Полина Сербжинова - Радужный мост судьбы (СИ)

— Я знал твоего деда, и обещал ему присмотреть за тобой, — глаза сидящего мужчины стали тоскливыми. — Он успел рассказать мне, что рисунок радужного моста на коже появляется только при наступлении брачного возраста, поэтому, девочка, ты раньше её на себе и не замечала. К тому же у тебя несколько усилились способности, и увеличилась раздражительность, сила требует выхода, мост требует сделать свой выбор. Ты не сможешь долго сдерживать себя и свои таланты.

— Ох, — девчонка приложила ладони к щекам, — а я так надеялась, что мне ещё рано. Так, значит, все эти вспышки моей несдержанности из-за этой картинки?

— Не только, — Ранчер погладил её по плечу, — ваш род всегда отличался некоторой вспыльчивостью. Но мне на самом деле пора работать, постарайся пока не выходить из своей комнаты, а позже я пришлю служанку с едой.

Он вышел, аккуратно закрыв за собой дверь. Ещё какое-то время Ровена лежала в постели, потом решила попробовать встать. Голова закружилась тут же, только она решила приподнять её над подушкой.

— Куда? — всполошилась мышильда, размахивая крыльями прямо над лицом девушки, — А ну, лежать!

— Долго? — прошептала Ровена, закрывая глаза, чтобы не видеть суматошного мельтешения крыльев.

— Пары часов хватит, — со знанием дела изрекла Кшыся, — я же честно подсматривала, какое тебе зелье дали. И голова на место встанет, и мозги вправятся, и синяк за пару дней сойдёт. Лекарство самолично лорд принёс.

На ресницах девушки повисли слёзы, от собственного отца она такого не ожидала, хотя Ранчер прав — нужно следить за своими вспышками. Ей так хотелось снова окунуться в ту атмосферу тепла и заботы, которая царила в доме деда. А здесь…

Мышильда присела на постель, сложив крылья, и озабоченно покачала головой. В общем-то, хозяин был прав, что отправил её сюда. В дверь постучали, и летучее созданье тут же юркнуло под кровать, чтобы не смущать своим видом впечатлительных слуг.

Точно, поварёнок принес поднос с едой, одновременно зыркая по сторонам. Ещё бы, между слуг уже ходили разговоры, что незаконнорождённая девчонка — волшебница, и граф взял её в свой замок только из-за того, что ему пригрозили страшными карами. Ничего такого, паренёк не увидел — ни черепов, которыми как известно владеют только настоящие злые колдуньи, ни чёрных свечей, ни лохмотьев паутины. Поставив поднос на табурет около кровати, он ещё раз огляделся — рассказывать тем, кто ждал его внизу, было нечего. Фантазии на «присочинить» не хватало, да и обвинить напрямую Ровену никто не мог. Мало ли от чего мог оступиться или поскользнуться графский сынок? Никаких заклятий девица не произносила и младенцев на кладбище тоже не резала.

Последнее знали точно, поскольку одно время следили. Ну а потом, попросту надоело.

Кшыся выползла из-под кровати сразу же, как закрылась дверь. Деловито оглядев еду, она соорудила приличных размеров бутерброд и полезла ближе к Ровене.

— Давай, поднимайся чуть повыше, сейчас я тебя кормить буду.

Из груди девушки вырвался истерический смешок: дожила, теперь странное существо собирается о ней заботиться больше, чем собственные родственники. Бутерброд оказался вкусным, а чай горячим, и очень скоро она почувствовала себя намного лучше. Мышильда чего-то мурлыкала себе под нос, не отвлекая от размышлений. Хотя, о чём думать, чем больше она будет находиться на глазах своей родни, тем больше они будут её ненавидеть.

Так захотелось обрести новую семью, тех, кто будет о ней заботиться, понимать и не чураться её дара. Бедро словно обожгло огнём, и от постели протянулась тонкая разноцветная ниточка, уходящая куда-то за окно. Ровена изумлённым взглядом проводила радужную полоску.

— Ну, ты даёшь, — восхищенно прицокнула языком Кшыся, — Надеюсь, что не удирать собралась? Мост-то ещё слабенький, может и не выдержать. И вообще, о чём подумала?

— Ну, — девушка замялась, — о замужестве, наверное.

Краска смущения залила её лицо, захватывая даже уши. Мышильда ещё раз проводила взглядом тоненькую радугу и многозначительно закивала головой:

— Ага, о замужестве можно. Это очень даже полезно в твоём возрасте думать о подобных вещах.

— А в твоём? — тут же влезла Ровена, пытаясь перевести тему.

— Ой, — летунья смущённо завернулась в крылья, — я совсем молодая, мне и трёхсот лет нет.

Девчонка повернула к ней голову, изучая чуть нахохлившуюся фигурку. На старую развалину мышь не походила совсем, так до скольки же они тогда живут, если триста лет по их понятиям совсем мало. Кшыся завозилась от пристального взгляда.

— Чего уставилась? Долго мы живём, долго, люди столько не живут. Давай-ка, отдыхай.

Сонное заклинание Ровена почувствовала, но защиту выставлять не стала. Зачем? Отдыхать, так отдыхать, всё равно мышильда надёжно стоит на страже.

— Он её избил, — Кристиан метался по комнате, сжимая кулаки. — У меня жуткое желание спалить всю эту семейку.

С пальцев посыпались искры, и старший метаморф недовольно поджал губы:

— Мне непонятно, чему ты удивляешься. По человеческим законам её жизнь принадлежит отцу или любому другому опекуну, а потом мужу. Миртур вправе убить её, и не понесёт за это никакой ответственности, ну, может, заплатит очередной штраф в казну, если дело откроется. Я хотел «обрадовать» тебя очередной новостью.

Кристиан остановился, глубоко дыша и пытаясь успокоиться. По его мнению обращаться подобным образом с дочерью, пусть и незаконнорождённой, граф не имел права. В их стране дети наделялись пусть и не равными правами в отношении наследства, но за подобные действия можно было самому оказаться в темнице.

— Что за радость? — он плюхнулся в кресло напротив отца, схватил с подноса бокал с лимонной водой и жадно припал к нему губами.

— Король Брандт предложил тебе в жёны Аделину, а не Ровену. Именно её он собирается отдать, а заодно и заключить с нашей семьёй новое соглашение о таможенных пошлинах, ведь твоей супругой станет знатная девушка, официальная наследница графа. Безусловно, у него в этом союзе собственный интерес, а это означает только одно — он пойдёт до конца и одновременно подведёт ситуацию под оплату долга.

— Тьма! — взвыл мужчина, хватаясь за голову и яростно блестя серебристыми глазами, — Я её видел, это же напыщенная кукла, хотя вполне воспитанная и готовая к браку.

— Мы не можем отказаться, — повелитель постарался, чтобы это высказывание прозвучало как можно мягче. По чести, он и сам был недоволен подобным предложением и уже всячески обдумывал пути отступления. Сложность состояла в том, что простить долг не представлялось возможным, а брать то, что навязывают — здесь он полностью разделял точку зрения сына.