Флейм Корвин - Вор и убийца (СИ)

Присев к мертвому, Лилит сложила его руки на груди, накрыла платком изувеченную массивной пистольной пулей голову. Девушка молчала, слез у неё не было. Лилит воспитывалась Андаром почти с рождения, и для пятнадцатилетней девчонки держалась на удивление спокойно. Мне не ведомы, каковы её дочерние чувства к Полу, были ли они вообще, да и не мне судить. Однако в нескольких шагах от убийцы человека, воспитавшего и вырастившего её, не побоявшегося взяться ради неё за оружие, она казалась чересчур спокойной.

Туман полностью растворился в ночном воздухе. Из-за туч вылез кусочек луны, тучи рвались и уносились усилившимся восточным ветром, и ночная королева не стала откладывать, дабы показать себя в полной красе. Тропа, окраина леса и старое заброшенное кладбище хорошо проглядывались для темной поры.

Деревья спящего зимнего леса качались и скрипели в двадцати шагах. Инквизиторы, Лилит, Генрих, Ричард и я застыли в немой сцене, думая, каждый о своем. Мои мысли возвращались к горцам. Я ждал развязки, ведь убийство их предводителя не могло сойти с рук просто так.

Звякнуло железо. Граф отстегнул с пояса мертвого лесника ножны с коротким мечом, затем нагнулся к арбалету; иллюзий о своей судьбе Геринген не питал, и, более того, огсбургец собирался драться за свою жизнь. Мужественный человек!

Выругавшись, я вогнал шпагу в ножны, чтобы взвести курки на двух оставшихся заряженными пистолях. Схватка предстоит и мне.

— Идем, дочь моя, — Томас Велдон взял под руку Лилит, добавив. — И вы, отец Криг, пойдемте с нами.

Монахи и девушка ушли к деревьям, подальше отсюда.

Бросив на меня гневный взгляд, Тейвил торопливо последовал за ними.

— Отец Томас, — позвал Велдона драгун. — Вы должны меня выслушать!

Однако Томас Велдон как будто не слышал барона.

— Благодарю вас, — чопорно произнес Генрих фон Геринген и изысканно поклонился.

В грязном камзоле без пуговиц и сейчас, когда нас окружают люди Губошлепа, убитого мной ради него, пленника, аристократические повадки выглядели неуместно. Зря я разрядил оружие в Андара. Граф и его Дар, наверно, дадут небольшой шанс вернуться из Запустения. Только туда еще надо добраться, а пока нужно выпутаться из передряги, в которую сам себя и втащил.

— Оставьте свои манеры для них, — раздраженно огрызнулся я.

— Для них у меня есть немного стали, — осклабился граф. Кривая ухмылка и блеск выдавали в нем боевой запал. Да он отчаянный смельчак! Как и подобает настоящему кавалерийскому полковнику, и, выходит, отважный дурак! А я не лучше, раз выстрелил ради него! Я откровенно жалел, что убил Губошлепа.

Горцы приближались. Словно призраки, молчаливые и с укрытыми ночным полумраком лицами. В лунном свете окрестности хорошо просматривались. Я насчитал одиннадцать мертвых тел и темное пятно черной фигуры, собравшей кровавую жатву этой ночи. Тринадцатым смерть забрала Пола Андара. Лошадей нигде нет, ни мертвых, ни живых.

За спиной послышались шаги и бубнеж из бранных словечек.

— Купец, это будет тебе дорого стоить!

— Я это никогда не забуду! — ничего лучше на ум мне не пришло. Я отсалютовал Тейвилу пистолем в правой руке и глупо улыбнулся. Я точно полоумный! Сначала этот поспешный выстрел, теперь радуюсь, что буду драться бок о бок с лейтенантом против кучи головорезов.

Обнажил палаш, Ричард Тейвил с вызовом посмотрел на горцев. Чуть более двух десятков, точней посчитать я не удосужился. Люди Андара встали тесным полукругом со стороны поля, из которого к лесной опушке и кладбищу тянулась приведшая сюда тропа. Половина крестьян держала луки.

Среди темных курток мелькнули красные мундиры. В гробовой тишине к нам присоединились двое драгун: солдат с бульдожьей челюстью и усач. Капрала Ливва с ними или средь столпившихся горцев не заметно, наемников тоже. Один из них оказался первым мертвецом, на которого я наткнулся в тумане. Вероятно, второй, как и драгунский подофицер, лежали где-то в грязи.

— Мы с вами, господин лейтенант!

Пятеро против двадцати не самый плохой расклад, если учесть, что четверо из пятерых строевые армейцы, а супротивники сплошь из крестьян. Кабы только не десяток луков против двух пистолей и одного арбалета — тут соотношение явно не в нашу пользу.

Вперед выступил широкоплечий детина. Вчера я часто замечал его с лесником; правая рука Андара. В полную противоположность Губошлепа голос у него был по-бабски высоким и тонким:

— Нам нужны два ублюдка! Имперская собака и урод в шляпе! — горец недвусмысленно указал на Герингена и меня. — Вард! Пайс! Вы с нами?

Вместо ответа горцу усач повернулся к Тейвилу:

— Господин лейтенант, мы здесь, пока вы здесь. Мы с вами!

Слова драгуна дорогого стоили. Совсем немного офицеров, ради коих простые солдаты готовы положить собственные головы. Бульдог недобро покосился на меня, драгуны встали сюда явно не ради моей персоны.

— Спасибо, — просто и без высокопарных слов произнес Ричард и крепко пожал солдатам руки.

— Меня кличете? — я шагнул вперед. Близость боя щекотала нервы, заводила на дерзость — Вот он я!

Толпа горцев взорвалась озлобленным ревом, еще мгновение — и они ринутся на нас. Я вскинул пистоли на уровень переносицы. Двое первых, кто сдвинется хоть на шаг, получат по пуле! Горячка неминуемой схватки заполнила и меня! Это безумие!

Широкоплечий крепыш, что взялся предводительствовать в отряде, вдруг развернулся к нам спиной и бросился к своим, широко размахивая руками. Я видел, как дернулся граф, он едва не разрядил арбалет в горца. Лицо имперца исказилось гримасой остервенения. Близость неминуемого побоища затмила страх смерти, толкала меня и огсбургца в схватку!

— Гард! Гард! Уймись! — передо мной вырос Тейвил, буквально кинувшись на пистоли. Его медвежьи лапы смокнулись на моих запястьях, опуская оружие к земле. Тягаться с лейтенантом в грубой силе я не мог.

— Какого черта?

— Не дергайся! И смотри сам!

Потрясая золотым Распятием в высоко воздетых руках, отец Томас ворвался в наполненное ненавистью и предчувствием крови пространство, отделяющее нас от горцев.

— Во имя Святого Духа! Во имя Святого Духа! — повторял инквизитор. Его громоподобный глас перекрывал многоголосый ор горцев. — Молитесь! Молитесь!

Церковника с боков прикрывали оголенные палаши двух драгун. Тейвил перестраховывался, но кто бы упрекнул его за чрезмерную предусмотрительность?

Рев толпы постепенно стих. Отца Томаса знали не только в Бранде, про истового инквизитора слыхали в самых глухих уголках Загорья, и набожные горцы вняли увещеванию церковника. Окрестности заброшенного деревенского кладбища снова погрузились в ночную тишину.

— О Твоей защите просим… — в устах Томаса Велдона прозвучало начало очередной молитвы. Крестьянский отряд опустился на колени, осеняя себя знамениями. Люд повторял за монахом каждое святое слово, фразу за фразой.