на сэрлунскую делегацию.

Мирабета Селькирк создала войну из обмана.

Нет, подумал он, поправляя себя. Ночной провидец создал войну из обмана, и сделал это во имя Шар.

— Во тьме ночи мы слышим шёпот пустоты, — сказал он, сминая эдикт в кулаке.

Шёпот скоро станет криком.

Кажется, я шагаю по лесу на протяжении многих часов, если не дней. У меня нет способа отмечать ход времени. Красный свет вокруг не меняется, и кристаллическое небо остаётся неподвижным, как камень. Я стараюсь не смотреть на тёмных существ, что живут по ту сторону свода.

Я держусь берега ручья. В него впадают другие ручьи, и он превращается в бурный поток. В него впадают другие потоки, и он превращается в стремительную реку, ревущую на частых порогах.

Через просветы между деревьями иногда я вижу впереди стену. По мере приближения её тёмная громада заполняет мой взор, отмечая границу мира. Запах становится сильнее, когда я подхожу, запах тухлых яиц, запах…

Серы.

Возвращается голос у стены, его смех издевается надо мной.

Я подбадриваю себя, вспоминая о своём долге, о данном мной Смелости обещании. Я крепче сжимаю свой сияющий клинок разума и продолжаю шагать. Я не вижу никаких животных. В мысленном пузыре я один. Или почти один. Я поднимаю взгляд к небу, к трещине, к чёрным корчащимся существам, что рыскают по ту сторону. Я чувствую, что они следят за мной, хотят меня поглотить.

Увеличилась ли трещина? Я не уверен.

Иду дальше, выбросив это из головы. Вонь серы становится только сильнее. Воздух заполняет чёрная дымка и тёмная плёнка оседает у меня на коже. Я отрываю от рубахи кусок, окунаю его в холодную речную воду и прикладываю к носу и рту, чтобы отбить запах. Когда я завязываю ткань, надо мной раздаётся треск, будто ломаются кости. Я останавливаюсь и гляжу вверх.

Трещина в небе превратилась в дыру. Извивающиеся безликие чёрные фигуры проникают внутрь и падают через неподвижный воздух. Ужас охватывает меня — слепой, иррациональный ужас. Сердце громом стучит в груди; я задыхаюсь. Клинок разума опускается в моей руке.

— Небо высрало свои страхи, — говорит голос у стены.

Я знаю, что это — правда. Падающие с неба фигуры — страхи, что обрели форму, мрачные и мёрзкие. Ничем иным они быть не могут.

Ноги подо мной слабеют, когда одна за другой фигуры падают на землю, проламываясь сквозь деревья. Их дюжины, сотни.

— Он теряет себя в Источнике, Магадон. Теряет себя навсегда. Какая-то часть его не хочет, чтобы ты добился успеха. Его страхи идут за тобой.

В своём воображении я вижу, как страхи вынюхивают меня в лесу.