Ольга Болдырева - Точка просчета. Необременские музыканты (СИ)

— Что?! — не удержавшись, свистящим шёпотом переспросила Джемма: — Добровольно?! Мы говорим об одних и тех же беспризорниках, у которых никогда не было ни воли, ни выбора? И которые готовы на все, что угодно, лишь бы не остаться голодными ночью на холодной улице?!

— Нашел, чем хвастаться, — низко прорычала Бейн, солидарная с поступком Олдера. У нее тоже возникло желание почесать кулаки о лицо Камудзора.

Елент, поняв, что разговор уходит в совсем другую сторону, вынужден был напомнить друзьям о цели их визита:

— То есть, господин барон утверждает, что не причастен к похищению детей и беременных женщин?

Камудзора тихо рассмеялся.

— Никогда не находил удовольствия в общении с беременными женщинами, — мужчина, лицо которого было залито кровью из переломанного носа, безумно оскалился. — Что же касается торговли… ваше преосвященство, вам же прекрасно известно, что я богат. Зачем, ну скажите, зачем же мне нужно было кому-то продавать своих подопечных, в которых я так долго и старательно вкладывался? Это бессмысленно и нелогично! Леди, я понимаю, что вы видите лишь скованного монстра, но попробую воззвать хоть к вашему разуму, ведь его величество привык больше слышать сердце. Последние месяцы я, наоборот, пытался хоть как-то прекратить эти странные исчезновения. Уже и не знал, кому платить и на кого думать. Все мои усилия были напрасны…

Ориел и Джемма синхронно повернулись к Олдеру.

— Этот кусок мяса правда богат?

— Сказочно, — мрачно подтвердил король, — казне и не снилось.

— Тогда действительно не сходится, — разочарованно согласилась Бейн.

Джем поддержала подругу кивком.

— Мы же видели, как похитители подставлялись — они явно находились в стесненных обстоятельствах и очень спешили. У барона же все давно было налажено. Если и деньги его не интересуют, то мотива просто нет.

Джемма от злости стукнула кулачком по стене.

Барон, внимательно следивший за девушками, в этот момент какой-то странно осунулся, будто бы внутренний стержень, державший его все это время, наконец, переломился.

— Благодарю, леди. Подумайте вот над чем: многие годы я осторожно создавал свой мир. Тщательно выбирал слуг, поддерживал безупречную репутацию, продумывал действия на несколько шагов вперед. Но недавно в игральном доме, выпив лишнего, я разговорился с милым молодым человеком, прячущим лицо. Мне еще показался знакомым его голос… Удивительно, но он знал меня и так искренне восхищался тем, что я жертвую деньги беспризорникам. Знаете, несколько лет назад один благотворитель создал фонд для перечисления средств. Очень удобно. Так вот, мой собеседник искренне жалел, что, если вдруг со мною что-то случится, все состояние Камудзора перейдет либо моим алчным родственникам, либо короне, а вовсе не детям, как было бы правильнее. Дальше я запомнил только то, что согласился с этим милейшим господином. Наутро меня разбудили инквизиторы и стражники, вломившиеся в спальню и обнаружившие рядом со мной в постели уже остывшее тело одного из моих подопечных. И уже затем, в гостеприимных застенках башни Покаяния, я с удивлением узнал, что, кроме всего прочего, в ту злополучную ночь успел переписать завещание, передав все состояние своего рода в вышеупомянутый фонд.

— Хочешь, чтобы мы посочувствовали тебе? — низким хриплым голосом уточнил Олдер, из последних сил удерживая в груди клокочущую ярость.

— Я не настолько наивен, ваше величество, — покачал головой барон. — Давайте, лучше помогу задать правильные вопросы. Их всего два.

Джемма возмущено хотела перебить барона, как Елент положил ей руку на плечо, прося помолчать.

— Первый: куда исчезли деньги, которые с моим арестом и вынесением смертного приговора были переведены в фонд? Второй: кого мне напомнил молодой господин? Вы будете удивлены, но ответ всего один.

Мужчина замолчал, пристально и зло смотря на своих гостей.

— Считайте, что вопросы уже прозвучали, — в голосе Елента зазвенела сталь.

Главу инквизиции совершенно не устраивало, что пленник смел вести себя столь нагло, считая себя хозяином положения. И отцу Марту еще предстояло провести долгую беседу с дознавателями и палачами о том, в каком состоянии смертники должны проводить свои последние часы в камерах. Но это после…

Камудзора усмехнулся.

— Неужели я единственный благотворитель Бермены? К фонду имел доступ ограниченный круг лиц. Вывести средствам мог только кто-то из них.

На мгновение в камере растянулась пауза, все обдумывали информацию.

— Поднять архивы казначейства о крупных пожертвованиях и последних проведенных с фондом операциях, — сделал вывод Олдер. — Узнать, кто из благотворителей занимался детьми.

Джемма тихо вздохнула.

— Да был один попечитель хороший, — пробормотала она в сторону, — у него можно было все это узнать за десять минут, а не в архивы зарываться.

— Кстати, в этих же застенках и замучили, — добавила Ориел.

Пусть она не разделяла позиции Джем по отношению к Сергенту, Бейн в любом случае оставалась на стороне подруги. Исчезновение Даниэля, как и вопрос о его аресте и допросах до сих пор оставался открытым. Пожалуй, именно он был последним препятствием на пути определения «дружба» между мужчинами и девушками.

Заключенный оживился.

— Вы про скандал с Сергентом, когда мальчика обвинили в пособничестве ведьмам и чуть ли самому дьяволу? Кажется, он занимал именно эту камеру. Какое удивительное совпадение! Вы сюда всех благотворителей сажаете? — иронии не получилось — только жестокая насмешка.

— Еще одно подобное высказывание — на казнь отправишься без языка, — спокойно предупредила Бейн, даже не думая угрожать — просто констатируя факт.

— Сомневаюсь, — мужчина понизил голос, словно собирался поделиться страшной тайной: — Ходят слухи, что заключенные иногда пропадают из этой камеры и каким-то невероятным образом оказываются на свободе. Может, и мне так повезет?

— Не надейся, — отрезал Елент. — Эшафот ждет…

— Как — на свободе? — перебила Марта Джемма, едва не бросившись на Камудзора, — Что ты знаешь о Даниэле?

— Невнимательная леди, — укорил барон: — о господине Сергенте я знаю ровно столько же, сколько и остальные подданные его величества. Разве только… Видите ли, чем больше я пытаюсь вспомнить о той ночи, тем больше уверяюсь, что моим собеседником был именно Даниэль.

— Ложь! — отрезала Джем. — Ты просто пытаешься перевести стрелки!

— Бездоказательно, — резюмировала Бейн. — Если тебя действительно опоили — померещиться мог кто угодно.

Эйнхель коротко и выразительно переглянулся с Мартом. О том, что в истории Сергента не все чисто, они давно догадывались и, более того, уже поняли, что ведьмы никак не были причастны к этому. Но Бейн и Джем почему-то выгораживали Даниэля, даже не вслушиваясь в то, что им пытались сказать. Впрочем, раньше и доказательств у Олдера и Елента не было, теперь же барон дал отличную возможность уцепиться за имя Сергента. Хотя глава инквизиции подозревал, что и на этот раз обсуждение причастности Даниэля выльется в очередной спор и закончится ничем. Почему этот мальчишка так запал в душу Бейн и особенно Джем — Олдер с Елентом до сих пор не могли понять.