Ирина Якимова - Либитина (СИ)

— Скорбящая вдова Терратиморэ, — он расплылся в улыбке. — Готовься приветствовать спасителя земли страха — Макту!

Я с любимым выражением Семель — презрительным удивлением разглядывала пришедшего, пока ничего не говоря. Сначала он показался совсем мальчиком: субтильная фигура, тонкие, не мужественные черты лица. Но когда человек подошел ближе, стало понятно, что ему по крайней мере тридцать пять лет. В белой рубашке с богатым кружевным воротником, белой, прошитой серебряными нитями куртке, накинутой на одно плечо, белых же панталонах и туфлях, с совершенно белыми волосами до плеч, с очень бледным, видимо, сильно напудренным лицом, он напоминал изящную гипсовую статуэтку. Яркие тонкие алые губы на однообразно светлом фоне производили отталкивающее впечатление: казалось, будто по лицу мужчины провели острой бритвой, прорезав кривящийся в постоянной глумливой улыбке рот.

— Вы не представились, — загремел голос верного Гедеона Вако справа от меня. Человек отвесил одновременно горделивый и шутливый поклон:

— Нонус!

Нонус. Это имя упоминалось в Терратиморэ почти также часто, как Макта. Нонус, Дигнус, Кауда — это были трое ближайших сторонников Макты.

— Близость к Макте не дает вам права входить сюда без приглашения и представления, — сообщила я и добавила то, что непременно добавила бы Семель. — Как и… не делает вам чести.

— Прошу простить, Ваше Величество, но у меня очень мало времени, — с напускной вежливостью сказал Нонус. Его голос был тих, вкрадчив и довольно высок. Таким голосом в сказках разговаривает Хитрый Лис. — Сидите на троне, сколько Вам угодно. Можете не вцепляться так в подлокотники, Макта не отберет его у Вас. Вы останетесь Королевой Терратиморэ. Мне и моему господину нужна сейчас леди Кармель. Где она? — его глаза недобро блеснули, он оглядел залу. — Почему не с женщиной, носящей ее внука?

Я скрыла замешательство за очередной холодной усмешкой. Откуда Макте известно, что Семель беременна? Именно эта причина сегодняшней замены Королевы на двойника была объявлена мне, как официальная: лишнее волнение Королеве ни к чему. Но о причине замены знали только я, Кармель… и сама Семель.

По залу шорохом кучи опавших листьев пронесся шепот. Придворные обсуждали новость.

— Леди Кармель нездорова после смерти сына, — сухо сказала я. — Макту проводят в ее покои чуть погодя, если он пожелает. Но у меня к вам тоже есть вопрос: где Макта? -

К этому времени я почти успокоилась. Надев маску Семель, я слилась с ней, как всегда было и прежде. Лицо отражало только достойные Королевы эмоции, голос звучал звонко, четко, ровно. Я без страха смотрела в раззявленную пасть открытых дверей: мне уже не мерещилась за ними Бездна. Поэтому не сразу осознала, кто встал в дверях, дожидаясь объявления церемониймейстера и не сразу испугалась этого мужчины в красном плаще и серебристом металическом нагруднике поверх серой котты с огненно-рыжим львом.

— Макта… — холодным осенним ветром — предвестником смерти сорвалось с губ, когда я, наконец, заметила его, и человек, сочтя это достаточным представлением, ступил в зал. Невысокий, средних лет, плотного телосложения, правая рука в красной как его плащ перчатке лежала на эфесе неснятого меча. Простое, широкоскулое, с тяжелой нижней челюстью лицо, пухлые губы. Маленькие зоркие глаза равнодушно окинули затихший зал и остановились на мне.

— Ваше Величество, — Макта поклонился.

— Я благодарна вам за спасение Терратиморэ и вечно буду благодарить Бога за то, что в тяжелый час он послал вас земле страха, — сумела спокойно сказать я заготовленный текст. — И мою благодарность не приглушит траурный цвет моего платья, запомните это.

Пока я говорила, в зал входили приближенные Макты. Появились Дигнус и Кауда — почти неотличимые от Нонуса, в белых куртках и кафтанах, с напудренными лицами. Были тут и кардинские аристократы из числа тайной оппозиции Королю, и грубоватые вояки, которые никогда не попали бы во дворец Арденсов при других обстоятельствах. Митто бабочкой вспорхнул с места по левую руку от меня: полетел знакомиться и устанавливать связи — плести новую паутину придворных интриг поверх старой, зияющей дырами. Я же не отрывала взгляда от Макты.

— Странная у вас свита, Макта, — заметила я, точнее, Семель, щепетильная к внешнему виду окружающих.

— Я беру к себе людей, исходя из их полезности, а не приятной для глаз внешности, — парировал мужчина. — Ведите меня к Кармель… — он осекся, шагнул ближе. Взгляд серо-зеленых глаз пронзил меня и прогвоздил к спинке трона, и я вдруг представила, как сильная рука убийцы пробивает доспех моего платья. Короткие толстые пальцы раздирают кожу как бумагу, как прутики ломают ребра, железным капканом сжимают сердце… Меня будто окунули в ледяную воду. Как в страшном сне, когда тебя толкают в пропасть.

— Ты не беременна! — прошипел Макта, все также пригвождая взглядом. — Где Королева?! Где Кармель?!

Следом произошло сразу много событий. Заахали у стен, но глаза фрейлин Майи горели — девушки ждали и жаждали привидевшегося мне кровавого зрелища. Майя поднялась с диванчика. «Вастус!» — строго и властно прикрикнула она на Макту, будто дрессировала собаку. Через неприметную боковую дверь зашел лорд Лоренс Гесси, прошептал что-то министру Вако на ухо, и Гедеон просиял. А в дверях залы показалась точная копия меня — дама в черном платье и траурном головном уборе. Дама возгласила:

— Я Четвертая Королева Терратиморэ, Семель. Оставь ее, Вастус!

Макта повернулся к Семель и я, наконец, смогла вздохнуть. Кровь прилила к щекам, я чувствовала, что они сияют на весь зал даже из-под слоя пудры.

— Королева Терратиморэ? — язвительно спросил Макта и засмеялся. — Нет, леди, знаете, мне больше нравится та, что на троне. Я уже привык к ней. Так что… вон!

Семель вспыхнула в точности как я, но с места не двинулась. «Кармель хотела увезти ее подальше от Карды, — вспомнила я. — Значит, своенравная невестка решила не подчиниться…»

— Покои Кармель открыты для вас, Вастус, — своевременно заметил Гедеон Вако. — Пойдемте, я провожу.

Макта ушел, сопровожаемый первым министром, разношерстная свита потянулась за предводителем. Остался только один белый, судя по тонкому, кривому, будто бритвой прорезанному рту, Нонус. Он смешно хмурил брови и быстро постукивал пальцем по губам, обдумывая что-то.

— Зачем этот маскарад? — панибратски спросил он меня, потом Семель. Обе молчали. Семель двинулась через весь зал, губы молодой Королевы кривились в презрительной и горькой усмешке, взгляд был надменен, как высокие горы, у подножья которых стояла Карда.

Семель была моложе меня на пять лет. Без грима и формирующих нужную фигуру платьев мы были не так уж похожи. Обе темноволосые и темноглазые, с четко очерченными скулами и сильной длинной шеей, покатыми плечами, но у Семель тонкие, изящные, будто каллиграфом написанные лицо и силуэт, моя же красота была более грубой и чувственной.