Александр Забусов - Кривич

«Я вас сук, здесь с десяток точно положу в этой тесноте! А, будет вас больше, то и больше положу. Давай! Чего там застыли?».

Холод через одежду добрался до его плоти, зубы отбивали дробь, а печенеги не торопились вылезать из норы, ругаясь, чихая и кашляя внутри нее от поднятой пыли. Патовая ситуация. Ему не отойти, и они опасаются дальше лезть.

Решились. Полезли. Он на звук принял на нож первого, отбросил, освобождая проход, принял второго, третьего. В темноте им могло показаться, что родичи один за другим самостоятельно выбираются в большой коридор. Четвертый оказался умней. Он из норы окликнул своих соплеменников, не получив ответа, оповестил лезущих за ним и притих, не высовываясь наружу.

В темноте снова поселилась тишина. Слышно было, как где-то в стороне будоражит устоявшуюся водную гладь редкая капель. Выждав какое-то время, он почти беззвучно, стараясь дышать тихо и редко, двинулся по воде, высунув из нее только голову, в сторону направления свода, подмеченного ранее еще при свете факела. Через долгий промежуток времени, вытянутая рука напоролась на бортик бассейна. Примерился, подтянувшись на руках, выбрался на сухое, по стене нащупав очередной проход, определил его габариты и чуть сгибаясь, пошел по нему. Сколько блукал по лабиринтам он не понял, только знал, что долго. Утыкался в тупики, возвращался на развилки, отдыхал и снова шел. Уже отчаявшись выбраться, наткнулся на ступени, ведущие к поверхности, выбрался на верхние галереи подземелий, по ним вышел к очередному лазу на поверхность. Жажда и голод мучили его, темнота порядком надоела. Когда разобрав завал, просунув голову на поверхность, чуть не ослеп от полуденного солнца. Оказалось, что он выбрался вдали от разрушенной крепости. Пить! Где бы испить воды? Его молодое тело ломило от усталости.

Для него, беспамятного, потерявшего всякую связь с родичами, если таковые конечно были, раскрылась еще одна маленькая страничка бытия в этом огромном для его понимания мире. Он не пасует перед большой кровью, очень быстро может принять на себя ответственное решение, готов действовать автономно, умеет уверенно ориентироваться в темноте на незнакомой местности и в подземных коллекторах. Не сомневался, что сможет выйти на место, где остановится группа.

Еще двое суток он допекал печенежский заслон, вставший в самом узком месте пойменного леса на Северском Донце. Изучил место своих действий, как смерд собственный огород. Маскируясь и внимательно наблюдая за перемещениями групп степняков, вычислял, где противник затаился. Расстановка чужих бойцов в местах ночной засады практически не отличалась от дневного сидения, только в отличие от дневного варианта, позиции засадников располагались ближе друг к другу. Группы наблюдателей и захвата, были выставлены цепью, как пешим порядком, так и с лошадьми. Все та же команда обеспечения, во главе с павлином, пряталась в развалах старой крепости.

По ночам выходил из засады, и работая ножом, сокращал численность контингента, добывал пропитание и воду, восполнил потерю оружия. Понимал, что действует на грани фола, один неверный шаг, неточный удар, крик умиравшего наблюдателя, и уцелевшие враги могут взять его в кольцо, вычислить его позицию или дождавшись выхода на открытое пространство, забросать стрелами. Непросто, ночью в условиях густой растительности увидеть затаившегося врага, работать нужно, не торопясь и ювелирно, при этом не забывать про время, оно, то бежит стремглав, то замирает, словно попав в частую клейкую паутину. Обычно, он перемещался по намеченной для диверсии территории, переползая дистанцию по-пластунски или на четвереньках, только иногда — короткими перебежками, используя складки местности и различные естественные укрытия. Прямая для него, не являлась кратчайшим путем между двумя точками. Самый короткий путь тот, который самый безопасный. При движении, периодически останавливался, прислушиваясь к темноте, всматриваясь в нее и проверяя правильность направления своего движения.

Отход, как и вся засада, осуществлялся планомерно, по заранее выверенному еще днем маршруту. После ночной тишины, обнаружение в секретах соплеменных покойников, крики негодования и ярости, сразу приводили противника в чувство и позволяли ему быстро собраться с духом, осмотреться и приготовиться к контрмерам, а то и к преследованию. Только попробуй, отыщи ветра в поле! Были бы у степняков собаки, был бы совсем другой коленкор. Но удача, девка гулящая, сегодня она обнимает тебя, а завтра отдается врагу, улыбаясь твоей несостоятельности.

Подловили! Ай, молодца! Подловили.

Его загнали на не широкий, но открытый участок каменистого склона, нежданно-негаданно набрели на дневное логово. От одной полоски леса до другой было всего ничего. Плевок! Только попробуй под направленными на тебя десятками стрел преодолей этот участок. Задолбишься пыль глотать!

Дальнейший ход событий более чем предсказуем: либо попытаются взять живым, либо пристрелят, нашпигуют стрелами с недалекого расстояния, сделают инстоляцию гигантского ёжика. Могут, конечно, и подранить, печенеги парни меткие, с детства приучены к стреле и луку. А-а! Рискнем, пробежимся, может чего и выгадаем, «зеленка»-то, вот она, рядом! Рванул, что было дури. По каменистой земле с неприятным, подпускавшим холодок в душу чувством. Зачвиркали стрелы, в попытке отсечь от спасительного убежища.

Затормозил. Вильнул. Снова побежал, что было сил рваным бегом. Будто споткнулся, перекатом отпрыгнул в сторону, снова вскочил на ноги и бросился бежать, и все зигзагом с препятствиями. Преследователи, трое тех, кто вырвался в лидеры, лоботрясы с шаблюками наголо. По-прямой, им легче в своем роде. Хрен вам, чего выгадаете! Последний отстал, утомился болезный, а первый, считай в трех шагах. Мгновение, и брошенный назад взгляд высветил оскал улыбки на устах куцебородого кабана. Думает «бинго» в руки само плывет.

Упал на живот, перевалился, повернулся на спину. Левой ногой, как крюком зацепил за голень ногу степняка, потянул на себя, а правой, что есть силы, впечатал ступней в колено.

— Н-на-а!

— В-в-ва-ау-у!

Песец котенку, больше срать не будет! Отбегался видать на своих двоих навсегда. Ходу! Утомили, однако. Остальные двое, нехорошие человеки, увидав фиаско соплеменника, сбавили ход. Оно и ясно, законная добыча огрызается не по делу. Разошлись в стороны, зажимая в клещи. Ню-ню! Попробуйте, а мы поторопимся.