Татьяна Дмитренко - Шаманы (СИ)

— Хорошо! — старый ворон встряхнулся и с карканьем вознёсся в небеса.

Незнакомые духи отступили в стороны, и шаманка внимательно вгляделась в каждого из четверых. Один «светляк», насчитала шаманка, это хорошо, девочке не надо заботиться о факелах в темноте. Один… нет, два силовика, эти могут переносить тяжести и носить своего призывающего хоть на край ойкумены. И последний… а кто ты такой?! Усилием воли Исхаг подтянула четвёртого поближе. Слегка отливающий желтизной в неверном свете уходящего светила… на старую шаманку кротко взирал дух неизвестной природы.

— Кто ты? — спросила Исхаг вполне дружелюбно.

Маленький обитатель изнанки засиял желтоватым пламенем. Огненный? Не похоже. Шаманка задумалась… кто же ты такой, малыш? И тут же хлопнула себя лапой по лбу — ну конечно же! Это дух серного источника! В воздухе ощутимо потянуло серным запахом, разобрались, слава всем духам!

Исхаг подхватила девочку, махнула лапой Фахаджу и стремительно скрылась в шатре, сделав вид, что не заметила, осторожно просочившейся внутрь Деги. Маленькая Исхагор занялась расчёсыванием шкуры львёнка. Исхаг только дивилась, южные хищники покрываются тёплым мехом к зиме, отчего бы? Здешние зимы можно назвать мягкими, так отчего гладкошёрстные горные львы меняют шкуру? Непонятно!

Зато понятно другое — перед ней сидит маленькая шаманка, призвавшая на помощь духов Изнанки. Без обучения, без предварительного камлания, вообще без просьб, высказанных в нужное время и в нужном настроении — да вообще без ничего! Исхаг глубоко задумалась… а принадлежат ли Изнанке бытия все призванные сущности? Фахадж, надо думать, понявший не меньше старой шаманки, молчал тоже. Оба они разглядывали девочку с некоторым опасением. Шаманка видела четырёх духов, призванных, если можно так выразиться, из разных мест. «Светляк» вообще не дух, он просто создание магии света, так откуда он взялся?! Двое, то есть предположительно силовики — точно с изнанки. А последний — это уроженец долины гейзеров. Вот теперь сиди камнем, старая Исхаг, и думай… кого именно ты спасла в Орочьей степи и как отзовётся миру это спасение? Шаманка так и не смогла дать определение собственным чувствам. Страх ли холодил сердце? Нет, она давно разучилась бояться будущего. Недобрые предчувствия? Тоже нет, Исхаг прекрасно помнит послевкусие таких предчувствий. Так отчего вдоль позвоночника струится пронзительный холод? И почему её тело словно бы теряет вес, стоит только подумать о пришествии в мир этой девочки?

Шаманка тяжело вздохнула. Дело сделано, её приёмная дочь обрела имя и клан. А о прочем позаботятся она, Гичи-Аум и её родовые духи. Зато у неё появилась ученица! Первая за последние пятнадцать лет. Исхагор не орка. Ну и что? Учеником шамана может быть даже дух с Изнанки бытия, а то, что болтают меж собой люди, гномы и эльфы — сущая небылица. Шаманом может быть любой разумный, главное, чтобы вскрылись способности призыва духов. А шаманские практики — дело наживное! В её случае способности девочки обнаружились рановато, малышка даже говорить толком не умеет. Зато правильно понимает слова и умеет передавать чувства. Значит… что? Первым делом учим девочку говорить, одновременно занимаемся закаливанием, затем учим перемещениям в темноте… и всему остальному, чему малышка пожелает учиться. Без правильно и сильно высказанного желания учиться говорить с духами шаманские практики недоступны. Это и есть основная тайна орочьих шаманов, а вовсе не то, что люди выдумывают наперегонки с гномами.

Раздумья раздумьями, но руки делали своё дело, в котелке булькал отвар из трав, пеклись пресные лепёшки с остатками жареного лука. Ужинали вроде бы недавно, а перекусить всё же хочется. Да вон и гном не возражает.

Исхаг негромко взвыла по-волчьи. Услышав просьбу явиться, на пороге возник Корноухий и в два прыжка пересёк шатёр… и Деги без сопротивления поплелась к выходу.

— И чтоб до утра я вас не видела!

Корноухий обернулся у входного полотнища, вежливо оскалился и канул в темноту за порогом.

Фахадж и орка только рассмеялись, слушая протестующий и постепенно затихающий скулёж львёнка. Малышка явно протестовала против произвола волчьих воспитателей, однако силы были изначально не равны.

— Своенравная девочка, — хмыкнул Фахадж.

— Пусть привыкает к тому, что не бывает полной свободы.

— Точно не бывает?

Шаманка только лапой махнула.

— Что толку в пустом звоне слов? Ты лучше скажи, уважаемый, доволен ты беседой с хранителем?

— Ещё бы, — Фахадж потёр руки и придвинулся поближе к огню, — я и думать не мог, что жила с топазами настолько длинна. Жёлтые! Они не то, чтобы редки в природе… Но здешние топазы ценятся за чистоту цвета, и почти не содержат посторонних включений. Столица и шаманы нуждаются в качественных камнях.

— Зачем?

— Я не понял вопроса, — гном уставился на Исхаг.

Потешное зрелище, мысленно хмыкнула Исхаг. Удивлённый гном — это забавно, маленькие глазки выпучены на собеседника, обе руки вцепились в полуседую бороду, рот приоткрыт от удивления. Фахадж может себе позволить выглядеть смешным в её присутствии, совсем не таким он был в гномьей столице — важный, борода расстилается по широченной груди, обтянутой синим камзолом, движения нарочито неторопливы, речь степенная. Должно быть, здесь он позволяет себе побыть самим собой? Стремительным, подвижным как в молодости и невероятно любопытным! Никому и никогда шаманка не рассказывала так много о собственной жизни в Орочьей степи, о наставнике, погибшем сыне, о глупом отпрыске её корня, имевшем неосторожность назваться главой клана. И гном слушал её рассказы, как дети слушают страшные сказки, замирая в предвкушении. И, что уж тут скрывать, ей необыкновенно льстило столь явно выказываемое внимание. Справедливости ради стоит отметить, что Фахадж не любопытствовал о количестве ятаганов в том или ином роду, его не интересовали воины, не интересовало вооружение орков вообще, что для гнома выглядело довольно странно. Не волновали его и правила ведения войны.

Зато он дотошно выспрашивал об отношениях в семьях, о старшинстве, наследовании власти или имущества, о степенях родства. Например, он очень радовался тому, что у орков не бывает брошенных детей, как сплошь и рядом случается у людей. Фахадж поражался тому, что орки никогда не сдаются в плен, каждый воин сражается до конца, и ему неважно, чей именно это будет конец. Каждый орк умирает только в бою, если род не попросит его об обратном. Ценятся драгоценные жизни талантливых наставников, как воинов, так и шаманов. Поэтому таковых оберегают любой ценой, как самое дорогое достояние рода, особенно — сильных шаманов.