Ирина Котова - Королевская кровь-4

Ну же. Не трусь, Марина. Ты же Рудлог.

— Во дворец? — спросил Мартин сонным голосом. Он, похоже, тоже задремал, а теперь потягивался, и под моей щекой играли мышцы.

— Во дворец, — кивнула я и с неохотой встала. — Я уже говорила тебе, что ты идеальный мужчина?

— Зачем повторять очевидное? — фыркнул он, тряхнул своей лохматой головой и широко, насмешливо улыбнулся.

Дома я первым делом нашла своих охранников, извинилась перед ними, делая умильные глаза — ребята смотрели сурово, неодобрительно — и попросила забрать свою машину. Потом покурила и, набравшись смелости, пошла к Ани в покои. Она сидела в гостиной, что-то писала, напряженная, сердитая — о, как я хорошо знала это выражение лица и эту напряженную спину. Перед ней стояла чашка с чаем, блюдце с печеньем, но непохоже, что к нему притрагивались. Сестра подняла на меня глаза, молча кивнула.

— Я неправа, да, — произнесла я сразу, как переступила порог. — Извини. Я просто дико разозлилась, Ани. Боялась, что наору на тебя или что скажу что-то гадкое.

— Где ты была, Марина? — спросила она устало. И чуть расслабилась, и лицо стало спокойнее. И снова я поняла, что она за меня переживала.

— С Мартином, — призналась я, бросая сумку в кресло и усаживаясь на подоконник — сестра подняла брови, но промолчала. — Почему ты ничего не сказала мне, Ани?

— Я бы сказала, — проворчала она, пододвигая к себе чашку с чаем, — если бы ты не сбежала с завтрака раньше, чем пришла я. И если бы ты брала трубку.

— Так… ты выйдешь за него?

Она покачала головой, и мне стало стыдно. И стыдно было, пока она пересказывала мне условия их договора, хоть и злилась я по-прежнему.

— Два месяца. И он согласился?

Как он мог на это согласиться? Как он, черт подери, мог отказаться от меня на такой срок?!

— У него не было выбора. Марин, — терпеливо объясняла мне Ангелина, — я постаралась здесь учесть интересы всех. Мы избегаем внимания журналистов, ухудшения отношений с Инляндией, умиротворяем Василину. Но прежде всего этого требуют приличия. Все должно быть красиво.

— Конечно, — пробормотала я и улыбнулась через силу. Подтянула ноги на холодный подоконник, обхватила их руками. — Я все понимаю, Ани.

Это же Ангелина. Она все делает как надо.

Я действительно все понимала. Но это не мешало мне испытывать какой-то невероятной силы ярость.

«У детки из-под носа опять увели игрушку?»

«Заткнись, а?»

— Не сердись, — попросила Ангелина мягко. Она аккуратно взяла чашку, сделала несколько глотков. — Два месяца для отношений — не срок.

— Да каких отношений, Ани? — не выдержала я. — У нас нет пока никаких отношений. А за это время всякое может случиться.

Ани опустила глаза и аккуратно откусила мягкое шоколадное печенье.

— Понятно, — сказала я чужим и бесцветным голосом. — Ты и это предусмотрела, да? Думаешь, уйдет дурь из горячей головы, и я успокоюсь? Перегорю? Так вот что главное?

Она совершенно прозрачным, уверенным взглядом посмотрела на меня.

— Я буду рада, если это будет не так, Мариш, — произнесла она очень внятно. Я со стоном обхватила голову руками и потрясла ею.

— Боги, Ани. Ты чудовищна. Это совершенно, абсолютно, просто невозможно выносить. Неудивительно, что драконы тебя вернули. Ты их всех построила, да?

Кажется, ее пальцы дрогнули — а мне было смешно и горько одновременно. И я почти не могла дышать — от обиды, совершенно детской обиды, хоть и обещала себе, что выслушаю ее спокойно. Поэтому сунула ладонь в карман, щелкнула нащупанной зажигалкой, протянула руку.

— Кинь мне сигареты, они в сумке. Я покурю, ладно?

Ангелина нахмурилась, но встала и подала мне пачку, и осталась стоять рядом, глядя в окно, упершись руками в подоконник у моих ног.

— Я тебя переиграю, — пообещала я сердито, сделав несколько затяжек. — Так нельзя, Ани. Я думала, ты на моей стороне.

— Когда ты перестанешь злиться, ты поймешь, что это так и есть, Мари, — сказала она с той же усталостью, что в самом начале, и я проглотила горький дым, глядя на нее — почему-то показалось, что вокруг Ангелины тысячи километров пустоты, и сестра была в этой пустоте совсем маленькой, одинокой. — Я сделала все, что могла, чтобы дать Кембритчу шанс реабилитироваться в глазах общественности и глазах главы нашего дома. И мне, а не тебе, объясняться с Василиной. И мне тратить время на него. Если ты думаешь, что я буду получать от этого удовольствие, ты очень ошибаешься.

К концу ее голос уже звенел от напряжения, и я протянула руку, тронула ее за плечо.

— Я же не могу без него, Ани, — призналась я тихо. — Какие два месяца?

— Какие, какие, — проворчала она уже спокойнее и накрыла мою руку своей. — Никакие. Я даю максимум неделю. Больше он не продержится. Так что, — сестричка глянула на меня, и я опустила глаза, — я рассчитываю на тебя, Марин. Ради семьи. Пожалуйста.

— Я постараюсь, — пообещала я, сама себе не веря. Ангелина, кажется, тоже не поверила. Но кивнула, погладила меня по коленке и отошла к своим бумагам, сгорбилась над ними на секунду — и снова выпрямила плечи. И в этот момент мне стало очень совестно — что я сижу тут и дымлю, что отвлекаю ее от работы, хотя сама бездельничала с утра. И за детскую выходку с отключением телефона стало стыдно.

— Что пишешь? — преувеличенно резво поинтересовалась я, оглядываясь — куда бы выбросить сигарету. Не нашла, приоткрыла форточку — сразу стало холодно — и выкинула окурок туда.

Уборщики меня наверняка ненавидят.

— Оставь открытой, — попросила сестричка. — Я завтра еду в Теранови, задержусь там немного. Буду организовывать посольство для Песков и планировать встречу Василины и Владыки Валлерудиана. Пока мы не можем оперативно работать с ними в Истаиле, попробуем так. Потом, когда наладим связь, перенесем посольство к ним….

Она говорила и говорила, рассказывала мне о своих планах, и глаза ее постепенно загорались, а я смотрела на это, чуть ли не открыв рот. Вот это да. Мне такое вдохновение по рабочим вопросам и не снилось.

В свои покои я вернулась минут через сорок. Поставила телефон на зарядку, посмотрела пропущенные. Только от Ани.

Вот так вот, да?

Сунула телефон подальше, под подушку, чтобы не видеть, не слышать, не бегать смотреть каждые пять минут, и пошла в ванную. И уж там, вооружившись каким-то глупейшим любовным романом, зависла на два часа, периодически добавляя горячую воду, подсыпая разных ароматических пенообразователей, пробуя разные массажные режимы. И вылезла только когда поймала себя на мысли, что просто не хочу возвращаться в спальню и видеть, что на телефоне пусто.

Врать себе тяжелее, чем другим.

Но на экране светились непринятые вызовы и сообщения, и я пощелкала, открыла первое, затем второе. Улыбнулась, нахмурилась.