Алексей Кривошеин - Фабрика волшебства (СИ)

— Дайте ему шанс! Неужели ему не дадут шанс?

И словно плотину прорвало. Девушки кричали в один голос:

— Кто эта девушка?! Она обязана дать ему шанс! Если она это не сделает, мы лично выцарапаем ей глаза! Дайте ему шанс!

Они кричали и галдели, кое-кто чуть не вывалился из окна. Ивор слышал, как Мефодий бормочет заклинание Упругости, которое запихивает слишком взволнованных девушек обратно в окна.

Ивор стоял, опустив голову, и страшился поглядеть на окно Алины. Ему казалось, что спел ужасно. После такой песни девушка даже смотреть на него не захочет. А шум все усиливался. Почему ничего не делает Рудольф? Разве не он взял на себя конферанс вечера.

Вдруг все затихло. Ивор задрожал в страхе, наверное, Алина ушла. Все ушли. И вдруг кто-то мягко взял его за руку. Юноша робко поднял глаза, и вселенная закружилась, неся его все быстрее и быстрее.

Девушка глядела прямо в глаза. Она была необычайно хороша. Нет, дело было не в одежде, и не в затейливой прическе. Прекрасной Алину делали глаза, сияющие счастьем и предвкушением чего-то огромного и необъятного.

— Ивор, — сказала он взволнованно. — Никто, никогда не пел мне таких замечательных песен. Ты просто… чудо.

Она подошла и поцеловала его в щеку. Зрители разразились приветственными криками. Алина взяла Ивора за руку и встала рядом. Юноша чувствовал ее дрожь, и необычным образом она вселяла в него твердость.

— Друзья, — воскликнул Рудольф, выходя вперед. — Вы видите, что наша задумка сработала. Влюбленным дан шанс, как вы и просили. Поверьте, они не преминут им воспользоваться. К тому же серенада — это не единственный пункт программы, которую подготовил Ивор.

Зрительницы многозначительно загудели, обсуждая, что может еще предложить столь романтичный молодой человек.

— Но пусть это останется загадкой для нас, — добавил рыжепрядый. — Ведь любовь — это чувство на двоих, не следует в нее пускать посторонних…

Он тяжело вздохнул и добавил:

— Даже друзей…

— Что это такое?! Что за балаган?!

Во дворе появился Клемент. Лицо его шло красными пятнами, губы дрожали.

— Клемент. А чего это ты делаешь во дворе женского общежития в неподобающее время? — шагнул навстречу Рудольф, заслоняя влюбленных. Мефодий прошептал слово, инструменты исчезли, он встал рядом с Рудольфом, так, чтобы юноша с девушкой могли незаметно исчезнуть.

— В отличие от вас, — Клемент бросил на них уничтожающий взгляд, — у меня есть разрешение. А вот вам не-поздоровится, когда я расскажу…

— Что расскажешь? — брови Рудольфа взлетели, рыжая прядка схватилась за голову и начала метаться по макушке изображая панику. — Неужели здесь кто-то видит нарушения?

Он поглядел на многочисленные открытые окна. Некоторые из них уже закрылись, живущие в них девушки справедливо полагали, что с капризным сынком начальника отдела кадров лучше не связываться. Но большинство зрителей слушало перепалку с не меньшим интересом.

— Посмотри на них. У меня множество свидетелей. Они подтвердят… — сказал Клемент.

— Где? — удивился Рудольф. — Не вижу ни одного.

Он повернулся к Мефодию.

— Ты видишь?

Мефодий послушно поглядел вокруг и уставился на Клемента чистыми невинными глазами.

— Я никого не вижу.

— Мы никого не видим, — подтвердил его версию Рудольф, обращаясь к Клементу.

— Хватит паясничать! — воскликнул тот. — Вы увели мою невесту. Вы пожалеете! Все эти девушки…

Он поднял руку, указывая на многочисленные окна, и осекся. Все окна были закрыты. Занавески задернуты.

— Более того, — добавил Мефодий, — нас мы тоже здесь не видим.

— Точно, — обрадовался Рудольф. — Нас здесь нет. Тебе мерещится. Наверное, это дети кузнеца тебя так довели. Бродишь где не положено, разговариваешь с воздухом.

Клемент задохнулся от ярости. Пока он хватал ртом воздух и пытался выдать хотя бы один из тех эпитетов, которые хороводом кружились в голове, друзья прошептали слово иллюзии и растворились в листве.

— Что здесь происходит?! Кто нарушил покой общежития? Ух, накажу! Ух, негодяи!

Во дворе появился Бондарь. Он проворно подскочил к Клементу и ухватил его за ухо.

— Поймал! Ой, поймал!

— Ай, не троньте меня! У меня разрешение! Я же вам показывал! Я буду жаловаться! Мой папа!..

— Ха, малец. Одно дело приходить в гости, а совсем другое устраивать беспорядки! У меня бессрочный контракт, который подписали задолго до того, как твой папаша появился здесь таким же юнцом, как и ты. Так что…

Рудольф и Мефодий были уже далеко, но даже на другом конце двора они слышали вопли Клемента.

— Экой его пробрало, — сказал Рудольф.

— За справедливость страдает, — ответил Мефодий.

— Что?! — воскликнул рыжепрядый. — Разве справедливо за субстанцию покупать невесту?!

— Разве я говорил, что это справедливость. Он страдает потому, что был не прав. Вот и выходит, что за справедливость.

— А-а! — кивнул Рудольф, вникая в не совсем понятную мысль Мефодия. — Ну, тогда ладно. Идем скорей, пока Бондарь не решил проверить все общежития на предмет отсутствия нас.

Ивор с Алиной шагали по фабрике и говорили обо всем на свете. Любовь окутала их непроницаемой пеленой, а мир бережно убирал с пути все опасности и невзгоды.

Они смеялись, рассказывали что-то из своей жизни и жизни близких людей, вспоминали шутки и анекдоты, порой грустили о чем-то из прошлого или мечтали о будущем. Им было хорошо. Они были счастливы.

— …а папа потом хотел меня отшлепать! — задыхаясь от хохота, закончила Алина. Рядом заливался Ивор. Ему было до дрожи интересен ее рассказ.

— А помнишь, как ты спас меня в детстве? — спросила вдруг девушка. — Прошли годы, и ты снова спасаешь меня от Клемента!

Ивор перестал улыбаться, на лицо набежала тень.

— Что случилось? Я что-то не то сказала? — воскликнула Алина.

— Нет! — юноша постарался взять себя в руки. — Ты вспомнила детство… И я тоже вспомнил… как пропала моя мама.

И он рассказал Алине все. Про мусорного монстра, встреченного в Скрюченом лесу, про маму, которая ушла неведомо куда. Про карту, которую она оставила и про то, как ему никто не верил!

Он рассказывал, глядя на носки собственных ботинок. Был уверен, что она давно в курсе этой истории. Только слышала ее из уст ярых скептиков и хохотунов. Что делать, если даже друзья всерьез не верят, что он когда-нибудь нападет на след.

Ивор боялся поднять глаза и увидеть недоверие. А то и вовсе жалость.

«Меня не надо жалеть! — однажды сказал он друзьям. — Меня нужно поддержать в моих поисках!»

Девушка слушала его внимательно и не перебивала. Когда закончил, повисла долгая пауза. Ивор буравил взглядом землю.

И тут раздался всхлип. Он вскинул глаза и увидел мокрое от слез лицо.