Алексей Алешко - Гремлин. Первый шаг (СИ)

— Ладно, молчу. — Сдался я.

— Так вот, Кристин ушла сто тридцать лет назад, хоть я её и останавливал, уговаривал дождаться тебя, но ей очень хотелось к твоему появлению что-нибудь сделать. Государство какое захватить, например. Ты знаешь, — Тень грустно вздохнул, — она тебя очень любит. И вообще, мне вас сильно не хватало.

— Прости меня. — Повинился я. — И спасибо.

— Не суть! — Встрепенулся он. — Она ушла сто тридцать, примерно сто тридцать лет назад и, только спокойно, местные крестьяне её с перепуга грохнули.

— Убили! — Заорал я. — Но Как?!

— Спокойно, спокойно. — Попытался осадить меня Тень. — Убили тело, но не матрицу личности, её убить невозможно.

— Так, ладно. — Я снова сел и автоматически, трясущимися руками заказал еще один кусок мяса хоть прежний даже не ополовинил. — Не перебиваю, рассказывай.

— Её сожгли. — Сказал он. Я застонал, но сдержался. — Тихо, ничего страшного. — Обнадежил Тень. — Подумаешь сожгли аватар. Кристаллическая сиона при нагревании больше 120 градусов теряет стабильность и разрушается. Так что в печки не прыгай и в каминах не спи. — Хохотнул он. Я зарычал. В одной руке хрустнула компьютерная мышка, по второй потек сок от раздавленного мяса. — Тихо-тихо-тихо! Спокойно! — Заторопился Мехди. — Матрица личности вживлена в скелет аватара, а его разрушить современными методами невозможно. Мне достаточно даже не кости, а маленькой крохи от любой из костей чтоб восстановить её. При полном разрушении управляющих контуров матрица личности схлопывается, как бы окукливается, переходит в стазис и в таком состоянии может существовать до двух тысяч лет.

— А потом? — Успокаиваясь, но все еще грозно прорычал я.

— Потом, — пожал плечами Тень, — потом не знаю. Она хоть и пребывает в стазисе, но сионистский фон на нее не перестает влиять. В построенной математической модели две тысячи лет все было в порядке, а потом стазис мгновенно разрушался. Что после этого происходит с личностью — неизвестно.

— А скопировать на какую-нибудь флешку ты её не мог? — Пробурчал я.

— Не мог. — Он покачал головой. — Понимаешь, матрица личности это не голая информация, а нечто большее, что — я пока не знаю, но даже в законсервированном виде личность не может быть в двух местах одновременно. То есть в аватаре и, как ты сказал, на какой-нибудь флешке. Я могу сохранить память, да, собственно, у меня есть вся память Кристин, и я пытался её создать, один аватар загубил. Получается кукла. Ноль эмоций, ноль желаний, ноль чувств. И никакой инициативы, только рефлексы и беспрекословное подчинение приказам.

— Где её останки? — Быстро спросил я. — Как мне отличить настоящий останки от муляжа? И от какой кости кусок отламывать?

— В центральной Сион-Академии Желтого континента. Настоящие останки почувствуешь, а какой позвонок — значения не имеет.

— То есть? — Не понял я.

— В твоем аватаре есть фрагмент сионы специально настроенный на поиск Кристин. Он, как бы тебе попонятней, — замялся Мех, — ну, наверное, больше подходит: он с ней знаком.

— Ладно, — кивнул я, — пусть будет знаком. Как я это пойму?

— Поймешь. — Уверенно заявил Мехди. — Как он до тебя это донесет — не знаю, даже не спрашивай, не знаю. Но поймешь. Может быть это будет тепло, может образ, может покалывание, а может и все сразу. Но ты поймешь. Постановка задач сионистским кристаллам отличается от программирования компьютера. Они не воспринимают команд вроде «увидел красное, поверни налево», не управляет тобой, а подсказывает.

— Угу. — Насупился я. — Держи уши открытыми и услышишь. С костями чего?

— Тут проще. Куколка с личностью находится вне привычного трехмерного пространства. Да, она привязана к скелету аватара, но находится как бы и в каждом косточке, в каждом его кусочке, и ни в какой конкретно. Кость, или фрагмент кости, это как опознавательный маяк, как код доступа к части подпространства где храниться личность. Так что — любой.

— Понятно. — Кивнул я. — Как мне попасть в эту академию?

— Очень просто. — Усмехнулся он. — Выйди отсюда, уцелей до встречи с сионом-инспектором, или каким другим сионом и все, тебя прямиком туда доставят.

— Почему? — Удивился я.

— Друг мой, — вздохнул Тень, — я с момента окончания Великой Войны создавал легенду о гремлинах чтоб ваше появление не испугало, а заинтересовало местных ученых. Чтоб вас не убили сразу на выходе из горы, а хотя бы поговорили. После Великой Войны сохранились некоторые описания гремлинов и поверь мне, они вовсе не располагали к дружбе.

— А сейчас?

— Сейчас? — Переспросил он. — Сейчас гремлины — тайна. Тихий народец который сидит под своей горой, ни к кому не лезет, но и к себе никого не пускает. Делает точнейшие приборы из чистого золота, обменивает их на лес, своего-то на горе нет, и в общественно-политической жизни не участвует.

— И куда тебе столько леса, есть что-ли? — Усмехнулся я.

— Ага. — Заулыбался он. — Мясо именно из него ты с таким удовольствием и поглощаешь. Я же говорил, при помощи сионической энергии материю можно легко преобразовывать. Правда и эти знания сейчас, на верху, утрачены.

— Угу. В сухом остатке имеем безобидных мастеровых с острой агорафобией. — Подитожил я и тут же спросил. — Но ты же говорил, что обеспечишь нас нормальными телами? Зачем тогда такие сложности с этими зелеными человечками?

— Нормальных тел у меня нет и создавать я их не умею. — Почему-то разозлился Тень. — И аватаров тоже не умею. — Отрезал он мой так и не прозвучавший вопрос и вскочил.

— Такой умный, а не умеешь. — Из соображения «клин клином» решил немного позлить его я. Это сработало: вскочивший было Тень, устало опустился на стул.

— Здесь нет сетки, мне нечего взламывать, некуда выходить. Негде подсмотреть. Я чувствую, это рядом, но мне не хватает чего-то для прорыва. Какой-то мелочи! Пока был интернет, качали все! Когда, после первой войны появились закрытые F-сети ломали и так же качали оттуда все, а потом ничего этого не стало! Происходящее в головах новых умников стало недоступно так же как и их записи. Все, что мне осталось, это образы из памяти тех идиотов, которые пытались пройти защиту горы и бестолковые амулеты раньше сотнями подкладываемые в повозки с дровами. Я же не исследователь! Я математик! Программист, мне нужны точные данные, а их нет и подсмотреть решения не где.

— Бывает. — Примирительно кивнул я.

— Я собирал информацию по крупицам тысячи лет, — не обращая внимания на меня продолжал он, — пока, каким-то чудом, летали три последних искусственных спутника, качал через них все, до чего мог дотянуться. Все, кстати, еще советские. — Хмыкнув уточнил он. — Потом и этого не стало и еще почти на тысячу лет остался слепым и глухим, пока не научился расшифровывать колебания сионического фона и считывать образы с памяти у купцов и редких смельчаков пытающихся проникнуть в Айзавайрат. Это ничто, но хоть какие-то данные о творящемся во внешнем мире. Потом Великая Война после которой сионический фон еще лет триста не мог успокоиться. Так что сейчас я только знаю где взять необходимую информацию.