Брендон Сандерсон - Сокрушитель Войн

Просто… вероятно, он был единственным богом в мире, который не верил в свою божественность.

– А еще что-нибудь было во сне, ваша милость? – спросил Лларимар, поднимая взгляд от книги.

– Там был ты, Тушкан.

Тот помедлил и чуть побледнел:

– Я?

Гимн кивнул:

– Ты извинился за то, что все время мне докучаешь и отвлекаешь от распутства. Затем принес большую бутыль вина и станцевал. Весьма неплохо, должен сказать.

Лларимар посмотрел на него в упор. Гимн вздохнул:

– Нет, больше никого не было. Просто корабль. И то словно в тумане.

Жрец встал, жестом велел слугам отойти, и те переместились в глубину комнаты, готовые мгновенно поднести орехи, вино и фрукты.

– Можем ли мы перейти к следующей обязанности, ваша милость? – спросил Лларимар.

Гимн Света испустил вздох и устало поднялся. Мигом подбежал слуга: когда Гимн садился, одна из пряжек расстегнулась, и ее надо было поправить.

Гимн двинулся за Лларимаром, возвышаясь над ним почти на фут. Однако мебель и двери были рассчитаны на рост бога, так что несуразными здесь казались слуги и жрецы. Бог и жрец шли из комнаты в комнату, не пользуясь коридорами. Коридоры предназначались для слуг и тянулись по периметру внешних стен здания. Гимн ступал по роскошным коврам из северных стран, шествовал мимо прекрасной керамики, привезенной из-за Внутреннего моря. В каждой комнате висели картины и каллиграфически начертанные стихи – творения лучших художников Халландрена.

В самом центре дворца находилась маленькая квадратная комната, расцветка которой не совпадала с привычным красно-золотым оформлением остальных помещений. Здесь преобладали густые тона: синий, зеленый и кроваво-красный. Это были истинные цвета, идеальную чистоту которых могли различить только достигшие третьего возвышения.

Когда Гимн вошел в комнату, цвета налились жизнью. Стали ярче и насыщеннее, но все же не утратили своей густоты. Бордовый стал более ярким, синий – более глубоким. Темные, но сочные. Контраст, который могло дать лишь дыхание.

В центре комнаты стоял ребенок.

«Почему всегда ребенок?» – подумал Гимн.

Лларимар и слуги остались позади. Гимн шагнул вперед, и девочка покосилась на пару жрецов в красном и золотом. Они ободряюще кивнули, и она перевела нервный взгляд на Гимна Света.

– Не волнуйся, – сказал он, стараясь, чтобы его голос звучал успокаивающе. – Тебе нечего бояться.

И все же девочка дрожала.

В голове Гимна пронеслось множество наставлений Лларимара, утверждавшего, что это не наставления – богам не читают наставлений. Не нужно бояться возвращенных богов Халландрена. Боги были благословением. Они вели народ, дарили мудрость и предвидели будущее. И для существования им требовалось лишь одно.

Дыхание .

Гимн Света медлил, но слабость уже затуманила разум, вызывая головокружение. Тихо обругав себя, он опустился на одно колено и обхватил лицо девочки громадными ладонями. Она всхлипнула, но произнесла слова так, как ее учили, ясно и четко:

– Жизнь моя – тебе. Дыхание мое – тебе.

Ее дыхание вытекло, заклубившись в воздухе, устремилось по руке Гимна – касание было необходимо, – и он втянул его. Слабость исчезла, головокружение прошло. Эти ощущения сменились кристальной ясностью. Он почувствовал себя окрепшим, возрожденным, живым.

Девочка же потускнела. Цвет губ и глаз померк. Темные волосы утратили часть блеска, щеки стали бледнее.

«Это ничего, – подумал он. – Большинство людей говорят, что даже не могут понять, что их дыхание ушло. Она будет жить полной жизнью. Счастливой жизнью. Ее семью щедро вознаградят за принесенную жертву».

А Гимн Света проживет еще неделю. Его аура не усилилась от поглощенного дыхания – таково было еще одно различие между возвращенными и пробуждающими. Последних иногда называли низшими, искусственно созданными подобиями возвращенных.

Гимн умрет, если не получит новое дыхание. За пределами Халландрена многие возвращенные жили лишь восемь дней [1] Неделя в мире Налтис составляет восемь дней, – здесь и далее примечания переводчиков. . Однако, если возвращенному давали по одному дыханию в неделю, он мог жить не старея, а по ночам к нему приходили видения, которые предположительно показывали будущее. Так возник Двор Богов, в котором боги жили во дворцах, где о них заботились, защищали и, что важнее всего, подпитывали дыханием.

Жрецы поспешили к девочке, чтобы увести ее.

«С ней ничего не случилось, – снова сказал себе Гимн. – Вообще ничего…»

Когда девочка уходила, бог встретился с ней взглядом и не увидел былого огонька в глазах. Она превратилась в тусклую. Утратила цвет, стала блеклой. Человеком без дыхания. Оно никогда не восстановится. Жрецы вывели девочку.

Гимн повернулся к Лларимару, стыдясь внезапно наполнившей его энергии.

– Ну ладно, – сказал он. – Пойдем посмотрим подношения.

Лларимар поднял брови над очками.

– Откуда вдруг такое рвение?

«Я должен давать что-то взамен, – подумал Гимн. – Даже если это нечто бесполезное».

Миновав еще несколько красно-золотых комнат, большинство из которых представляли собой квадраты с дверьми в каждой стене, у восточной стороны дворца они вошли в длинную узкую комнату – полностью белую, что для Халландрена было необычным. На стенах висели картины и таблички со стихами. Слуги остались снаружи, а Лларимар сопроводил Гимна Света к первой картине.

– Итак? – спросил жрец.

Перед ними оказалась пасторальная картина джунглей, со склоненными пальмами и яркими цветами. В садах Двора Богов росли некоторые из этих растений, и поэтому Гимн их узнал. Сам он никогда не бывал в джунглях, по крайней мере, в этой жизни.

– Картина хороша, – сказал он. – Но не в моем вкусе. Заставляет меня думать о внешнем мире. Хочется там побывать.

Лларимар вопросительно поглядел на него.

– Что? – спросил Гимн. – Иногда Двор надоедает.

– В джунглях не подают вино, ваша милость.

– Я бы и сам мог его приготовить. Из… чего-нибудь.

– Не сомневаюсь, – ответил Лларимар, кивнув одному из помощников в смежном помещении.

Младший жрец записал то, что Гимн сказал о картине. Это было подношение богатого просителя, искавшего благословения Гимна Света. Вероятно, ему нужно набраться храбрости, чтобы сделать предложение руки и сердца, или же он – купец, намеревающийся заключить рискованную сделку. Жрецы истолкуют мнение бога о картине и сообщат просителю предсказание – благоприятное или нет, вместе с точными словами Гимна. В любом случае само подношение картины обеспечит просителю некоторую долю удачи.

Предположительно.

Гимн отошел от картины. К ней поспешил младший жрец и снял холст со стены. Скорее всего, проситель не сам написал ее, а заказал художнику. Чем лучше картина, тем более благоприятный отзыв даст бог. Похоже, будущее человека зависело от того, сколько он мог заплатить художнику.