Александр Забусов - Кривич

— А ты, сын мой, не думай. Я за тебя подумаю. Лучше пришли-ка сюда двух холопов своих, кои за деньги любой приказ выполнить горазды.

Боярин подошел к двери, открыв ее, крикнул:

— Жерава! Жерава, где ты там есть?

— Здеся я, батюшка боярин. Где ж мне быть.

— Зови сюда Трута и Умысла. Да, поживее поворачивайся, корова сисястая.

— Слухаюсь, батюшка, — раздалось из соседней комнаты.

Иоанн осмотрел двоих прибывших боярских воинов. Пристально, заглянув каждому в глаза, остался доволен выбором Военега.

— Мне необходимо, чтобы вы сделали для меня кое-какую работу. Обидел меня боярин, хозяин городка. В отместку хочу больно его наказать, но болью не телесной, а душевной. Возьметесь? Оплата, по пять золотых на брата.

— Хлопотно с боярином ихним связываться. Вона, нурманы его восхотели, и где они теперь? Видели мы боярина того. С виду человек, как все, а присмотришься, опасностью от него веет, будто от хищного зверя. Кто не понимает этого, долго не живет. А, нам пожить еще охота. Правда-ж, Трут?

— Ага, твоя, правда.

Монах прищурившись, посмотрел на Военега. Его взгляд говорил о многом. Тот пожал плечами, в мыслях соглашаясь со словами своих протеже.

— Хочу вам поведать, что боярина тамошнего уж седьмицу, как в городке нет. В Чернигов с дружиной он подался. Вернется явно не скоро, да и вернется ли.

Переглянувшись, наемники слегка расслабились.

— Так, что ты от нас хочешь, добрый человече?

— Места здешние хорошо знаете?

— Так, выросли здесь, как не знать.

— Есть неподалеку от Гордеева городка, полянка приметная, на ней изба рубленная стоит, под сосной раскидистой. Живет в этой избе старуха, из ума выжившая с отроковицей. Охраны никакой при этой ведьме нет. Лесными тропами пройдете, чтоб никто вас не узрел. И старую, и девку, из луков застрелите, стрелами печенежскими. Найдете таковые?

— Найдем. Знать бабка Павла в чем-то тебе дорогу перешла.

— Не ваше дело, холопы. Вам за это, звонкой монетой уплачено будет, — повысил голос боярин.

— Дык, а мы что? Ты монах, гроши вперед плати, да укажи, когда дело сие зробить. А, уж дальше наше дело будет.

Монах, вытащив из-под широкой рясы небольших размеров кошель, бросил его на стол перед нанятыми им людьми. Умысл, почти на лету подхватил кошелек, рассупонив тесьму, заглянул внутрь, продемонстрировав содержимое Труту, затянув, тут же сунул за пояс. Улыбка промелькнула на лицах обоих наемников.

— Завтра с рассветом и двинетесь в путь. Большаком не ходите, по тропкам пробирайтесь. Я, вас с вестями у вашего боярина ждать буду. Сроку вам на все про все — седмица, времени больше, чем надо.

Оставшись вдвоем с боярином, монах задумчиво смотрел на тусклое пламя масленого светильника, стоявшего на столе, заставленном различного рода закусками. Не решаясь беспокоить мысли византийца, Военег притихнув, искоса наблюдал за гостем, не подозревая какие мысли витают в голове у чернеца.

Меж тем, монах анализировал ситуацию, произошедшую с ним. Не первый раз он посещал страны варваров, выполняя сначала мелкие поручения отцов церкви и первых слуг базилевса, потом удостоился быть признанным к свершению более крупных дел. Побывал на востоке и западе, довелось поработать в странах, где люди имели черный цвет кожи. Везде сопутствовала ему удача, везде он находил учителей, добавивших к его нелегкой стезе знания чародейства и волшебства, что не противоречило заветам Евагрия Понтийского и неофициальной доктрине Византийской церкви. Тогда не думал монах Иоанн, что в Богом забытой варварской стране, где по полгода реки скованы льдом, а земля засыпает под покровом снежного одеяла, где нет ласкового моря, а есть зеленые просторы лесов, он допустит непозволительный для него просчет. Необходимо было выправить положение. Но как? Одно неверное движение, шаг ли, брошенное слово, и чернь донесет об этом, тем, кто находится у кормила власти Гордеева городка. С ними надо было отработать тоньше, хитрее, профессиональнее, чем с теми же старейшинами северянских селений. Убийство ведьмы — это только укус, а нужен бросок и удар, после которого кривичи уже не смогут подняться. О, эта сладкая месть! Месть за его личное поражение и унижение. Затем, он догонит воинство Святослава и уничтожит ненавистного кривича, и всю его дружину. Лицо монаха расплылось в довольной, хищной улыбке. Он глянул на молча сидевшего за столом Военега, что-то жующего, не решающегося вымолвить слово.

— Так, ты говоришь, что твои холопы повадились за помощью в Гордеево городище?

— Да, святой отец. Никакого сладу с ними нет. Я этих жалобщиков изловлю, запороть велю!

— Не нужно будет этого делать. Все и так, само собой разрешится, уж поверь мне, — улыбаясь доброй, располагающей улыбкой, промолвил Иоанн. — Вои-то у тебя надежные?

— Да, как тебе сказать? Я-ж их, почитай, с рук кормлю. Но, сколь волка не корми, он все едино в лес смотрит.

— Есть у меня, Военег, одно восточное средство, если им попотчевать твоих воинов, они храбрыми и послушными будут. От них потом никаких проблем ожидать не будешь. А, ведь тебе таких воинов сейчас и не хватает. Я прав?

— Так, это, не помрут от зелья заморского?

— Ха-ха-ха! Не волнуйся, ни один из них на здоровье жаловаться не будет.

— Тогда что-ж, давай свое зелье. Сейчас ключнице велю, чтоб в еду подсыпала.

— А, вот ключницу не тревожь, сам управлюсь. Что это на столе за бочонок у тебя стоит? — спросил не притронувшийся за весь вечер к питью и еде монах.

— Так это же я для тебя специально вино ромейское выставил. А, ты даже не пригубил.

Обойдя широкий, дубовый стол, чернец приблизился к бочонку, легко вынув деревянную пробку, наклонившись над отверстием, понюхал.

— Неплохое винцо.

— Да уж!

Монах извлек из-за широкого пояса мешочек, пошитый из толстой, плотной ткани, расширив горловину его, быстро высыпав содержимое в отверстие бочонка.

— А-а-а…, - оторопевший от увиденного боярин, смог выдавить из себя только этот звук.

— Не переживай так, я тебе обещаю, скоро ты повкусней этого вина, напиток отведаешь. Зови десятника своей стражи, угощать буду.

— Ага, — расстроенным голосом согласился боярин. — Жерава, где ты, ленивая баба?

Когда боярин вышел из светелки, монах не торопясь, высыпал остатки порошка ему в чашу. При появлении троицы: боярина, ключницы и незнакомого воина приподнялся из-за стола, обратился к вою:

— Боярин уже сказал тебе, сын мой, что я хочу преподнести угощение всей боярской дружине, дабы наладить хорошие отношения между нами. Бери сей бочонок, отнеси воинам, пусть каждый выпьет чашу вина за мое здоровье и за здоровье вашего боярина.

Воин вопросительно глянул на Военега.

— Уноси бочонок, Хлуд. Святой отец угощает от чистого сердца. Да, смотри, чтоб не понапивались, каждому по кружке и все. Понял ли?