Анна Чарова - Волчонок на псарне (СИ)

Молча он подошел, взял Джерминаль за руку и повел прочь. Она не помнила, как очутилась в своей комнате, не раздеваясь, спряталась под одеяло и замерла. Что с ней теперь будет? Графу неприятно на нее смотреть! Если даже родной отец продал ее, то что сделает чужой человек? Выгонит на улицу?

Не так давно это было нестрашно — она сама подумывала сбежать, теперь же у нее впервые за долгое время появился дом, большой и красивый, Кора, которая вела себя, как мать, и Джерминаль очень к ней привязалась.

Потому утром она не сразу открыла глаза, когда Кора пришла ее будить. Ей думалось, что прямо сейчас ее оденут и выставят за ворота — иди куда хочешь. Но Кора погладила по голове и прошептала:

— Она тебя сильно напугала?

Джерминаль высунула голову из-под одеяла:

— Я не смогла ей помочь. Что теперь будет? Меня выгонят?

Кора отвела взор.

— Маника улетела. Не знаю как. Может, сломала дверь, может, сам граф ее выпустил. На питрисов не действует магия, он знал это и все равно решил попробовать, ты ни в чем не виновата, идем завтракать, а потом — заниматься.

Граф уже сидел на своем месте. Хотя он старался выглядеть невозмутимым, Джерминаль видела, что он постарел и осунулся, не смотрит уже так ласково, между ними словно пошла трещина, которая становилась все шире и шире. Хотелось утешить его, сделать ему что-то хорошее — Джерминаль, чтобы хоть как-то оправдать ожидания, достала флейту из чехла, встала в середину столовой и заиграла любовь, благодарность, счастье. Кора заулыбалась, а граф еще больше погрустнел, подпер голову рукой так, что аккуратно подстриженная борода съехала вбок.

Сообразив, что делает только хуже, Джерминаль села, зачерпнула ложкой молочную кашу, проглотила кое-как и попыталась себя успокоить, что ее никуда не выгоняют, но две слезинки скатились по щеке в тарелку.

Граф громыхнул стулом, подошел, положил руку на макушку и сказал:

— Не расстраивайся, малышка. И ничего не бойся, я не обижу тебя.

Вроде все было хорошо, но не понравились Джерминаль его слова.

***

После занятий Джерминаль села на подоконник своей комнаты и наблюдала, как Кора обрезает цветущие розы. Вышел граф — она повернулась, что-то ему сказала, и он зашагал по булыжной дорожке к воротам.

Ни к обеду, ни к ужину он не пришел, и Джерминаль не осмеливалась спросить у Коры, куда он делся. Вместо него появились две молодые служанки — одна высокая, с волосами цвета пшеницы, маленьким личиком и тонким носом с горбинкой, присыпанным веснушками, другая среднего роста, широкоплечая, чернобровая и черноволосая, с красным, будто нарисованным ртом. Они принялись наводить порядок — черноволосая мыла пол, а высокая снимала занавески и готовила их к стирке, к Джерминаль они обращались на "вы", словно она — графиня, разубеждать их она не стала и пошла к Коре — вдруг помочь надо.

Кора закончила с розами и сейчас беседовала с седым усатым дядькой, указывая на разросшиеся кусты под башней, где еще вчера томилась девушка-питрис. Джерминаль остановилась на полпути, запрокинула голову, рассматривая узкие окошки третьего этажа.

Раньше в замке была только Кора — граф боялся, что слуги узнают про Манику и донесут магам, теперь он понемногу наводнялся людьми, и Джерминаль все отчетливей чувствовала, что она тут лишняя.

Вздохнув, Джерминаль отправилась в библиотеку — почитать что-нибудь про питрисов, ведь раньше она о них только слышала.

В сказках они всегда были злыми и воровали детей, чтобы съесть, а как все на самом деле? Правда ли они охотятся на людей? Вдруг нет?

Ничего под руку не попадалось. Опять сказки, рассказы про питрисов, тоже полные выдумок. Вот целая книга про влюбленных, очень толстая. Джерминаль не настолько хорошо читала и принялась смотреть выгоревшие картинки, по которым было понятно, что происходит. Парень и девушка целуются, они любят друг друга, но он был из баронов, а она — княжна с короной. Девушка у себя в замке, прижимает руки к груди, роскошно одетый отец кричит на нее, мать закрыла лицо рукой — видимо, родители были против. Вот она в башне, внизу стоит парень, а на следующей картинке они уже бегут через лес… Убитый горем отец и мать с искаженным злобой лицом проклинает дочь… Выцветшая картинка, где пока еще видно, как девушка превращается в хищную птицу. Джерминаль поскорее перевернула страшную страницу, но то, что она увидела, оказалось еще ужасней: девушка плачет над растерзанным парнем.

Джерминаль выронила книгу и дальше смотреть не стала. Стоило ей закрыть глаза, как возникала эта кровавая картинка. Бррр!

Она так увлеклась поиском нужной книги, что опомнилась, когда заскрипела дверь, и Кора позвала:

— Девочка моя, ты здесь?

— Да, — откликнулась Джерминаль и вышла из-за стеллажа.

Поначалу ей всегда казалось, что ее зовут, чтобы отругать, и она съеживалась, теперь не боялась и распрямила плечи.

— Я искала про питрисов. Вы что-нибудь знаете? — Джерминаль огляделась и добавила шепотом: — Ну, видели, может, дочку…

Кора тяжело вздохнула, закрыла за собой дверь и привалилась к ней спиной.

— Днем она человек, почти такая же, какой была, только… — она побледнела и приложила руку к груди — Думаешь, почему их сразу же убивают? Они когда людьми становятся, ничего не помнят, но меняются: глаза делаются желтыми, ногти грубеют, как когти, люди это видят и… жалко Манику! Хорошая девочка была, добрая, и такое горе!

— Ее укусил другой оборотень? Почему она стала такой?

— Наверно, точно не знаю. Говорят, питрисом может стать любой ребенок, когда подрастет.

Сердце Джерминаль сжалось, и она посмотрела на свои ногти, не загрубели ли они, не начали ли загибаться, как когти.

— А маги? — уронила она. — Дети-маги могут превратиться в питриса?

— Думаю, тебе это не грозит, — Кора улыбнулась и взяла Джерминаль за руку.

На ужин граф тоже не пришел, но по стуку копыт, разбудившему Джерминаль среди ночи, она поняла, что это он. Весь день искал дочь и вот, вернулся. Встала, выглянула в окно и жадно вдохнула аромат роз, переплетенный с жасмином и еще какими-то цветами. В небе висела огромная круглая луна, серебрила клумбы, отполированные бока булыжников мостовой. И почему люди боятся луны? Она ж красивая!

Сон не шел, и Джерминаль расчехлила флейту. Так хотелось сыграть что-то действительно прекрасное! Вложить красоту, и пусть мир услышит!

Усевшись на кровать, Джерминаль заиграла серебряную мелодию, растворилась в ней и полетела над миром лунным ветром, расчесала волосы ковыля, поиграла листьями берез. Вот она, свобода, вот она, радость!

Нехотя опустив флейту, Джерминаль улыбнулась. До чего же хорошо!

Некоторое время она словно спала, бодрствуя — ничего не видела и не слышала вокруг, но постепенно чувства возвращались, и она ощутила, что на нее кто-то смотрит. То есть, в запертую комнату проник кто-то еще. Джерминаль глянула на окно и оторопела: на подоконнике сидела огромная птица, окруженная серебристым ореолом. Сидела и слушала, свесив голову и повернув ее набок.