Оксана Аболина - Зимний салат

Теперь он лепил снеговика, похожего на маленького девятилетнего мальчика, потому что ни о ком другом не мог больше думать. Соседи ходили мимо и смотрели на него сочувственно — наверное, думали, что он от переживаний потерял рассудок.

Телефонный звонок раздался, когда снежный мальчик был уже совершенно готов и Ёлкин отряхивался, собираясь возвращаться домой. Заледеневшие пальцы его почти не слушались, но всё-таки он вытащил трубку из кармана и увидел, что звонит Муравский.

— Иван Иванович, хорошая новость. Матюша нашёлся. Не переживай, он сейчас в больнице. Малость переохладился, но врачи говорят, жить будет.

То, что с ним случилось, Матюша помнил плохо. Память словно замёрзла вместе с телом и никак не могла отогреться. Влажная красная шуба Деда Мороза, фальшивая ватная борода, холодный фургон грузовичка, в котором перевозят мороженое и несколько похищенных ребятишек в нём… Щуплый пугливый человек за рулём с длинными воронёными усами, на которого покрикивает Дед Мороз. Они куда-то ехали, потом остановились, потом снова ехали… На кочке грузовичок сильно тряхнуло и задняя дверь его открылась. Матюша выпрыгнул, а остальные остались сидеть. Нижняя челюсть мальчика мелко-мелко подрагивала и говорить ему было трудно.

— На какой улице ты выскочил? — допытывался отец, пытаясь понять, куда везли сына. Но тот отрицательно помотал головой: не знаю. Ёлкин поёрзал на жёстком больничном табурете: ему было как-то не по себе. К радости от возвращения сына примешивалось беспокойство.

Встреченный в больничном коридоре Муравский ещё больше встревожил Ивана. Следователь на расспросы Ёлкина только пожал плечами и коротко ответил: «Работаем». Выглядел он при этом, словно не спал третьи сутки. А может, так оно и было? В больнице явно усилили меры безопасности: чтобы пройти к сыну Ивану потребовалось предъявить паспорт. Уже заходя в палату, он услышал, как Муравский спрашивал у врача, не поступали ли в последние дни другие дети с переохлаждением?

Ёлкин поправил сбившееся одеяло на кровати сына.

— Я хочу домой, — прошептал Матюша.

— К Новому году тебя обещали выписать, — ответил отец, хотя никто ему таких обещаний не давал. Завотделением поставил диагноз «гипотермия лёгкой степени». С копной пепельных волос и прямой спиной врач напоминал китайскую палочку для еды, которой подцепили человеческую голову с огромными, как у персонажей аниме, чёрными глазами. Гипотермия, как узнал от него Ёлкин, это болезнь, вызванная переохлаждением. Температура больного падает ниже нормальной и чтобы поднять её, требуется время и специальные процедуры. И всё же Иван твёрдо решил забрать сына домой на новогоднюю ночь. А если не отпустят, то встретить праздник вместе с ним в палате, хотя до Нового Года оставалось ещё без малого полмесяца, так что у Матюши было время, чтобы поправиться.

Ёлкин хотел задать ещё несколько вопросов Муравскому, но тот уже уехал. Выйдя из больницы, Иван набрал номер следователя.

— Ну что? — спросил тот усталым голосом. — Узнали что-нибудь новое?

— Ничего. Машину не нашли?

— Ищем. Иди домой, Иван Иванович. Если покажется что-то или кто-то подозрительным — звони. Впрочем, вряд ли похититель снова появится в вашем дворе. И машину наверняка бросит, придумает что-то другое… Про сына не беспокойся, я распорядился, чтобы никого постороннего не пускали, — и, не прощаясь, Муравский отсоединился.

Его слова, впрочем, возымели на собеседника совсем не то впечатление, которое следователь предполагал. Беспокойство Ивана Ивановича только усилилось. В таком возбуждённом состоянии он просто не в силах был сидеть дома. И Ёлкин отправился на прогулку по городу, внимательно высматривая в толпе подозрительных граждан и грузовички с мороженым. Через некоторое время он заметил, что полицейских на улицах стало гораздо больше, а в разговорах прохожих то и дело мелькали слова «похищение» и «маньяк». В их открытый всем ветрам город, приветливый и гостеприимный, неведомо откуда прокрался страх. Он отражался подозрением в мимолетно брошенных взглядах, сквозил нервной скороговоркой в телефонных разговорах («обязательно встреть его из школы!»), таился в обезлюдевших дворах — обычно забитые ребятишками ледяные горки, хоккейные площадки и дикие катки-покатушки заметно опустели. Пройдя через свой двор, Иван Иванович увидел ту же картину: меньше десятка пацанов гоняли шайбу по залитой площадке. Обдумывая этот факт, Матюшин отец дошёл до магазина на остановке и тут увидел крытые мотосани и Деда Мороза, предлагавшего прокатиться на них ребятишкам. Для их городка это было бы вполне обычным развлечением, если бы за потеху нужно было заплатить сотню-другую рублей. А тут лёгкий ветерок колыхал лист бумаги, приклеенный скотчем к саням и на листке заглавными буквами было написано: «БЕСПЛАТНО!». И восклицательный знак стоял — жирный, как апрельская сосулька, свисающая с крыши. Несколько минут скрытого наблюдения (стоя на остановке легко делать вид, что просто ожидаешь автобус) окончательно убедили Ивана Ивановича, что дело не чисто. Хозяин саней (да и хозяин ли?) проигнорировал мамашу с двумя детьми, прошедшую мимо, но предложил прокатиться мальчишке лет десяти, бегущему домой из булочной. Ёлкин достал мобильник, набрал номер Муравского и, коротко объяснив ситуацию, попросил прислать полицейских. Мальчишка тем временем уже залез в сани, и — хочешь-не хочешь — пришлось вмешаться в ситуацию.

— А ну иди, иди мальчик, куда шёл, — прикрикнул Ёлкин. — А вы, гражданин, оставайтесь на месте. Спорить не советую во избежание, — и он показал задержанному внушительный кулак.

— Чё-кого? — Дед Мороз поднялся с саней, опираясь на посох. Голос у него оказался густым, низким, словно гул ветра в широкой бетонной трубе.

— Палку положи! — угрожающе произнёс Матюшин отец.

— Шиш да маленько, как говорится.

— Я сказал: палку положи! — Ёлкин схватился за посох и потянул на себя, но владелец его силой обладал не меньшей и не выпустил благородную трость волшебников из своих рук. Вырывать что-то друг у друга, стоя на тротуаре, покрытом ледяной коркой, чрезвычайно сложно. Через несколько мгновений мужчины повалились наземь, в ход пошли локти и колени, шапка слетела с Деда Мороза, обнажая белые, как вата, волосы. Изловчившись, Ёлкин приложил соперника головой о лёд, отчего у того пошла из носа кровь — в ответ длинные ногти больно оцарапали ему шею.

— Баба! — прорычал Ёлкин.

— Шубу, шубу измохратил, дикошарый! — рассерженно гудел Дед Мороз.

— В полиции заштопают, — мстительно пообещал Матюшин отец.

— Бороду не мутызгай, зашибу!