Евгения Лыгина - Лия Кирсанова и диадема Четырёх стихий (СИ)

— Угу. Везде, где она проходит, остаётся ледяная дорожка. Всё замерзает! — пожаловался кто-то кому-то.

— Тишина! Кирсанофф ваш очередь!

Влипла! И как я буду показывать своё зелье, когда у него температура колеблется? В основном в отрицательную сторону. Долиани подошёл поближе, чтобы лучше разглядеть моё творенье. В его руках появился черпак.

— Э… профессор! Лучше не стоит этого делать, — забеспокоилась я.

Имею печальный опыт. Буквально вчера я пыталась помешать зелье, но, увы… Черпак разорвало на несколько частей. Повезло, что зелье осталось не тронутым.

— Оп-па! Кирсаниха беспокоится! — обронил умняшка Варун.

Я промолчала. Профессор Долиани с умным видом окунул черпак в моё зелье. Предвидя последствия, я нырнула под парту. Хлопок. Брызги в разные стороны.

— КИРСАНОФФ! — взревел Долиани.

— Сейчас кто-то огребёт! — раздался с задней парты девичий голос.

Я осторожно выглянула из-под парты. Профессор Долиани был залит зельем с головы до пят.

— Да, профессор Долиани? — откликнулась я.

Преподаватель по зелья был в ярости. Ещё бы! Его ещё покрывала корка льда! Да, проклятие Ледяных ветров производит побочный эффект. А вчера я выяснила, что при испуге, проклятие морозит всё и всех в радиусе пяти метров…

— Вы самый не воспитанный студент!

Согласна. Моим воспитанием особо-то и не занимались. Всё внимание Ларины уделяли Эвелине.

— Посмотреть, что ви наделаль?!

Я огляделась. Аудитория была заляпана зельем, успевшим покрыться коркой льда. Вроде ничего страшного…

— Студент Кирсанофф! Придёте завтра с десятью домашними заданиями! И только попробовать что-то не сделайт! Во-о-н!

Меня как ветром сдуло. А ведь я просила не совать черпак в котёл! Хотела как лучше, а получилось как всегда… Однако настроение у меня не ухудшилось.

— Студентка Кирсанова! На месте стоять! — гневно пронёсся по коридору голос Устина.

Завуч Амарансеса был не в духе. Наверно, Киницава его всю ночь напролёт доставала.

— Была б моя воля — проклял бы! Топай за мной!

Я поёжилась. Находиться рядом с Устином удовольствие ещё то! Опыт учит, что интересоваться у Устина: куда, зачем и почему мы идём — пустая трата времени. Он всё равно ничего не скажет.

— Не могу поверить! Меня послали разыскивать студента! — ворчал завуч. — Это так унизительно!

Мы подошли к кабинету академика Аксена. Опаньки! Что Лилька, попалась? Массивные двери открылись, впуская нас. Со стеллажей сорвались чёрно-магические книги. Но их останавливали цепи. Книги с досадой возвращались на полки. Киницава заняла всю столешницу. Аксен её гладил, а рептилия млела от удовольствия. В кабинете присутствовали Евгения Андреевна и Рината.

— Хорошая работа Устин, — оценил Аксен. — Ты доставил студентку Кирсанову раньше.

— Раньше? — переспросила я.

— Допрыгалась! — выплюнул Устин.

— Подожди Устин! — осадил завуча академик. — Лиль, ты знаешь: зачем тебя сюда привели?

— Я не виновата! Я не знала, что проклятие даёт побочный эффект! Ну, забрызгала я аудиторию, с кем не бывает? — затараторила я.

— Забрызгала аудиторию? — переспросил Аксен.

И тут я поняла, что академик ещё не в курсе и прикусила язычок. Салганцев увидел, что я осеклась и продолжил:

— С тобой хотят поговорить капрасские маги.

Это случаем не те, которых Милан летом забавлялся? Я ждала продолжения разговора, но его не последовало.

— И чего они хотят? — осторожно поинтересовалась я.

— Мы и сами не в курсе, — ответила доцент кафедры травничества Алфёрова.

— И мне кажется…

— … креститься нужно! — закончила барышня в тёмных одеждах.

Она вплыла в кабинет академика с двумя мужчинами. Иссиня-чёрные волосы барышни сияли и блестели. Казалось, что она может ими ослепить любого, кто подойдёт ближе, чем на пять метров. Взгляд барышни скользнул по моей руке. Я чувствовала её прикосновение. Ощущение, будто проводят по коже ледяной рукой.

— Нам бы хотелось поговорить… наедине, — мягко произнесла барышня, поглядывая на Алфёрову и Ринату. Аксена бесполезно выпроваживать, да ещё и с его же кабинета.

— Жень, Рината, прогуляйтесь, — попросил Салганцев.

Преподавательницы удивлённо посмотрели на него. Аксен кивнул и дамы вышли. Обладательница иссиня-чёрных волос посмотрела на Аксена.

— Даже не думай Лизейн! — сухо отозвался Аксен. — Либо разговариваете при мне, либо Кирсанова уходит!

— Ну-ну, Аксен! Зачем так сразу? Я разве что-то сказала? Только посмотрела! Слушай деточка, ты бы не хотела учиться в Капрассе? — спросила она меня.

— Нет, — машинально ответила я.

— Почему? Аксен тебе рассказал, какие мы плохие? — встрял Макарий. — Это ведь не так!

— Мне ничего не говорили.

— Тогда почему? — не отставала Лизейн.

— На меня напал один из ваших студентов в прошлом году. Он не отрицал, что учится в Капрассе. В тот день я чуть жизни не лишилась. Спасибо академику Аксену и профессору Ринате, — выпалила я.

Рината ни один раз говорила, что маги из Капрассы могут читать мысли. Делают они это умело. Вот и сейчас что-то защекотало в голове. Я заблокировала своё сознание, представив сцену нападения неизвестного на Лизейн. Та поморщилась и перестала пытаться прочитать мои мысли.

— Я чувствую в тебе зачатки тьмы Лия. Свет — это не твоё. Тобой должен двигать мрак! Вселять в сердца людей страх, ненависть!

— Можно вселять ужас и страх в сердца людей и магов, и при этом быть светлым магом, — сообщила я. — Не важно, на какой ты стороне, важно, что творится в твоей душе.

Маги замолчали. Похоже, они не думали над этим. Лекции Евгении Андреевны не проходили даром. Она много чего нам рассказывала. Приводила примеры. Рината гоняет нас по проклятиям и сглазам, чтобы мы — и светлые, и тёмные маги — смогли выпутаться из любой ситуации. «Помните! Не бывает безвыходных ситуаций, бывают люди, не желающие его искать!» — говорила профессор Рината.

— Разве тебе не интересно, что мы изучаем? — спросил Макарий.

— Интересно…

Аксен кашлянул.

— … но углубляться в тёмную магию не стоит, — закончила я.

— И почему же? Боишься попасть под власть страшных существ? Где правит тьма? Как же твои прислужники? Ты же не боишься их? — поинтересовался молчавший Варлаам.

Мне внезапно вспомнился урок начертания. Аксен рассказывал о символах, которые лучше не рисовать. Их создавали маги, которым хотелось поработить других, более сильных магов. Они вложили в символы всю свою ненависть, боль и страдания. Теперь эти символы только и ждут, чтобы их начертили. Тогда частичка души каждого из создателей сможет расколоть весь магический мир на несколько частей…

Так я думаю и о тёмной магии, которую изучают студенты Капрассы.