Александр Забусов - Кривич

— Спасибо. Дочь у нас, почитай уже два года ей.

— Наследник нужен, у меня уже двое сыновей.

— Для меня это не цель. Парня видел, что со мной к тебе пришел? Мишкой зовут. Смену себе ращу.

— Как так? — удивился князь.

— А, вот так. Я не князь, за удел не держусь. Мне на смену не обязательно сын прийти должен, главное чтоб дело знал, да дураком не был.

— Вот я и говорю, странный ты. Ладно, засиделись с тобой, идем трапезничать.

— Прости, князь, не в обиду, отпусти меня. Скоро ночь, а мне еще к свату заглянуть нужно. Обещал.

— Ха-ха-ха! Какой же ты все-таки, не похожий на других. Те бы за счастье почли… Ха-ха-ха! Ладно, иди уж, занимайся делами. Завтра после полудня жду у себя. Завтра и решение приму.

— Буду.

— Постой! — поколебавшись, задал мучивший вопрос. — Как думаешь, печенеги в набег придут?

— Нет. Обескровил я их. Может в следующем, а в этом, разведка донесла, не придут.

— Все, иди.

Выйдя из княжьего терема, Монзырев наткнулся на ведущих беседу с гриднями, Андрея и Мишку. Заметив его, оба простившись с новыми знакомцами, направились боярину навстречу.

— Ну, как? — задал вопрос Андрей.

— К верху каком, завтра все решится. Мишаня, лошадей веди.

— Сейчас приведу, батька.

Оставшись вдвоем, Андрюха поделился услышанным:

— Не все тут гладко, Николаич. Здесь как и у нас в будущем, боярство поделено на две партии. Одна за поход ратует, другая склоняет князя к тому, чтоб к границам идти, мол печенеги набегом придут, землю родную защищать надо. В самом городе, полно пришлых греков. Я так думаю, идет банальный подкуп местных «депутатов», тобишь, думных бояр. Короче, распоясались агенты влияния.

— Это я уже понял по некоторым вопросам и высказываниям князя.

— Сейчас-то куда?

— К Ставру. Звал.

— Ты понимаешь, сват, я конечно грешен, но ведь эти то подлецы, прямо толкают князя на то, что б не вмешивался в политику Киева. Отделался бы посылом в войско Киевского князя, боярского ополчения. Пусть мол, идут в поход те бояре, которые согласятся воевать в землях чужестранных. И мотивация есть — печенеги. К ним не подкопаться. Две весны тому, я к Святославу со своей дружиной ходил, с двумя старшими сыновьями. Восемьдесят городов на Дунае и Задунайских землях, мы тогда взяли. Шли по землям Болгарским достойно, без грабежей и насилия, князь запретил, все ж братья славяне. В Переясловце обосновались, думали ну все, конец войне. Князь готов был принять вассальные обязательства болгарских боляр. А тут печенеги в спину ударили, подкупили ихних вождей византийцы. Видимо много злата отвалили, напали те на Киев. Одна из орд по земле черниговской прошлась, ну это тебе известно. Стар я стал, а так хочется Византийскую империю за вымя пощупать. Молодым самое время в поход пойти, а они золото византийское в своих сундуках пересчитывают. Эх, куда мир катиться?

— Я тоже столкнулся с этим, Твердятич.

Монзырев обстоятельно поведал обо всем, что произошло в его вотчине, и почему он здесь со своей дружиной.

— Значит и к тебе подбирались? Что ж от княжества отказался? — лыбясь, косо глянул на Монзырева, разлил по чашам хмельной мед.

— А зачем ты со Свяитославом в поход ходил? — сделал глоток Монзырев. — Во-от! Главное для нас с тобой — единство помыслов и действий. А опасность для Руси сейчас с юга идет, Византия, Булгария, печенеги. Вся срань оттуда прет, и воевать нам выгодно сейчас на чужой территории, и княжества новые нам сейчас не нужны.

— Давай.

Выпив, перекусили слегка. Монзырев давно уже утолил голод, сидели они с Твердятичем у того в горнице, расположившись за столом у стены украшенной шкурами и рогами диких животных, с развешенным по ним всевозможным оружием. Была поздняя ночь, и даже боярская челядь разошлась почивать.

— Значит, в круг княжих ближников входят предатели? — задал вопрос Анатолий.

— Ну, зачем так сразу и предатели. Нет. Просто здесь затронуто противостояние княжьих столов и интересы многих, как они понимают политику, совпали с интересами Константинополя. Ну, а уж коли за это еще и деньги плачены, так и вообще прибыль всему. Ты думаешь, сам князь не понимает этого? Надоело ему голову склонять перед Святославом, будто Чернигов не ровня Киеву.

— Ты-то сам, на чьей стороне?

— А ты как думаешь? Я своему князю вассальную клятву давал, я боярин его, такой же, как и ты.

— Так чего ж тогда ерепенишся?

— А время сейчас такое, что Святославу помочь треба. Ладно, поздно уже. Что мы все о делах? Ратмира я сегодня так и не увидел, домой к батьке не пришел. Что это он?

— Завтра придет. Ты мне гридня молодшей дружины отдавал. А сейчас он сотник, у него люди в подчинении, и пока он не обустроит их, не придет. Извини, приучен так.

— Ага, отрадно это. Значит отрочество кончилось, наступает зрелость.

— Значит, так.

— Ну, а невестка моя, как там поживает?

— На сносях она. Скоро очередной раз дедом будешь.

— Шо, правда?

— Не вру.

— Так чего ж ты молчал?

— Ага, я на порог, а ты не о родных, ты о делах сразу заговорил.

— Давай, сват выпьем за моих младшеньких.

— Другой бы спорил, а я ни грамма.

Маятник качнулся и завис в том положении, которое предполагал Монзырев ранее. Бояре черниговские сказали свое слово, и князь Вратислав согласился с ними.

Дружина черниговская будет стоять на землях своих, ожидая набег кочевых орд, боярам поместным, кои изъявят желанье сходить в поход под дланью Великого князя Киевского, препон не чинить. Охотникам сим, дорогу к воинству Святославову пусть каждый осиливает за свой кошт, за действа свои в походе ответствует не перед князем своим, а лишь пред богами, кои удачу в деле ратном каждому свою измыслят.

Узнав о приговоре по походу князя и бояр, Монзырев не удивился и даже не расстроился. После полудня, как и было велено, отправился в палаты княжеские.

Князь в молчании встретил боярина, на приветствие лишь скупо кивнул. Помолчали оба.

— Уже знаешь? — первым подал голос Вратислав.

— Знаю.

— Ну и, что скажешь на сей счет, боярин?

— А что тут скажешь? Ты князь, я боярин, ты — голова, я — рука твоя. Как повелишь, так и сделаю, не в ватаге разбойной живем, в государстве. А свое мнение, я тебе еще вчера высказал.

— Какое число дружины у тебя?

— Две сотни основного войска, пятьдесят наворопников, сотня боярина Ставра, да полторы — судовая команда, в Днепровских плавнях ждать меня будет.

— Хм! У иных князей воев меньше, чем у тебя. Ладно, езжай в свой стан, ожидай. Гонец доставит тебе грамоту к Святославу, вторая грамотка, для тебя. По ней можешь брать под руку свою всех бояр-охотников, кои из земель черниговских к князю Киевскому потянутся.

— Благодарю, Светлый князь.