Брендон Сандерсон - Сокрушитель Войн

«И… двое от меня убежали. Это неправильно».

«Ты не можешь соблазнить чистых сердцем, Кровь Ночи».

Он уже множество раз повторял эти слова, но казалось, что меч просто не способен их понять.

Вашер стремительно пронесся по коридору. Оставалось пройти совсем немного, но во дворце уже звучали тревожные крики и призывы на помощь. Драться с армией слуг и солдат ему совершенно не хотелось. Вашер неуверенно остановился в коридоре с голыми стенами. Он мимоходом отметил, что пробуждение веревки невольно вытянуло цвет из сапог и плаща – единственной непробужденной на нем одежды.

Серая ткань мгновенно выдала бы его. Но сама идея об отступлении была ему неприятна. Он раздраженно стиснул зубы и стукнул кулаком по стене. Предполагалось, что все пройдет более гладко.

«Я же говорил, что ты не умеешь подкрадываться», – заметил Кровь Ночи.

«Заткнись».

Вашер не собирался отступать. Порывшись в мешочке на поясе, он вытащил оттуда мертвую белку.

«Фу!» – фыркнул Кровь Ночи.

Вашер опустился на колени и положил руку на трупик.

– Пробудись дыханием моим, – приказал он, – служи желаниям моим, живи по приказу и слову моему. Павшая веревка.

Последние слова стали управляющей фразой. Вашер мог бы выбрать что угодно, но сказал первое, что пришло в голову.

Одно дыхание исчезло из его тела, впитавшись в трупик грызуна, и тот задергался. Это дыхание Вашер никогда не сможет вернуть – безжизненные создавались навсегда. Белка утратила цвет, полностью посерев: пробуждение питалось цветами самого тела, используя их для трансформации. Она и при жизни имела серую окраску, поэтому разницу было непросто заметить. Вот почему Вашер предпочитал этих зверьков.

– Павшая веревка, – сказал он, и белка посмотрела на него серыми глазами.

Управляющая фраза прозвучала, и теперь Вашер мог дать существу любой приказ, как и при обычном пробуждении.

– Шуми. Бегай. Кусай всех, кроме меня. Павшая веревка.

Вторично произнесенная фраза заблокировала восприятие зверька, так что ему больше нельзя приказывать.

Белка вскочила и метнулась по коридору к открытой двери, в которую убежали слуги. Вашер тоже поднялся и перешел на бег, надеясь, что этот маневр подарит ему время. И впрямь, через несколько секунд он услышал крики из другой части здания, а затем лязг и вопли. Остановить безжизненного непросто, особенно только что созданного с приказом кусаться.

Вашер улыбнулся.

«Мы бы могли с ними справиться», – заметил Кровь Ночи.

Вашер поспешил к месту, о котором ему рассказал информатор. Вот и ориентир – треснувшая панель на стене, якобы обычная поломка в здании. Вашер присел на корточки, надеясь, что информатор не солгал. Затем пошарил на полу и замер, нащупав скрытую задвижку.

Он открыл ее и обнаружил потайной ход. Считалось, что во дворцах возвращенных нет подземелий. Он улыбнулся.

«А что если из этого туннеля нет другого выхода?» – спросил Кровь Ночи, когда Вашер спрыгнул вниз, а пробужденная одежда смягчила удар.

«Думаю, тогда ты перебьешь кучу народа», – ответил Вашер. Но пока что информация была верна, и он предполагал, что так будет и дальше.

Похоже, что жрецы Радужных Тонов многое скрывали от остального королевства. И от своих богов.

Любящий Ненастье, бог бурь, выбрал со стойки один из деревянных шаров и взвесил его в руке. Темно-синий шар с вырезанным на его поверхности узором из колец был сделан для ладони бога и утяжелен свинцом.

– Сфера удвоения? – спросил Восславляющий Жизнь. – Смелый ход.

Любящий Ненастье оглядел небольшую группку богов. Гимн Света находился среди них, потягивая сладкий апельсиновый сок с толикой алкоголя. С тех пор как он позволил Лларимару вытащить себя из кровати, прошло уже несколько дней, но он все еще не решил, как ему поступить.

– Смелый, да, – согласился Любящий Ненастье, подкидывая и ловя шар. – Скажи мне, Гимн Света Смелый, благоволишь ли ты этому броску?

Остальные боги рассмеялись. Играли вчетвером. Любящий Ненастье по своему обыкновению был облачен в зеленое с золотом одеяние, которое удерживалось на одном плече, оборачивалось вокруг пояса и ниспадало до середины бедра. Этот наряд повторял облачения древних возвращенных со старинных картин, написанных столетия назад, и подчеркивал рельефные мускулы и божественную фигуру. Бог стоял на краю балкона, поскольку пришла его очередь делать ход.

Остальные трое сидели позади него – Гимн Света слева, бог целительства Восславляющий Жизнь посередине, а справа в отдалении сидел облаченный в узорчатый плащ и бордовый с белым мундир Зов Истины, бог природы.

Трое богов сильно походили друг на друга. Если бы Гимн Света знал их хуже, то с трудом различал бы. Каждый был почти семи футов ростом, с крепкими мускулами, каким позавидовал бы любой смертный. Правда, у Восславляющего Жизнь волосы каштановые, у Любящего – белокурые, а у Зова Истины – черные. Но у всех троих были присущие возвращенным божествам одинаковые скуластые лица, безупречные прически и характерная грация. Различалась только одежда.

Гимн Света пригубил напиток.

– Благословляю ли я твой бросок, Любящий? – переспросил он. – А разве мы не соревнуемся друг с другом?

– Полагаю, да, – ответил бог, подбрасывая деревянный шар.

– Так зачем мне тебя благословлять, если ты играешь против меня?

Любящий Ненастье самодовольно усмехнулся и с размаху метнул шар через перила. Тот подскочил, покатился по траве и наконец остановился. Эту часть двора огородили кольями с натянутыми между ними веревками, превратив ее в огромную площадку для игры. Жрецы и слуги суетились, делая пометки и записывая счет вместо богов. Тарачин был сложной игрой, в него играли только богатые. Гимн Света так и не удосужился выучить правила.

Ему было гораздо интереснее играть, не имея понятия о том, что он делает.

Он бросал следующим. Гимн встал и выбрал со стойки шар того же цвета, что и его напиток. Он подбросил оранжевую сферу на ладони и, даже не прицелившись, метнул на поле. Направленный силой совершенного тела, шар пролетел гораздо дальше, чем следовало. Вот почему поле было таким большим: его обустроили по меркам богов, и потому для игры им требовалось подняться на балкон, чтобы все видеть.

Тарачин считался одной из самых сложных игр в мире. Он требовал силы, смекалки, координации и стратегического мышления, чтобы выбрать шар, нацелить его в нужное место, рассчитать силу и точность броска и в итоге завоевать все поле.

– Четыреста тринадцать очков! – объявил слуга, когда писцы сообщили ему число.

– Еще один блистательный бросок, – оживился в своем кресле Зов Истины. – Как тебе это удается? Мне бы и в голову не пришло использовать в этом броске обратную сферу!