Александр Забусов - Кривич

— Оно и понятно. Так-так, значит, Славьих богов решил проведать! Оно по повадке видно в тебе воина, понятно, что к Перуну идешь. Такие как ты, редко к Роду ходят, а про Ладу и Мару я уж и не говорю.

Скандинаву видно было не с кем перемолвиться словами, а хотелось. В прошлом, воин, а теперь калека, он и постоялый двор-то выкупил, чтоб не так сильно чувствовать ущербность, и находиться меж людьми. Удалу, напротив, хотелось побыстрее слинять с глаз.

— Так куда идти-то?

— Известно, как за ворота выйдешь, ошую вороти, мимо кузней пройдешь, у самого Дона увидишь хозяйства кожемяк и красильщиков, так ты вверх по течению прими и иди до дубравы. Вот в ней капище и найдешь.

— А есть там кто из волхвов?

— Странный у тебя вопрос. Где ж им быть, по-твоему?

— Добро, спасибо!

— Хм!

Добро то, что народ еще только просыпался, поэтому редко кто видел бежавшего по посаду человека. А он не имея больше терпежу, несся по указанному маршруту, и даже в «царстве» кожемяк и красильщиков кожи, находившемся на отшибе, наверное даже не почувствовал стойкий отвратный дух. Ему было не до того. Вот сейчас он найдет Велимудра и вернется к нему утерянная память, глядишь, и не будет больше на свете Удала — калики перехожего. Родится кто-то иной, тот, кто помнит свою суть, свои корни.

Вот и изгородь частокола. Набитая сотнями ног дорога вывела к почерневшим от времени щелястым воротам, раскрытым для любого, кто с открытым сердцем пришел к Славьим богам. Внутри на ухоженном подворье истуканами застыли вырубленные из цельных стволов деревьев лики древних богов пантеона славян, перед каждым на подставках видны принесенные в дар предметы людского почитания: колечки, монеты, цепочки и медальоны. Все в основном из серебра с глазками из полудрагоценных камешков, грубой обработки. В мисках лежит еда — приношения древним родичам.

— К кому пришел? Кого славить хочешь, пришлый?

Обернувшись, он увидел молодого волхва, тихо подошедшего к нему со спины, и смотревшего на него с интересом. Худощавый, стройный, одетый в длинную до самых колен рубаху, расшитую хитрым орнаментом по вороту и широким рукавам, волхв без явной необходимости опирался рукой на резной посох. Пряди длинных, цвета спелого колоса волос бередил ветерок, а голубые пытливые глаза пытались заглянуть в душу. Служителя культа заинтересовало то, что в попытке самостоятельно определить желания и побуждения человека, в столь ранний час решившего придти на капище, зрак соскальзывал с пришельца, рассеивался. Что такое? Ведь он уже самостоятельно мог просчитать многих. Многих, но не этого.

— Мне нужен Велимудр.

— Кто?

— Мне нужен Велимудр. — Повторил пришедший.

— Он редко бывает на капище. Ищи его у святилища, там ему избушка поставлена, или в мольбище. Ну, можешь еще на требище заглянуть, может там.

Вот тебе и раз! В представлении Удала, все верования привязывались к капищу, а тут на тебе, еще много непонятных составляющих мест веры.

— Это где? Я приезжий, толком не знаю, куда идти.

— Это просто. Ты же из городища пришел?

— Да.

— Здесь все рядом. Так и пойдешь вдоль реки. Дорога проведет мимо требища, там и мольбище, а за ним, как через дубраву пройдешь, и святилище будет.

— Спасибо за подсказку.

— Ништо. Да прибудут с тобой боги!

Не так уж оказалось все и рядом! Следуя по указанной дороге, он пристроился к попутчику, низкорослому худому мужичку среднего возраста, посланного с утра пораньше старейшиной городища за какой-то надобностью к Изибору, одному из северянских волхвов.

Удивляясь тупости чужака, простодушный Первак, объяснял пришлому прописные истины. Да, Велимудр живет у самого мольбища, старый совсем, редко выходит в городище. Да, в мольбище входят Явьи боги: Хорс — бог юности, Велес — бог молодости, Вей — бог зрелости и Световит — бог мудрости. Они помогают во всех делах человека. Если хоть иногда им молиться, их помощь не ослабеет. Им много не нужно от тебя, в качестве жертвы приноси свои остриженные волосы, ногти или выпавшие зубы. Довел Удала до мольбища, где того направили к избе поставленной ближе к Донцу, и побежал исполнять свое дело.

На удивление, мольбище оказалось не в лесном массиве, а на безлесной возвышенности, практически полностью лишенной растительности, с высоты которой открывалось широкое обозрение окрестностей. На вершине холма стоял «капь» — идол. Вокруг возвышенности шел подковообразный насыпной вал, на вершине которого горели священные костры. Вал перед ним, был внешней границей мольбища. Пространство между двумя валами как раз и было требищем». Как ни хотелось Удалу поскорее увидеть волхва, все же он задержался, залюбовался светлым теремком, будто покрытым воском, а потом натертым до блеска шерстяной ветошью. Хоромы — место, где люди потребляли священную трапезу.

По тропинке взбежал на лысую гору, прямиком к подножью одинокого идола, высеченного из цельного ствола древесины. Седовласый старец, сидевший прямо на голой земле, о чем-то вел беседу с молчаливым божком, причем без всякого почтения перед оным, он не очень-то выбирал выражения при общении. На пришлого дед даже не оглянулся, хотя и слышал, что уже не один на мольбище.

— … нет, ты не понимаешь! Давно пришло мое время. Стар стал. Немощен. Что, отвернулся от меня? Не замечаешь?

— Послушай, уважаемый, — обратился к старику. — Где я могу повидать Велимудра?

— Вот, уже и людины не признают! — как ни в чем не бывало, старец выдвинул очередную претензию божеству.

— Ага! Так это ты и есть волхв Велимудр?!

Оторвавшись от беседы с идолом, дед обернулся, окинул Удала цепким взглядом выцветших глаз. На Удала смотрел седовласый старец с орлиным носом. Все его лицо и скошенный назад лоб были обильно испещрены сетью морщин. Такие люди обычно быстро соображают, а мысли их имеют практическую направленность. Они общительны, легки на подъем, в споре не лезут за словом в кошель.

— Чего тебе, болезный?

— Проблема у меня, волхв. Память потерял. Лезут в голову какие-то урывки, а понять не могу, откуда оно все прет. Неправильное какое-то все, не родное, ненашенское. Люди казали, ежели ты не поможешь — труба дело, никто не сможет помочь. Будь ласков — помоги!

— Ну-ну!

Старик в раздумье поднялся на ноги. Ростом он оказался чуть выше самого Удала, вот только старческую худобу, не смогла скрасить и просторная одёжа на нем. Взгляд парня помимо воли соскользнул на божество. Средневековый резчик смог воспроизвести четыре грани на древесном стволе. Интересно!

Заметив интерес пришлого к божественной скульптуре, волхв хмыкнул, пояснил:

— Четыре грани символизируют силу, распространяющуюся на все четыре стороны света. Вон, в верхней части граней, изображения богинь с рогом и кольцом в руках и богов с мечом и конем, и со знаком солнца. Богиня, та, что с рогом в руках — Мокошь, мать урожая. Вон та, что кольцо держит — Лада. Бог, на поясе которого висит меч, а у ног скачет конь — Перун, покровитель воинов, а бог с солнечным знаком на одежде — Даждьбог, владыка солнечного света. Эти, в средней части — взявшиеся за руки мужчины и женщины, исполняют ритуальный хоровод. Ниже — коленопреклоненный, вырезанный на одной грани лицом к пришедшему к нему, а на двух других — боком. Он держит на руках Землю. Это Велес, бог подземного мира. Деление на три части, символ мироздания. Горний мир — обиталище богов, земная юдоль, где живут люди, и, наконец, подземный мир — мир мертвых. Ладно. Идем разбираться с твоим делом будем.