Ирина Котова - Королевская кровь-4

В конце концов Четери так устал от безделья, что, вернувшись во дворец, подошел к капитану царских стрелков и почти вежливо — насколько это было ему доступно — изъявил желание научиться стрелять. Офицер, коротко стриженная, с зычным голосом, с сомнением оглядела дерзкого мужика с ног до головы — не выбрал ли он такой способ поухаживать за ней, матерью четверых детей. Но гостю было приказано ни в чем не отказывать — поэтому капитан провела суровый инструктаж, потренировала его на разборку-сборку пистолета, неожиданно сама увлеклась, рассказывая о разных видах стрелкового оружия, привела дракона к арсеналу, запретив что-либо трогать, и там прочитала настоящую вдохновенную лекцию.

Гость слушал внимательно, и она благодушно отнесла его утренние ухмылки к классической мужской легкомысленности, выдала пистолет, наушники и поставила в открытый тир под присмотром нескольких солдат.

Теперь пришла пора бравым стрелкам улыбаться и хихикать — дракон безбожно мазал, но упрямо целился, стрелял, менял обоймы, советы слушал угрюмо, принимал помощь в постановке рук, снова стрелял. Пока у него стало хоть что-то получаться, наступил вечер — и он с удовольствием принял приглашение на простой ужин в солдатской столовой. И даже не улыбнулся, когда к нему подошли двое офицеров и предложили прийти в спортзал и побороться. Он сделал вид, что раздумывает, и отказался.

— Боюсь, — сказал он максимально сдержанно — и это многого ему стоило, — я не переживу позора.

Не мог Чет после того, как ему дружно помогали, валять женщин — да, крепких, суровых, одетых в форму, пахнущих кожей и потом — но женщин — по земле и рушить их представление о том, что они крепче и лучше любого мужчины.

Темным вечером он пришел на берег моря и долго сидел там, вслушиваясь в шум прибоя. Теплый ровный рокот был похож на зов Владыки, который возникал в голове, когда Нории обращался к нему. И Чет решился — закрыл глаза и позвал мысленно своего друга.

«Я решил ждать до утра и лететь выручать тебя, Мастер».

Он хмыкнул. Что с ним будет?

«Прости, Владыка. Я отвез ее».

«Где ты, Чет?»

«На Маль-Серене. Завтра привезу к тебе гостью. Царицу».

«За это я прощаю твое молчание, друг. Жду».

Ранним утром его разбудила с любопытством поглядывающая служанка, накрыла стол — он поел быстро, и провела его на берег моря. Через десять минут показалась царица — тепло одетая, в крепких сапожках, шапке, куртке с меховым воротником — только серые глаза смотрели весело.

— Полетели уже, — сказала она, топнув ногой, — иначе я сварюсь сейчас здесь.

— Быстро полетим, — предупредил Четери, — держись крепко.

— Я на несущемся жеребце с закрытыми глазами оборот делаю, — величаво сообщила Иппоталия, — уж на твоей спине точно как на диване будет. Не болтай, мужчина! Полетели! — и она, привыкшая приказывать, увидела его сдвинутые брови, тут же спохватилась и улыбнулась мягко, опустила глаза, мгновенно превращаясь из повелительницы в уступчивую и нежную женщину. Истинная дочь изменчивой Воды, что сказать.

Через несколько минут собравшиеся на берегу придворные и домочадцы наблюдали, как тяжело, почти грузно поднимается над тихой поверхностью светлого моря нежно-розовый от рассветного солнца дракон с прижавшейся к его спине отважной царицей Иппоталией, как разворачивается он и вдруг набирает скорость — и стрелой уносится на юго-восток. И, надо признать, мужья прекрасной царицы наблюдали за ее отлетом не без тревоги. Но им было простительно.

Белое море, к которому Чет принес царицу, не заполнилось еще и наполовину, и он аккуратно донес ее к узкому пологому берегу — вокруг круто поднимались мраморные светлые стены озерной чаши, и он нашел единственное место, где можно было подойти, не скатившись кубарем. Ссадил пассажирку, обернулся сам. Талия была немного бледна и с наслаждением подставляла замерзшее лицо полуденному пустынному солнцу, стягивала шапку, куртку.

— Таак, — сказала царица, зачерпывая ладонями воду и отпивая — щеки ее тут же порозовели, — ох, как я люблю такие места. Новорожденные, чистые. Вода как она есть, без следа человека.

Она пила и пила, болтала, радовалась как ребенок, что-то ласково шептала озеру — и внимания не обращала на голого уставшего дракона, севшего на песок и глядящего на водную поверхность. Ему бы поохотиться, выпить свежей крови, но никак. Придется терпеть и питаться солнцем.

— Ладно, — произнесла Талия, сжалившись, видимо, над выжидательно поглядывающим на нее драконом, — пойду я искать твою желанную, Четери. Если долго не будет — не переживай, жди. Со мной в воде ничего не случится, помни это. Хоть и дикий поток, неприрученный, несмышлёный, — она снова опустила ладони в воду и добавила восхищенно, — видишь, как петлями крутит?

На поверхности озера и правда показались буруны — будто там ворочался, свивался кольцами гигантский водяной змей. Царица поцокала языком, покачала головой.

— Грозится, боится меня, — сказала она со смешком, — чисто жеребец дикий. Но я справлюсь. Только не лезь, помешаешь.

— Не полезу, — сдержанно пообещал Мастер клинков. — Спасибо тебе, царица.

— Потом поблагодаришь, — отмахнулась она. И стала раздеваться, аккуратно складывая одежду подальше от воды. Огромное озеро заволновалось, стало плескать сердитыми волнами на берег, даже заворчало, кажется. Но государыню это не смутило. Она встала босыми ногами в воду — Чет только и смотрел, что на эти ноги, потому что белое тело, крепкое, ладное, с мягкими линиями, так и тянуло прикоснуться, разглядеть — прошла немного вперед и лихо нырнула под воду.

Он ей верил. Наверное, именно поэтому все-таки позволил себе упасть в сон, чтобы восстановить силы. И когда проснулся, не сразу сообразил, почему вокруг так темно — у ног его лежала одежда царицы, на небе загорались первые звезды…а озеро ревело, поднимаясь светящимися лазурью бурунами, перекатываясь мощными горбами, как в страшный шторм, и жутко это смотрелось, потому что стоял абсолютный штиль. Ветер затаился, словно опасаясь дуть над разгневанной водой.

— Не лезь, — сказал он себе и встал. — Не лезь.

Мастер клинков вдохнул-выдохнул несколько раз, пытаясь отыскать в себе спокойствие и уверенность, которых уже не было, мотнул головой и обернулся в дракона. Мгновенно взлетел, покрутился над серединой озера — там, где чувствовал сияние ауры царицы Маль-Серены. Рассерженное сияние, злое. И прямо в воздухе обернулся в сверкающего горящим орнаментом гиганта, приняв боевую форму — и только успел набрать воздуха, прежде чем рухнуть вниз, в бушующее Белое Море.

Его сразу оглушило, завертело — и он нырнул глубже, туда, где не так бесновались волны, и еще глубже — к бьющейся светлой фигурке, от рук которой тянулись толстые светящиеся плети — царица выгибалась, тянула их на себя, и полное было ощущение, что петлями своих заклинаний она заарканила огромного дикого быка и пытается стреножить его. В ушах дракона ревела рассерженная водная стихия, так, что он даже опешил — никогда вода не была такой яростной, агрессивной. Он опустился еще глубже, и увидел то, чего не видел раньше — плотные жгуты темной воды обвивали владычицу Маль-серены, утягивая ее на дно — нет, не бык это был, а огромный водяной дух, похожий на осьминога, и плети упрямой царицы очевидно истончались, и она слабела — грудь, сдавленная кольцами, сплющенная, мелко поднималась и опускалась, и сильные руки подрагивали, натягивая канаты заклятий и пытаясь удушить непокорное порождение новорожденного озера.