Александр Забусов - Кривич

Лупус прислонившись к стенке остывающего очага, устало наблюдал за дверью хижины. За ней раздавались крики Таис, возня и глухие удары в дерево стен изнутри. Последствия своего колдовства он даже не представлял, знал только то, что женщина должна погибнуть, выступив жертвой в его деяниях. И вот наступил момент, когда колдун почувствовал, что все кончено, прекратились крики и возня, только громкий шорох напоминал о том, что в доме находится что-то живое. Лупус поднялся на ноги и сделал шаг к порогу. Сильный удар в дверь заставил его остановиться, еще один удар привел к тому, что дверь сорвалась с петель, сделанных из кожаных ремешков, и на порог высунулось нечто, что могло присниться только в страшном сне. Через порог протиснулись мохнатые лапы-сгибатели, оттолкнувшись, перенесли туловище черного цвета, на котором из тени хижины проступили очертания бородатой голов. Из ворса бровей проступили четыре пары глаз уставившихся на стоявшего перед домом колдуна. Лупус заворожено смотрел на плод своего колдовства. Еще шаг и перед ним во всей красе стоял тарантул, стоял паук-волк, гроза степной мелкой живности. Но какой? Величиной с теленка, черного цвета, на панцире спины виднелся витиеватого узора серый крест, словно вышитый на плюше. Четыре пары глаз излучали ненависть и жажду голода. Из-под шелковистой бороды его виднелись клыки-хелицеры, каждый длиной в локоть. Паук, изучив стоящего перед ним человека, направился к нему, медленно переставляя свои конечности. За первым пауком, будто из норы, из дверного проема полезли еще четверо таких же созданий проклятого, нетерпеливо отталкивая друг друга, пытаясь первыми пролезть в дверь. Жилая постройка подвергшись воздействию силы скрипела, шаталась, но стояла.

Лупус наблюдал за всем этим, лишь протянул навстречу монстрам руки ладонями вперед, шептал текст, заученного еще в молодости наговора. Он замечал, как мохнатые существа, остановившись, поджали под себя огромные лапы.

— Да будет так, по велению темного! — закончил он наговор.

Его мозг, его мысли вдруг тесным образом переплелись с мыслями гигантских насекомых, сроднились с ними. Лупус ощутил в себе чувство дикого, всепоглощающего голода излучаемого всеми пятью пауками. Он на правах хозяина этой волчьей стаи отдал мысленный приказ, сойти по тропе к морю и затаиться в камнях, напасть на тех, кто пройдет мимо, убить их и насытиться.

Поднявшись на конечности, пауки друг за другом уползали вниз по тропе, оставив колдуна у остывшего очага.

Смахнув холодный пот со лба, Лупус подошел к ощериному пустотой дверного проема дому. На полу распростерлось растерзанное тело женщины. Таис, еще недавно, полная сил и здоровья, с остатками былой красоты на лице, сейчас было не узнать. На полу лежала мумия старухи, обтянутая пергаментом кожи под лохмотьями одежды. Пауки, вырастая и набираясь сил, выпили из нее всю кровь и все соки.

Вздохнув, колдун забросил на плечо свою облегчившуюся после ритуала сумку, повернувшись, пошел вслед за пауками. Выйдя к неширокому подножью тропы, сделал шаг в сторону, залег за высоким зеленым кустом. Ждать пришлось долго. Он окидывал взглядом местность из укрытия, пытался подметить схроны спрятавшихся пауков, почувствовать их шевеление, но не заметил ничего. Лишь связующая нить дикого, нечеловеческого голода и ненависти ко всему живому, пульсирующая в мозгу выдавала то, что сами пауки на месте, контролируют проход и ждут часа, чтоб напасть на жертву.

Стук копыт по гальке пляжа вывел колдуна из потока мыслей. Он высунулся из ветвей, наблюдая как практически напротив него, с лошади соскочил один из двух варваров, наклонился, присел, удерживая одной рукой повод своей лошади, взял в ладонь катыш конского навоза, небрезгуя размял в пальцах.

— Совсем уже близко, навоз свежий, — подняв голову вверх, сказал второму, находившемуся в седле, сдерживающему поводьями разгоряченного скачкой коня, танцующего на месте, в испуге косящего глазом в сторону валунов, фыркая, оттаптывал шаги к воде.

— Да, стой ты! Чего ты пляшешь? Танцор. Стой, тебе го…

Оправдывая свое второе название — волк, пауки разом выдвинулись из своих укрытий, прыжком набросились на всадников и их лошадей. Присевший на колено воин не успел выпрямиться, как был подмят лапами под брюхо «крестовика», его лошадь, зацепленная поводом за руку жертве, вырваться и убежать не смогла. На спине у лошади оказался второй паук, лапами обхватив хребет животного, вонзил хелицеры ему в шею, без труда прокусывая шкуру и впуская в плоть порцию яда. Рванувшись в последний раз, лошадь жалобно заржала, пала на передние ноги, завалилась на бок. Ее задние ноги дернулись в конвульсии, отпихивая от себя горстями прибрежную гальку. Животное быстро умирало под страшным по своей красоте созданным природой и дьяволом, монстром. Лупус с радостью созерцал, как второй варвар, сидящий в седле, не растерявшись, несмотря на видимый испуг своего жеребца, успел выхватить меч, отмахивался от нападок сразу двух тарантулов, поднявшихся в боевую стойку, на четыре задних конечности, выставив хелицеры на уровень лошадиной головы. Всаднику даже удалось рубануть по лапе одного из нападавших пауков. Темно-желтая жидкость толчками выступила из поврежденной конечности. Оба паука отпрыгнули назад, и когда варвар уже думал, что ему удастся вырваться и ускакать, ему на спину, подкравшись, в прыжке обрушился третий паук, вонзая жвалы в плоть воина, между кольчужной рубашкой и железным шлемом, практически сразу перекусывая позвоночник. Печальная участь хозяина постигла и коня.

Колдун видел, как пауки утаскивают за валуны уже мертвую добычу. Исчадья ада готовились пировать, а вскоре ментальная связь, между пауками и ним, оповестила о насыщении дьявольских созданий. Голод в мозгу колдуна временно отступил.

Волны Сурожского моря спокойно набегали на опустевший пляж, где мгновения назад произошла страшная драма гибели людей. Лупус подался всем телом назад, прячась в зелени кустарника, прислонился к тонким стволам растений, прикрыл глаза. Усталость и апатия навалились на постаревшего в одночасье Лупуса. Казалось уже не важно, кто победит в дальнейшей схватке, не интересно, то, что пауки уничтожили передовой дозор варваров. Он понял, что платит за колдовство слишком дорогую цену, но вернуть назад прошлое было нереально.

Не прошло и часа, как к месту случившихся событий вышел отряд Белаша. Русичи на лошадях быстро двигались, внимательно оглядывая окрестности по ходу движения, все в кольчугах и шлемах, готовые к внезапному нападению. Кавалькада поравнялась с местом, от которого тропа шла вверх к видневшейся хижине.