Юрий Циммерман - Серебро далёкого Севера (СИ)

– Нам думается, Великая Княгиня также была бы рада вашему визиту.

– Замечательно, дорогая! – промолвила Кларисса, чмокнув практикантку в щечку, а потом взяв ее под локоть и уводя из церемониального зала. – Тациана очень разборчива, и немногие удостаиваются ее аудиенции. Однако приготовься: это – нелегкое испытание.

Сопровождаемые дежурной фрейлиной, две волшебницы перешли в помешение малого зала приемов, и через несколько минут ожидания из боковой двери появилась Великая Княгиня. Тациана была статной женщиной средних лет, стройная и с небольшой грудью. Одета в длинное белое платье с открытыми плечами, длинные светлые волосы уложены в высокую прическу… Она подошла к посетительницам и элегантным движением протянула для поцелуя узкую ладонь.

– Мы рады приветствовать вас в Княжестве, Энцилия! – сказала Тациана ровным тихим голосом. – Ну а вы, Кларисса, как всегда великолепны. Но смотрите, как бы ваша подопечная не начала отбивать у вас кавалеров. Кстати, что там с вашей помолвкой?

– Увы, Ваше Высочество, расторгнута! Говорят, среди простого люда еще встречаются иногда мужья, которые способны стерпеть в руках жены скалку, но чтобы магический жезл… Такой редкости не сыщешь и среди высшего дворянства.

Все три дамы мило улыбнулись изящной шутке. Кларисса собиралась уже продолжить светский разговор, но тут боковая дверь неожиданно снова распахнулась, и к Тациане подбежала босоногая девчушка лет четырнадцати, за которой впопыхах семенила фрейлина. Девочка растерянно посмотрела на Энцилию и Клариссу:

– Брынь! – недоуменно сказала она. Потом чуть подумала и, улыбнувшись, добавила:

– Хряпс!

– Ее Высочество княжна Ида выражает радость по поводу прибытия к нашему двору столь прелестных волшебниц и выражает надежду, что госпожа Энцилия останется довольной пребыванием в Вильдоре – перевела подоспевшая фрейлина.

Боковым зрением Энцилия поймала волну эмоций, которые торопливо сменяли друг друга на лице Тацианы: удивление, неудовольствие, любовь, огорчение с определенной долей стыда, потом жесткий импульс контроля над собой и, наконец, усталость. Безмерная и безнадежная усталость.

– Ты побудешь с нами немного, радость моя? – спросила княгиня, нежно взяв дочь за руку.

– Хурум‑бурум! – И в глазах девочки появились слёзы.

– Ее высочество княжна Ида глубоко сожалеет о том, что тяжелые душевные переживания не позволяют ей долее уделять свое внимание высокочтимым гостьям, – протараторила фрейлина и настойчиво потянула рыдающую княжну обратно к боковой двери.

– Ну вот, дорогая Энцилия, вы и познакомились с одной из основных проблем, которые омрачают жизнь нашего двора, – горько произнесла Тациана. – До настоящего времени и медицина, и магия оказываются бессильны в попытках улучшить состояние Иды. Если вдруг вам удастся достичь большего, благодарность короны не будет иметь границ. – После этих слов на лицо княгини вернулось бесстрастное выражение официальной любезности. – Аудиенция окончена.

…

– А куда мы теперь, леди Кларисса? – недоуменно спросила Энси, когда они направились не к основному выходу, а в боковое крыло дворца.

– Пожалуй, уже поздновато, чтобы возвращаться в город. К тому же, мне надо еще кое‑что у тебя выяснить. Да и рюмочка шерри после такого напряженного дня явно не помешает. Здесь во флигеле есть служебные апартаменты Конклава. Пока не назначили главного верховного мага, ими пользуюсь я. И не волнуйся: места там не то что на двоих – и на десятерых хватит.

Слуги во дворце оказались достаточно расторопны. Получив пару ведер горячей воды, Энцилия с наслаждением вымылась, растерла и высушила волосы. Средств для ухода за кожей, к сожалению, не было, но на один вечер можно обойтись и магией. Привычное напряжениие в ладонях сменилось покалыванием, и девушка старательно провела руками вдоль всего тела, не касаясь его – на расстоянии в полпальца от кожи. Процедура была привычна и хорошо отработана за годы учебы – студенческие спальные покои особым комфортом не отличались. А здесь, во дворцовых апартаментах, был даже теплый сортир, не говоря уже возможности вымыться горячей водой в уборной! Нет, что ни говори, а практика при дворе имела свои преимущества.

Но тут из гостиной пахнуло каким‑то совершенно необычным запахом. Да это же кофий, редкий и чрезвычайно дорогой напиток, зерна для которого произрастали только в жарких землях южного Шахвара! Запахнувшись в принесенный служанкой шелковый халат цвета охры, Энси вышла из уборной. Кларисса в таком же халате, только бирюзовом, уже сидела за низким столиком, неспешно прикладываясь к рюмке с вишневой настойкой. После пары глотков и нескольких ни к чему не обязывающих фраз в гостиной повисла долгая пауза, и практикантка почувствовала, как высокая волшебница внимательно осматривает ее магическим взором.

– Вы что‑то еще хотели еще узнать, леди Кларисса?

– Да, хотела, – задумчиво протянула та, продолжая погружаться взглядом в глубины ауры Энцилии. Не будь это ее непосредственная начальница, Энцилия могла бы и закрыться, но сейчас был явно не тот случай.

– Так значит, ты специализировалась по трансформациям? Ну‑ка, сними халат!

Стесняться Энцилия не собиралась. Обнаженность была частью многих магических упражнений, и от излишней стыдливости девушка избавилась еще на первом курсе, равно как и от девственности. Среди студентов, кстати, ходило множество анекдотов про то важное значение, которое, по мнению обывателей, якобы придают девственности маги в своих процедурах. На самом деле все обстояло совершенно наоборот: сама по себе техника наложения заклинаний требует раскованности в движениях и ощущениях, свободы душевного устремления и тонкости чувств, которые с невежественной невинностью совершено несовместимы. И поэтому строгостью нравов студенческие общежития не отличались никогда – скорее, напротив. Особенно популярной была среди чародеев шутка о том, что "поровну распределяя свою благосклонность в постели между мужчинами и женщинами, ты способствуешь поддержанию Равновесия".

К моменту окончания Университета Энси уже сполна отведала любовных развлечений обоего рода, и поэтому ее нисколько не смущало то, в каком направлении развивается сегодняшний вечер. А Кларисса тем временем подошла к ней и опустилась на колени, уперевшись взглядом в средоточие женской сути своей новой сотрудницы.

– Ну а теперь покажи мне свое искусство в трансформации!

Энси, чуть расставив ноги, сконцентрировалась на своем маленьком бугорке‑похотнике и начала постепенно наращивать его в объеме, формируя из прорастающей ткани некое подобие мужского детородного органа. Конечно, это не было настоящим членом, а скорее напоминало деревянный или кожаный заменитель, какими утешаются жены моряков или молодые вдовы. И Кларисса, взяв было его головку в рот, тут же отпустила ее и поморщилась.