Ирина Котова - Королевская кровь-4

Он будто подтрунивал над ней и в то же время очень внимательно рассматривал. Не к таким мужским взглядам она привыкла — хоть голубые глаза часто останавливались и на ее губах, и на груди — и вообще он глядел с удовольствием — и одновременно изучающе, словно прощупывая.

— Вы совершенно правы, — сказала она вдруг осипшим голосом. — Дело в том, что…

Горло перехватило, и она закашлялась до слез, презирая себя в этот момент за панику и за то, что мямлит и опускает глаза.

— Извините, леди Симонова, — покаянно и легко произнес Свидерский, — я со своими студентами совсем одичал. Даже не предложил вам выпить, — он встал, подошел к бару. — У меня есть превосходный ликер. Или вы предпочитаете вино?

Губы пересохли, как и горло, и очень захотелось согласиться. Тем более, что хозяин кабинета уже разливал тягучий сливочный алкоголь в высокие рюмки для ликера.

— Не могу не настаивать, — объяснил он со смешком, — этот вкус, как мне кажется, вам очень подходит. Видимо, эта бутылка ждала именно вас.

Лорд Свидерский поставил перед ней рюмку, и она вежливо пригубила. Хотя хотелось выпить все залпом — может хоть это ее бы согрело. Он все стоял рядом, смотрел на нее сверху вниз, и неудобно и горячо было от этого взгляда.

— Ректор, — попросила она сухо, — благодарю вас, но я бы хотела, чтобы вы меня выслушали.

— Конечно, моя леди, — мужчина сел в кресло и с наслаждением опустошил свою рюмку. Катя вздохнула, собралась.

— Смерть моего мужа многое изменила в моей жизни, — сказала она. — Мне нужно чем-то заняться помимо домашних дел. Дети вышли из младенческого возраста, светскую жизнь я не люблю. Давно, еще в школе, я готовилась поступать в ваш университет. Но вышла замуж, — герцогиня чуть не добавила «к сожалению», но, кажется, он понял, посмотрел внимательно. — И сейчас я бы хотела не только начать учебу. Но и поработать. Здесь. У вас.

Он улыбнулся, с сомнением сузил глаза — и она невозмутимо выдержала этот взгляд. Постучал пальцами по столу. И снова взглянул, но как-то по-особенному — Катя почувствовала, как по телу пронесся холодок. И тут же мужчина нахмурился, напрягся — из глаз пропало тепло, губы сжались, на скулах заходили желваки, и взгляд стал колким, настороженным.

— Дааа, — произнес он медленно, — у вас есть дар. И не слабый. Преступлением было не развивать его.

— У меня не было выбора, — сухо ответила Екатерина. — Я хочу наверстать упущенное.

— Леди, — ответил Александр резко, — сколько вам лет?

— Двадцать четыре, — ответила она укоризненно. Кто же спрашивает женщину о возрасте? Но ректора, кажется, это не волновало.

— Мы начинаем учить с шестнадцати, максимум с восемнадцати, потому что психика у подростков еще гибкая, мозг пластичный, готов воспринимать огромные объемы информации и легко тренируется на манипуляции стихиями. Каждый год в плюс уменьшает шансы на то, что стихии отзовутся вам. Да и если все-таки получится…вы закончите учиться в тридцать один. Когда большинство выпускников уже имеют долгую практику. Вас это не смущает? Зачем вам это надо — при ваших, простите меня за прямоту, возможностях?

Он говорил резко, чуть повысив голос, и Катерина не понимала, что его так разозлило — и жутко боялась, что он начнет орать, хотя разум и говорил, что невозможно, чтобы на герцогиню повысили голос. И не рассказывать же ему, что такое — жить в постоянном страхе, и не иметь возможности защитить себя? Не говорить же, сколько раз за прошедшие годы она мечтала уметь поставить щит или кинуть на мужа стазис, чтобы уберечься, успеть спрятаться?

— И вы меня простите, — сипло сказала Катерина, — но мои мотивы — не ваше дело.

Александр покачал головой.

— В любом случае вы можете поступать только на общих основаниях, моя леди. Титул не дает преимуществ.

— Я их и не просила, — произнесла она ровно, хотя внутри вся кипела от отповеди. — Я просила дать мне место работы. Буду откровенна. У меня нет образования, лорд Свидерский. Нет профессии. Но я быстро печатаю, умею вести хозяйство и считаю, что могла бы занять место вашей помощницы. Заодно присмотрелась бы к жизни университета и поняла бы, нужно мне обучение или нет. Мне очень нужно изменить нынешнюю жизнь, и разумно сделать это с пользой для себя.

— У меня уже есть помощница, — бесстрастно отметил Александр Данилович. — Извините, но менять ее я не собираюсь. А дополнительное место, только чтобы исполнить ваш странный…каприз, я создавать не буду. Вы можете заняться благотворительностью. Или основать собственный… ну, женский журнал, например. У вас есть все данные — настойчивость… внешность.

Последнее прозвучало уже откровенно насмешливо, и в груди болезненно сжалось.

— А у меня есть почти миллион ежегодных отчислений на нужды университета, — с милой улыбкой сказала она. — Будет жаль, если ваши программы свернутся.

Глаза ее собеседника недобро сверкнули.

— Вы выбрали неверный тон, — проговорил он сухо. — У нас достаточно финансирования и без вас.

— Даже если я пообщаюсь с попечительским советом? — Катерина понимала, что ее несет, но остановиться уже не могла.

Алекс нахмурился.

— Даже в этом случае, — сказал он ледяным тоном, — вы мне не нужны.

Катя закрыла глаза и вздохнула. Встала, развернулась и пошла к гардеробу, накинула на плечи пальто и двинулась к двери. Ничего не сказав — потому что, несмотря на успокоительное, по щекам были готовы хлынуть слезы.

Старый урод умер, но ее титул и ее состояние вовсе не являются защитой от унижения.

— Как я понимаю, финансирования мы не дождемся? — небрежно спросил лорд ректор ей в спину.

— Да подавитесь этими деньгами, — сипло сказала она и вышла, аккуратно притворив за собой дверь.

Алекс покачал головой. Надо же, Темная. Ну Март, ну и сукин сын же, со своими шуточками. Конечно, когда он увидел характерное темное сияние на фоне довольно яркой — но статичной и скованной магической ауры, убивать он не захотел. Но паранойя, обострившаяся после ловли демонят, проникновения их в его сны и «чудных» ощущений, когда тебя выпивают, словно стакан кефира, вновь завопила тревожным сигналом и включила «боевой» режим. В совпадения он не верил. Кто ее послал? Кто за ней стоит?

Алекс раздраженно набрал номер друга.

— Да, — ответил тот недовольно. Дышал тяжело и ругался вполголоса на блакорийском. Алекс с удовольствием послушал сочные и лающие ругательства, состоящие будто из одних согласных, и расхохотался. Сердиться на Мартина было невозможно в принципе.

— Чем занят? — поинтересовался он.

— Да, ….! …. и …! — снова очень грубо высказался фон Съедентент. — Очищаю покои местной красотки от паутины сглаза. Соперница подбросила. Купила где-то кустарное проклятие, пронесла. Я уже за…ался ставить на дворец щиты от всего на свете. Теперь эта гадость разрослась, чищу. Заглядываю под тумбы и кровати, ползаю тут на карачках. Хотя спалить бы тут все к чертовой матери. А за дверью стоят взволнованные дамы, готовые меня отблагодарить. Еще и от них спасаться.