Татьяна Абалова - Платан (СИ)

Я хочу вам рассказать историю, которая приключилась с дровосеком, жившим у самого дремучего леса самого сказочного королевства. Дровосек был молод, хорош собой и обладал фигурой участника спортивных игр, проводимых в далеком Роме. Еще бы ему не иметь такую фигуру! Он целый день был на свежем воздухе и махал топором до поздней ночи. А ночью ему тоже не давали отдохнуть его сводные братья и отчим. Они заставляли ходить по дворам и рубить колуном соседям дрова за деньги, которых он и не видел, так как все заработанное шустрые братья тут же относили отцу. Матери у дровосека не было, она умерла, и некому было пожаловаться на тяжкую долю, да и не стал бы он жаловаться, не мужское это дело!

Все звали дровосека Платаном, так как в этом королевстве в основном росли дубы да платаны, и в волосах парня вечно торчали листья этих деревьев. А, кроме того, парень ростом был очень высок, а платаны тоже были самыми высокими деревьями в этих сказочных лесах.

— Я не возражаю против имени Платан. Даже рад этому. Представьте, если бы народ решил назвать меня Дубом? Я бы тогда точно уменьшил рост населения в нашем королевстве!

Это он, Платан, услышал, что я о нем рассказываю. Интересно, а как бы он уменьшил рост населения? Путем усекновения головы, обозвавшего его Дубом? Надо взять на заметку и быть осторожнее…

На чем я остановился? Ах, да, в его чудесных волосах, завязанных сзади кожаным шнурком, вечно были листики и щепки.

— Никуда от этого не деться! Издержки профессии.

Отойду подальше, а то не смогу вам более подробно о нем рассказать, еще обидится и уменьшит мой рост!

Сила в Платане была немереная, да и не глуп был, в свободное время, а это пара часов оторванных от пяти часов сна, он уделял книгам, которые охотно брал вместо платы за колку дров, за что ему крепко доставалось от отчима с братьями. Вот тут мы как раз подходим к его основному недостатку (хотя это как посмотреть) — Платан был очень добр. Он не мог отказать в помощи, всегда выполнял просьбы своих братьев и отчима, даже, если эти просьбы отдавались в виде приказа. Он жалел их, ведь мама с ним была гораздо дольше, чем с братьями. Как она радовалась их рождению! Умирая, мама просила старшего сына доглядеть за младшими, помогать во всем. Жил дровосек на чердаке родового дома, там же бережно хранил все свои книги, особенно одну — его увлекали работы великого Леонардо, механика, художника, писателя.

А как же проходил день в усадьбе, пока Платан улучшал свою фигуру в лесу? Да очень весело. Братья брали уроки танца и музыки, от того были они изящны и стройны, занимались иностранными языками, страноведением — все это было направлено на то, чтобы сделать карьеру при дворе. А папенька их целый день лежал на диванчике, установленном на балконе, курил трубку, да поглядывал, чтобы работники не ленились, куры яйца несли, коровы молоко давали, да бревна, что рубил Платан, во время по реке сплавлялись. Последнюю фразу про бревна вычеркните, я пошутил. Платан сам справлялся. Вместо этого добавьте вот такую фразу — да щупал девок, которые убирались, готовили, стирали в доме. Охоч был неимоверно до женского пола.

Из моего рассказа вы уже поняли, что рода Платан не простого, да и первым наследником был по материнской линии, но отчим делал все, чтобы Платан от наследства отказался в пользу младших братьев. Он же заставил Платана заниматься тяжелым и опасным трудом с того самого момента, как мальчик смог удержать топор в руках, в надежде, что того завалит срубленное дерево. Но Платану все на пользу шло, от этого отчим еще больше злился, да козней всяких выдумывал множество. То в еду яда подмешает, а Платан по доброте решит с братьями поделиться — тут отчиму приходилось вышибать чашку из рук Платана и кричать, мол, как он смеет объедками его сыновей кормить! То выдумает его бессонницей извести и даст ему на ночь задание англицкий язык от сих до сих выучить. Но к утру выяснялось, что он не только выучил полкниги, но и спокойно на заморском языке изъясняться может. Не ведал отчим, что общается давно Платан с лесорубами, которым англицкий родной, и свободно изъясняется на этом языке, а книжка, что для бессонницы была подсунутая, только знания эти укрепила — теперь использовал Платан грамматику иностранную в речи своей.

То же самое проделывалось и с другими языками, но не знал отчим, что Платан, когда рубил дрова на сыроварне, с хозяином говорил на хранцузском, а когда на мыловарне был, то на гишпанском. А сыновья его, хоть и занимались с именитыми преподавателями, выписанными с той же Гишпании, и пары слов связать не могли, зато успехи в танцах у них были отменные.

Все началось в то утро, когда Платан заваливал свое второе дерево. Он был в лесу один, но все равно по давней привычке крикнул «Побереги-и-ись» и тут же услышал визг и тень, которая мелькнула за кроной уже падающего дерева. С бьющимся сердцем он побежал к этому месту и увидел свернувшегося клубком человека между веток поваленного дуба. Быстро подхватил на руки попавшего в беду и вынес на полянку, где раскинулся полог, защищавший Платана от дождя или солнца во время его коротких передышек. Развернув плащ, он обнаружил под ним девушку. Волосы ее были мокрыми и грязными, на лицо налипли щепки и кусочки листьев, лоб был рассечен, и из раны текла кровь, но не сильно. Девушка была без сознания. Платан промыл рану вином из своей фляги и повязал чистым платком — дорогой сердцу вещью, принадлежавшей его маменьке. В лесу негде было взять другую чистую тряпицу, и Платан не мог поступить иначе.

В этот момент на поляну выехали всадники. Один из них хлестнул Платана плеткой, приблизившись к нему в тот момент, когда дровосек хотел снять с раненной мокрый плащ и осмотреть нет ли на ее теле других повреждений.

— Убери руки, грязная свинья, — закричал всадник на черном коне, и еще раз ударил плеткой, задев уже лицо дровосека, когда он обернулся на окрик. Платан не успел ничего объяснить, двое всадников подняли девушку и посадили ее перед человеком на черном коне. Потом все четверо спешно покинули поляну.

Лоб и щека горели от хлесткого удара, на спине рубаха лопнула, а рана саднила, но дровосек сидел под пологом, как завороженный, и перед глазами его стояло лицо этой девушки. Оно было дивной красоты, несмотря на грязь и листья, прилипшие к нему. Потом он поднялся, подошел к дереву и взялся за топор, чтобы обрубить крупные ветки, но остановился — среди веток лежала перчатка из тончайшего кружева с монограммой, выложенной драгоценными камнями — А и В. Авилла Вединская. Принцесса, сирота и любимица народа за ее щедрость и доброту. Была она такой же невольницей рода, как и Платан — до совершеннолетия принцессы королевством управлял регент Блик.