Анна Дашевская - Лицо под маской (СИ)

Услышав про старый порт, я навострила уши.

— Знаешь, Джулия… А ведь, пожалуй, ты и в самом деле могла бы мне помочь!

— В чем?

— Вот слушай…

Рассказывая о Джокере и о наших находках в подземелье под старым портом, я посматривала на часы.

— Ты куда-то торопишься? — перебила меня девочка.

— Нет, просто сейчас уже должна вернуться мэтр Сонгхи.

— Сейчас проверим!

Невольно я открыла рот: привидение тонкой голубоватой струйкой втянулось в вентиляционное отверстие, чтобы через пару секунд вновь предстать передо мной девочкой в голубом платье.

— Вот это да… — пробормотала я.

— В бесплотном существовании есть свои удобства, — хмыкнула она. — Немного, но есть. Пока что твоя знакомая разговаривает с настоятельницей, так что еще минут десять не появится. Так и что, вы не нашли, где теперь логово этого Джокера?

— Нет. Конечно, мы надеемся, что он вернется в свое подземелье, но, похоже, что-то его насторожило.

— Что-то! Да старый порт аж гудел от того, сколько там было магов из Службы безопасности. Понятное дело, твой враг об этом узнал сразу же.

— Ну… жаль. Это было бы проще всего. Еще мы решили попытаться выманить его в день приема в Ка'Виченте…

— Я поняла, — вновь перебила меня Джулия. — Ты хочешь, чтобы я попробовала поговорить с другими, кто живет в Серениссиме.

— Если это возможно, — осторожно подтвердила я.

Призрак покружился по комнате, стараясь не задевать рукопись, все еще лежащую на столе. Я вспомнила неприятное ощущение от прикосновения призрака: что-то холодное и влажное… Наконец девочка остановилась передо мной и торжественно произнесла:

— Попробую. Ничего не обещаю, потому что, видишь ли, вовсе не все бестелесные сущности хорошо относятся к живущим… Да и вообще — после смерти никто не становится умнее, добрее или талантливее. Он всего лишь узнает много нового, но во многом знании многие печали.

— Даже для призраков? — спросила я глупо.

— Особенно для нас… — Джулия пожала плечами. — Но, тем не менее, я попробую что-то узнать. Преступления, совершенные живыми, загрязняют ту среду, в которой существуем мы.

Мы помолчали.

— Вот только как мне с тобой связаться? — спросил призрак деловито. — Где ты точно будешь в ближайшее время?

— Завтра утром, к одиннадцати, поеду в Ка'Контарини…

— Это еще хуже! В твой дом меня просто не пропускает, а там развеет на подходе!

— Ну, давай я появлюсь где-то в городе. В храме Великой Матери?

— Да, это возможно… Знаешь, где находится госпиталь Заниполо? Там рядом собор Заниполо, ну, посвященный Джованни и Паоло. И еще замечательный конный памятник мессеру Коллеоне…

— Поняла. Во сколько?

— А какая разница? — она рассмеялась. — Для нас не существует времени в вашем понимании! Ты приходи, и я появлюсь с тобой одновременно. О, твоя некромантка приближается, я исчезаю!

Дверь, действительно, отворилась, и на пороге показалась мэтр Сонгхи.

— Прошу прощения, я задержалась, — извинилась она. — А у вас, я смотрю, была… встреча?

— Да, — ответила я, снимая с рук забытые белые перчатки. — Одна моя юная знакомая заглядывала поздороваться.

В Ка'Контарини я не задержалась: синьор Лоредано чувствовал себя совсем хорошо и уже вполне мог съехать из больничной палаты, если бы… если бы кто-то мог утверждать, что появление на публике для него безопасно. Услышав от Пьетро предложение провести еще пару недель под усиленной охраной, он только рассмеялся:

— По крайней мере, теперь у меня есть время, чтобы узнать, что же происходило в моем городе последние пять лет!

— Синьор Лоредано, — спросила я, — снять маску с Карло нам удалось без приключений. С вами она, если можно так выразиться, больше сроднилась.

— Естественно, — согласился он. — Я прожил с этой штукой на лице больше пяти лет! И, тем не менее, теперь хотел бы с ней расстаться. Вы возьметесь за операцию, моя дорогая?

— Почту за честь, — коротко ответила я.

— Вот и прекрасно! Как говорит доктор Тедески, я полностью восстановлюсь примерно через три-четыре недели. Как вы смотрите на начало мая?

Интересно получается: это ведь я хирург, и я должна была бы вести разговор! Но не прошло и минуты, как опытный политик перехватил у меня весло, и лодка пошла по тому пути, который был интересн синьору Лоредано. Да, теперь я понимаю, он был хорошим правителем для Серениссимы…

Когда мы вышли. Пьетро спросил:

— У вас есть немного времени, Нора?

Я взглянула на часы: половина первого.

— Вообще-то у меня встреча рядом с госпиталем, и хотелось еще перекусить где-нибудь…

— Встреча! — неожиданно воскликнул он довольно громко. — Встреча! Мы с вами пятьдесят раз обсуждали меры безопасности, но вы отправляетесь на встречу в тьма знает, какой район города, даже не подумав предупредить Стражу или СМБ!

— А чем плохо это место? — удивилась я.

— Да там в двух шагах старые доходные дома, наполовину брошенные, наполовину заселенные неизвестно кем! Лоредано собирался очистить этот район, как раз в тот день, когда он исчез, в Совете нобилей должны были голосовать за этот законопроект.

Тут он замолчал, и мы переглянулись.

— Так, может быть, там и нужно искать новое логово Джокера? — медленно произнесла я.

— Все может быть, — спокойно ответил Пьетро, уже справившийся со своей вспышкой. — Ну, вот что. Пропустить встречу вы не можете?

— Могу перенести на более позднее время, — пожала я плечами, подумав, что призрачная Джулия не зря мне говорила о своем особом восприятии времени.

— Вот и хорошо. Тогда предлагаю сделать так: вы пообедаете с нами, потом я отвезу вас на вашу встречу и побуду в сторонке, пригляжу. До воскресенья вы постараетесь не выходить из Ка'Виченте без особой надобности, а во вторник мы сядем и попробуем все вместе сложить кусочки мозаики во что-то понятное.

— Лучше в понедельник.

— Почему?

— Потому, что какие-то детали этой самой картинки — у госпожи Редфилд, а она вряд ли сможет остаться слишком надолго.

За обедом я встретилась, наконец, с самим главой клана Контарини, мессером Джакомо. Конечно, я видела его раньше — на двух или трех балах во время карнавала, да и вчера на похоронах. Но вот разговаривала впервые. И разговор за обедом, как ни странно, пошел не о врагах или проблемах, а о живописи. Начал его Пьетро:

— Мы выяснили, кто был автором принадлежащего вам портрета Лауры Виченте, — сказал он, запивая ризотто с каракатицей белым Orvieto.

— И кто же?

— Практически неизвестный художник, Алессандро Цукарелли. Он был учеником Тьеполо — Джованни Баттисты, продолжателя традиций этой семьи. К сожалению, Алессандро очень недолго работал, хотя, как говорят, в жанре портрета он мог бы превзойти и Джованни Беллини, но…