Антонина Клименкова - Тень Радуги

— Вот дура! Вся в мать! — только и ответил на новость покойник. Вдруг с нежностью спросил: — А котик-то как мой поживает? Поди, рыбки лишней не дашь, метлой лупишь?

— Жив-здоров твой котяра! — отмахнулась вдова. — Такой же блудня, как ты... был. Только ты мне зубы не заговаривай! Признавайся, где деньги спрятал?

— Не тебе, дура, знать! — рыкнул покойник. Вдруг схватил веник, оказавшийся поблизости от зеркала, и замахнулся на супругу: — Не тебе, дура, тратить!..

Он высунулся из зеркала, собираясь достать женщину! Вдова завизжала от страха. Но в тот же миг сам покойник с загробным воем втянулся обратно в зазеркалье. А оттолкнуло и вместо него ухватилось за поясок какое-то другое существо — невероятно страшное чудище. На расплывающейся нечеткой морде, будто слепленной из черного дыма, сверкали совершенно реальные оскаленные клыки. Чудовище сделало стремительный выпад, целясь достать клыками руку ведьмы, цепляясь за раму призрачными конечностями, стараясь пролезть сюда...

Но Гортензия схватила ведро и окатила пришельца холодной водицей. Чудовище отпрянуло назад — зеркало немедленно застыло, покрывшись узорами изморози. Еще мгновение было видно, как чудовище бьется о стекло в бессильной ярости. Потом всё развеялось, растаяло — и в зеркале вновь восстановилось привычное отражение.

— Кто это был?! — выдохнул Мериан.

— Едва голодного духа на свет не выпустили, — с досадой вздохнула Гортензия. Внешне она старалась сохранять спокойствие — но внутри всё обмерло от страха, сердце неистово колотилось. Даже думать было страшно, какой опасности она сейчас едва сумела избежать! — Потому-то я и не люблю туда соваться...

— А про деньги так ничего и не сказал! — выругалась посетительница, присовокупив пару крепких словечек в адрес покойника. Явление безымянного демона ее мало взволновало по сравнению с собственными проблемами.

— Ошибаешься! — возразила Гортензия.

И хотя проливной дождь не прекращался, они немедленно отправились в деревню...

Догадка ведьмы оказалась верной — покойник никому не доверил тайну своего клада. Никому — кроме пушистого любимца. Упитанный котяра верно исполнял роль сторожа — и согласился раскрыть тайну лишь на выгодных для себя условиях. Увидав монеты, не то что дочка покойника, бывшая бесприданница — сама хозяйка порывалась расцеловать усатую морду, хотя прежде зверя не жаловала...

Чтобы добраться от королевского до герцогского дворца, в карете нужно было проехать через весь город. Но это путь для людей. Кот мог позволить себе другую дорогу. Пробежать там, проскользнуть здесь, перепрыгнуть, перебраться, проскочить, забраться, перелезть... Осталось лишь залезть на дерево, цепляясь острыми когтями за кору, и перепрыгнуть на стену ограды. И вот он уже оказался во внутреннем дворике позади конюшен. Справа шелестела золотой листвой аллея, слева сыпал листопадом сад.

Шустро перебирая лапками, кот легким пушистым облачком пробежался по широкой каменной кладке, соскочил на крышу каретного сарая, а оттуда спустился на землю — утонув в ворохе палых листьев.

Этот уединенный уголок, куда по целым дням никто не заглядывал, избрал для упражнений молодой граф ден Ривэн. Здесь, вдали от посторонних глаз, Гилберт пытался освоить искусство владения мечом.

— Локоть выше!.. Шире размах!.. Не поворачивайтесь спиной к врагу, ваша милость!.. Ну вот. Сынок, подай меч господину...

На пустой бочке восседал наставник — старый солдат, из-за потери руки и глаза не годный к другой службе. В помощниках у него был младший конюх — коренастый паренек, снаряженный в помятые доспехи.

Несмотря на прохладную погоду Гилберт сбросил подбитую конским волосом защитную куртку и размахивал мечом в тонкой рубашке. Паренек же давно весь взмок, большой шлем съезжал на глаза — но это не мешало ловко уклоняться от выпадов, принимать удары на деревянный щит, легко и привычно бегать в тяжелых латах по дворику от вечно злящегося хозяина. Кривой вояка за этим подобием поединка наблюдал с удручающим спокойствием.

Наконец, молодой граф сумел совладать с длинным клинком — плашмя ударил юркого противника по голове, оставив в металле очередную вмятину. Паренек обиженно охнул, потер макушку, подсунув ладонь под шлем.

Гилберт опустил меч, отер рукавом со лба пот, убрал прилипшую к щеке прядь. Нет, сколько бы он ни старался, всё бесполезно. Дед его был королем-полководцем, отец — маршал. А он...

Он уже собирался прекратить тренировку, но вдруг заметил приближающуюся к ним троицу и приказал:

— Продолжаем!

Разумеется, только демоны имели наглость мешать занятиям господина.

Поглядывая на нелепое сражение, перебрасываясь шуточками, Иризар с приятелями уселись в сторонке — на бортик каменной поилки для лошадей. Верзила по кличке Дакс вытащил из-за пазухи холщевый мешочек с лесными орешками, стал щелкать в пальцах — твердые скорлупки брызгами летели на землю.

— Нашли представление! — прошипел Гилберт. И зазевавшийся паренек схлопотал по макушке.

Уйти сейчас — значит дать повод насмешкам...

Кот решил поиграть — зарылся в палую листву, точно под покрывало нырнул. Стараясь особо не шуршать, подкрался к каменной поилке. От поилки жутко несло конским духом, кот яростно потер лапкой нос, чтобы не выдать себя чиханием.

Эти трое были мало похожи на благородных рыцарей — наёмники-убийцы, искатели приключений и легкой наживы...

Один из них, этот Дакс, показался Мэриану похожим на кабана: крепкий, плотный, тупорылая морда заросла черной щетиной. Могучие плечи в любую погоду покрывала потертая медвежья шкура, от нее за сотню шагов несло звериным духом и кислым пивом.

Второго — вечно молчащего, жилистого, с тонкими сомовьями усами на вытянутой физиономии — звали Дэв-хан. На голове у него сидела мягкая войлочная шляпа, глубоко надвинутая на глаза. Спереди поля были завернуты наверх углом, напоминая птичий клюв. Шляпу украшали длинные фазаньи перья, падающие сзади на спину. При каждом повороте головы кончики перьев легко взлетали в воздух, точно специально дразнили Мэриана...

Третий напомнил своей черной гривой дикого льва. Своего собрата кот видал, когда бродячие жонглеры привозили в город зверинец. Большая кошка лежала в клетке, с непередаваемым презрением смотрела на глазеющих зрителей, и колтуны, свалявшиеся за ушами, были один в один как эти грубые колючие косицы, длинными паучьими щупальцами падающие на затянутую в дубленую куртку спину.

Совсем не к месту припомнились Мэриану шелковые косы хозяйки. Сегодня он пропустил утренний туалет и не помог их хорошенько расчесать...

А пахло от этого не едой и потом, как от остальных, а чем-то странным, опасным. Мэриан где-то встречал подобный запах, вот только где...