Ярослав Морозов - Ларин Петр и фабрика волшебства

Плотную темноту пробило несколько тонких колючих лучей, пробежали цветные весёлые искорки, и вдруг яркий солнечный свет ударил в глаза.

«Когда я успел их открыть? Или не открывал вовсе?» — подумал Пётр Ларин.

Странное дело, солнце не слепило, оно источало приятное тепло, согревало, словно мальчишка укрылся толстым одеялом. Ларин стоял на площади, вымощенной камнем. Безоблачное небо казалось золотым от солнечного света. Сверкали, переливались бликами чистые лужи.

«Что это за город такой? — удивился Пётр. — Не Москва, это точно».

В свои двенадцать лет Ларин, считай, нигде и не побывал, кроме Москвы. Не будешь же считать путешествием поездку на дачу к другу отца. Но город был ему знаком. Когда-то он его видел, то ли на картинках, то ли по телевизору.

«Я обернусь и увижу высокую башню, а за ней дворец…» — подумал Ларин.

Он обернулся и обомлел: прямо на него неслась карета, запряжённая четверкой белоснежных лошадей.

— Берегись! — кричал кучер в ливрее и взмахивал над головой длинным кнутом.

Тут же воздух наполнился звуками: цокот копыт, храп лошадей, грохот окованных колес экипажа по мостовой. Ларину показалось, что кто-то его оттолкнул. Карета пронеслась совсем близко, и он успел разглядеть за неровным стеклом дверцы надменно улыбающихся женщин, похожих как две капли воды. На них были шляпки с вуалями.

Мальчишке показалось, что его обдало ледяным холодом.

«Что он, ослеп, прёт на меня, чуть не задавил, — мальчишка смахнул с потёртых джинсов брызги. И только сейчас почувствовал, что на его плечах рюкзак, с которым он обычно ходил в школу. — Какая школа? Сейчас же каникулы! Лето…»

Но додумать он не успел. Всё-таки в странный город попал Ларин. Ни одной машины, троллейбуса, ни одного трамвая. Только конные экипажи, всадники. Народ весь разодет, как на карнавале. На мужчинах длинные плащи с пелеринами, кое-кто в цилиндрах. Женщины в длинных платьях, немыслимых шляпках, украшенных лентами и цветами. Мимо Ларина, чуть не задев его плечом, прошёл мальчишка с деревянным лотком. В лотке были тесно уложены свежие бублики, посыпанные маком.

— Кино здесь снимают? Что ли? — крикнул ему вдогонку Пётр, но так и не получил ответа.

Мальчишка с лотком исчез за углом.

«Если это кино, то где кинокамера, режиссёр, осветители? — задумался Пётр. — Не бывает такого, чтобы были только одни актёры!»

— Раньше такого не было, чтобы птицы в лавки заходили, знали своё место. А теперь им закон не писан.

Бородатый Фёдор сделал вид, что больше не собирается гоняться за аистом, но, когда тот попытался просунуть клюв в приоткрытую дверь — переехал его метлой по спине, а другой дворник ловко схватил его за ноги.

— Держи мерзавца, не отпускай!

Аист клюнул Фёдора в темечко, взмахнул крыльями. Дворник не успел отпустить ноги птицы, и аист взмыл в золотое небо странного города. Дворник махал ногами в тяжёлых сапогах и косился вниз. Прыгать было поздно: он уже пролетал над крышей дворца. Старушка в кружевном чепце, с лорнетом в руке укоризненно покачала головой и, ни к кому конкретно не обращаясь, сказала:

— Вот как бывает.

— И не такое бывает, барыня, — ответил Фёдор, вытирая вспотевший лоб.

Задрав голову, он следил за птицей и приятелем. Послышался грохот — дворник упал на крышу дворца, вскарабкался на печную трубу и принялся грозить кружившей возле него птице кулаком. Старушка барыня махнула рукой и засеменила к приоткрытой двери лавки. Дворник, сидевший на трубе, снял тяжёлый сапог и, широко размахнувшись, запустил им в парящего аиста. Птица перехватила сапог в полёте и унесла в клюве.

— Зря ты так! — крикнул Фёдор. — Он нарочно ждал, пока ты кинешь. Теперь не отдаст. Проси не проси.

Странно, но никто из прохожих ничему не удивлялся, словно такое тут случалось на каждом шагу.

— Бублики, горячие бублики. С пылу, с жару, — раздалось за спиной у Петра.

Мальчишка с лотком вновь вернулся на площадь. Бублики так вкусно пахли, что Ларин облизнул губы. В кармане джинсов звенело немного мелочи.

— Сколько стоит один бублик? — спросил Пётр.

Разносчик сдобы промолчал, словно не услышал, словно не к нему обращались. Ларин положил на лоток две пятирублёвые монетки и взял горячий, похрустывающий в пальцах бублик. Мальчишка-разносчик тут же выпучил глаза от удивления и перекрестился. кулаком. Старушка барыня махнула рукой и засеменила к приоткрытой двери лавки. Дворник, сидевший на трубе, снял тяжёлый сапог и, широко размахнувшись, запустил им в парящего аиста. Птица перехватила сапог в полёте и унесла в клюве.

— Зря ты так! — крикнул Фёдор. — Он нарочно ждал, пока ты кинешь. Теперь не отдаст. Проси не проси.

Странно, но никто из прохожих ничему не удивлялся, словно такое тут случалось на каждом шагу.

— Бублики, горячие бублики. С пылу, с жару, — раздалось за спиной у Петра.

Мальчишка с лотком вновь вернулся на площадь. Бублики так вкусно пахли, что Ларин облизнул губы. В кармане джинсов звенело немного мелочи.

— Сколько стоит один бублик? — спросил Пётр.

Разносчик сдобы промолчал, словно не услышал, словно не к нему обращались. Ларин положил на лоток две пятирублёвые монетки и взял горячий, похрустывающий в пальцах бублик. Мальчишка-разносчик тут же выпучил глаза от удивления и перекрестился.

— Ты чего? — Ларин поднёс бублик ко рту и откусил кусочек.

Разносчик бросился бежать, выкрикивая на ходу:

— Бублик… бублик улетел.

Строгий господин в плаще не по погоде и в чёрном лоснящемся цилиндре прижался к стене, пропуская Ларина, он как заворожённый, не отрываясь, смотрел на бублик. Белые лайковые перчатки выпали из его ладони прямо в лужу. Пётр нагнулся, поднял их и протянул господину:

— Возьмите.

С перчаток капала вода — прямо на сапоги замершему в оцепенении жителю странного города.

— Ладно, — пожал плечами Пётр и положил мокрые перчатки на карниз дома.

Господин, стоявший у стены, боязливо протянул руку к перчаткам, отдёрнул пальцы, словно обжёгся, и стремительно побежал прочь. Его плащ развевался, лоснящийся цилиндр покатился по брусчатке и тут же угодил под колёса экипажа. Ларин почувствовал себя неуютно.