Алексей Кривошеин - Фабрика волшебства (СИ)

Ребята стояли, понурив головы.

— Объявляю вам выговор! — сказал Кондратий. Его монокль блеснул, Ивор почувствовал, как его толкнуло в грудь. Он скосил глаза и ахнул. На серой гладкой поверхности звезды прямо на одном из лучей белела безобразная нашлепка.

— Эй! Что это?! Ты испачкал мою звезду! — вскричал Рудольф.

— Это выговор! — сказал Кондратий. — Если вы получите подобные отметины на все четыре луча звезды — считайте, что вас не взяли ни в один уважающий себя отдел. А теперь марш в общежитие, Бондарь скажет вам, что делать.

Ивор с Рудольфом вышли из кабинета и какое-то время молчали.

— Но ведь он не ответил про монстра, — сказал Ивор упрямо. Ногтем он попытался отколупнуть нашлепку, но не тут-то было. Она накрепко приклеилась к серой поверхности. Выглядело это настолько отвратительно, что юноша предпочел спрятать звезду под безрукавкой.

— У него есть звезда, — проговорил Рудольф. — Он не может быть злоумышленником. Мы ошиблись.

Он развернулся и зашагал по коридору. Ивор настолько удивился, что даже не стал спорить. Впервые за время их долгой дружбы Рудольф усомнился в его словах. И это было неожиданно больно.

— Нет! — прошептал юноша, упрямо сжав зубы. — Тут явно что-то не так. И я докопаюсь до сути!

Когда ребята вышли, Морок добродушно улыбнулся и пророкотал:

— Славные парни! Может переманить их к себе, на Мануфактуру Магии!

И он захохотал, довольный своей грубой шуткой. Толстый живот прыгал и колыхался, словно в нем находились несколько пинт лимонада.

Кондратий хмуро взглянул на гостя.

— Эти люди принадлежат фабрике волшебства и на данном этапе карьеры не могут позволить себе куда-либо перейти.

— А! Понимаю! — хитро улыбнулся Морок. — Не себе, не людям! Все ясно!

Начальник отдела кадров поморщился. Гость с Мануфактуры ему не очень нравился. Но что поделать, он обязан улыбаться и всячески способствовать его миссии. Так записано в уставе фабрики, а нарушать устав не разрешается даже самому бывалому сотруднику. Даже директор не волен нарушать устав, ибо так положил Первый Волшебник.

Кондратий сел за стол и задумчиво сложил пальцы двух рук, образуя между ними шарообразную клетку.

— Вы можете быть свободным. И прошу вас — воздержитесь от повторных ночных прогулок. Режим фабрики это не поощряет.

— Как скажете! — улыбнулся Морок. В глазах его блестела насмешка. Кондратия раздражала эта самоуверенность, доходящая до наглости. Но придраться было не к чему. Представитель Мануфактуры вел себя безупречно.

Когда он вышел, Кондратий прикрыл глаза и проговорил в пространство:

— Фокс, подготовь запрос на Мануфактуру Магии об их сотруднике. Пусть пришлют нам его данные. Да! Магические и… слепок внешности…

Кондратий открыл глаза.

— В одном эти двое юнцов правы. Проверить этого человека нужно в полной мере!

По пальцам прошла волна, они попеременно разъединялись и соединялись вновь. И ни один из них не сбился. Начальник отдела кадров во всем любил полный и безоговорочный порядок.

— Я должен это делать руками?!

Возмущению Рудольфа не было предела. Они стояли перед огромной горой грязной посуды, позади них высилась не уступающая ей по габаритам Георгина, начальник столовой и главный повар в одном лице.

— Именно, — пророкотала она глубоким басом. На ее широком лице, похожем на жабье, появилась улыбка.

— Но позвольте, — вмешивается Ивор. — С помощью магии мы сделаем это быстрее и чище.

— Именно это мы и сделаем, после того, как вы закончите, — парировала Георгина, — вы же здесь не ради работы, а ради воспитательного эффекта. А эффект выше когда вы будете делать это руками без помощи магии.

Она ушла, вращая кусками сала на огромных бедрах. Рудольф зло поглядел ей вслед, перевел взгляд на гору грязной посуды, которую нужно было помыть и еще большую гору картошки, которую следовало почистить.

— Ужас!

Ивор попытался вытащить ближайшую тарелку, посуда угрожающе пошатнулась и захрустела. Воображение тут же нарисовало страшный тарелкопад, который погребает его под грудой битой тянучки.

— Стоп, — сказал Рудольф. — Бабища ушла, кто нам запретит пользоваться магией?

На цыпочках он подбежал к дверям и выглянул в общий зал столовой.

— Пусто.

Он вернулся назад и встал перед горой.

— Сейчас мы ее в пару секунд оформим. Чистка!

Бусины на его пиджаке замерцали, вода из чана взвилась столбом и… ударила мощной струей прямо рыжепрядому в лицо. Тот закрылся руками, отплевываясь. Прядка на его голове выглядела облезлой мочалкой.

— Я воздержусь, — сказал Ивор и поднял грязную тарелку. — Руками оно безопаснее…

Из зала донеслись шаги, проход закрыла гигантская туша Георгины.

— Вот, помощника вам привела, — сказала она. Увидав мокрого с головы до ног Рудольфа, добавила: — О, вы решили помыться сами? Весьма похвально. Продолжайте, утром приду — проверю.

Громко топая тапками по гладкому полу, она величаво удалилась. Вместо нее в проходе появился…

— Мефодий!!! — в два голоса воскликнули Ивор и Рудольф.

— Ты как здесь, дружище? — добавил рыжепрядый.

Мефодий смущенно опустил глазки.

— Подрался, — ответил он.

— Подрался?! — друзья поразились до глубины души. — Мефодий подрался?! Воистину в мире происходит что-то странное!

— Дай угадаю с кем, — сказал Ивор. — С Раздвачетом!

Дородный юноша подавлено кивнул.

— А чего он такие вещи глупые говорит с таким видом умным. Он совершенно не слышит моих аргументов!

Казалось, Мефодий сейчас расплачется.

— И о чем же вы спорили? — с хохотом спросил Рудольф.

— Наверное, о сущности бытия? — предположил Ивор.

— Нет, они размышляли над главными вопросами: «Как быть?» и «Кто виноват?»

— А может быть, они изобретали вечный двигатель.

— Нет, — еще тише признался Мефодий. — Мы спорили, кто где будет спать.

После этих слов Ивор с Рудольфом рухнули на пол и долго не могли прийти в себя, задыхаясь от смеха.

Они так и заснули прямо в столовой около чанов с картошкой. Утром их растолкала суровая Георгина и заставила помогать с завтраком. Сама бабища орудовала сферой волшебства, друзья же опять были вынуждены все делать вручную.

— Я больше не могу, — пропыхтел Рудольф, таща по столовой очередной необъятный чан с кашей, — с помощью субстанции я бы передвинул его за одно мгновение. Делать работу руками — это маразм. Это тупой неблагодарный никому не нужный…

— Разговорчики! — раздался гулкий, словно удар в колокол, голос Георгины. — Поспешайте, не то наколдую вам по раку в каждые штаны и еще пять пиявок за шиворот.

Друзья прибавили шагу, чего доброго Георгина осуществит угрозы. К началу завтрака они едва передвигали ноги и были сырыми, словно только что искупались в реке.