Александр Забусов - Кривич

— Следующий десяток, — зашипел Людогор.

Из-под плит некрополя рванулись тени. Все закрутилось в бесшумном веретене, и только в самом конце произошла заминка.

— Что там? — недовольно спросил Горбыль.

— Проводника через стену придется силой втягивать. Уж больно тучен, батька. — Доложил десятник пятого десятка, Халява.

— Дайте ему люлей. Сам взберется.

— Боюсь, не поможет. Пудов восемь чистого веса.

— Нахрена такого брали? С ним мороки больше, чем с жидовским кагалом.

— Такого наши купчины прислали. Сам знаешь, дареному коню…

Практически весь отряд уже был за стеной, в обеих сторожевых башнях подчистую вырезали наряд. Сашка глянул за стену. Там где в ночи должна находиться Балаклава, к небу поднималось зарево пожара. Свою задачу Вышезар выполнил.

С соседней башни византийцы тоже заметили зарево, подняли тревогу. Раздался звук ударяемого в железо била, и сонная дремотность пропала со стен. Вдоль ворот забегали воины, из караулки к ним бежали одетые в броню представители отдыхающей смены. Шум, гвалт, повсюду крики. Распахнув двери настежь, ожила казарма.

— Накиньте на себя плащи и шлемы с мертвых ромеев. Всем изображать беготню на стене, сейчас военные подвалят к бойницам. — Оповестил Горбыль. — Готовьте арбалеты, гасить, всех гасить по-тихому. Трупы за стену.

Действительно, на стену полезли те, кто по боевому расписанию должен прибыть именно туда. Стоя в очереди их разбирали русичи, не давая мявкнуть, поднять голову от ступеней. Потушив большую часть факелов, затемнили площадку на стене. Мертвые тела полетели со стен на землю внешней сторону полиса. Шум и неразбериха сыграли на руку диверсантам.

Добрая часть византийского воинства отчалила от казарм в сторону центра Корсуня. В открытые ворота прямо из конюшен проследовал отряд катафрактариев, в ламинированных доспехах, закованных с головы до ног. Кованые копыта лошадей, цокая по мостовой, навевали уважение на граждан Херсонеса, живших неподалеку от ворот, и первыми поднявшихся с ложа созерцания Морфея.

Со стороны площадей в полисе раздались звоны колоколов, это в центральном соборе звонари оповещали город о том, что Фема Климатов подверглась нападению врага. Со стены хорошо было видно, как в сторону центра толпами и поодиночке выдвигались граждане. Народ стекался к центральным площадям перед магистратом. Жителям полиса часто приходилось отстаивать свой город с оружием в руках. В случае войны практически все взрослые мужчины принимали участие в обороне, поэтому у каждого из них в доме хранилось оружие, у многих доспехи. Шли образовывать ополчение.

— Три с лишним сотни, батька. — доложил Людогор, когда за последней шеренгой катафрактов охрана закрыла крепостные ворота.

— Класс! Рылей.

— Я, батька! — из шеренги одетых в трофейную одежду выбежал Рылей. На голове его красовался византийский островерхий шлем, с перышком на шишаке. Только лицо, вымазанное полосами сажи, совсем не походило на грека.

— Как сработали?

— Чисто. Никто и пикнуть не успел. Шли как бараны на заклание. Оно и понятно, разбирали с последних ступеней. Все как ты учил, либо бритвой по горлу, либо шею свернуть. Сам удивляюсь, что никто не успел закричать. А сейчас на стену никто больше и не идет.

— Чудненько. Теперь наша очередь. Морды щитами прикрыли и за мной, плющить казарму.

Сашкино плечо тронул рукой Людогор.

— Батька, глянь, — пальцем указал в сторону центра города.

— Не понял?

— Да ты выше смотри. Зарево!

Над Херсонесскими клерами вздымалось пламя пожаров. Судя по рассветным краскам в ночи, усадьбы горели знатно. Сашкин десятник Зловид, оправдывая свое имя, с двумя десятками подчиненных поджог не только дома и постройки, но и склады с оливковым маслом.

— Сейчас опять попрутся.

— Нет, батька. Через другие ворота пойдут, там ближе. Вот только, сколько их уйдет?

— Судя по пожару, Люда, до хрена и больше, но на нас с тобой и оставшихся за глаза хватит. Все, хорош байки травить. Вперед и с песней в казарму.

Храмовый колокол не прекращал звонить, бросая в ночь тревожный перезвон.

То, что казарма окажется пустой, не ожидал никто. Пройдя оба этажа, русичи не застали там ни души.

— Да-а! Судя по всему, сейчас это самое спокойное место во всем городе. — Спускаясь со второго этажа, сделал вывод Горбыль. Койки, расставленные в четыре ряда у стен, покидались в спешке еще сонными людьми. На полу валялись тряпки, какие-то холсты, вещи солдат, что-то еще путалось в темноте под ногами. — Перемудрили мы, однако. И где теперь искать комита? Людогор!

— Я.

— Строй отряд и зажгите, в конце концов, факелы. Темнотища кругом.

Чадящие в высокий потолок казармы факелы, осветили центральный проход. Сашка окинул взглядом бойцов, стоящих в две шеренги, прошелся вдоль строя. Лица ребят подняли настроение, перед ним стояли уверенные в себе и в действиях своего командира люди.

— Хочу вам сказать, парни. Наш хорошо выстроенный план пошел по пи…де. Придется его менять. Просто уйти из Корсуня, после того как мы сюда влезли, было бы огромной дуростью. Идти в центр города и дергать слона за яйца — глупость вдвойне. Там сейчас только кадрового состава фемы, свыше тысячи бойцов будет, да ополчения около трех. Посему, Халява!

— Здесь, батька! — из строя вышел десятник.

— Проводник с тобой?

— Туточки.

— Ко мне его.

Подталкиваемый в спину Халявой, из строя вышел тучный, с окладистой бородой, в длинной рубахе навыпуск, подпоясанной кушаком, с мечом лямками привязанным к кушаку, мужик.

— Да, шевелись ты, дядьку!

— Тебя Жиздором зовут? — задал Сашка вопрос.

— Да, сотник.

— Мне Людогор доложил, что город ты знаешь хорошо.

— Да.

— Надо вывести отряд к пристаням, туда, где стоят военные корабли византийцев. Но вывести не через центр, а по окраине. Сможешь?

— Да.

— Экий ты немногословный. Короче, прикинь как пойдем.

Горбыль обратился к бойцам:

— Всем отрядом просочимся по одной из улиц в направлении пристани. В двух кварталах от порта расходимся десятками по параллелям магистралей, зачищаем пространство перед входом в порт. После зачистки, опять сходимся к той улице, по которой двигались и атакуем порт. Командиры, всем понятно?

— Да!

— Жиздор, готов?

— Да. Там перед самым портом купеческие подворья, купцы останавливаются. Там же и склады, да амбары с товарами, рядом портовый, морской и рыбачий кварталы.

— Вот и ладушки, веди. Халява, будешь сопровождать купца со своими орлами. Идешь передовым дозором. Все на выход.

Жиздор повел отряд по городской окраине, выбрав нужную улицу, находившуюся в двух кварталах от крепостной стены. Вороп бесшумно передвигался, скользя тенями по брусчатой мостовой между уличных стен, выстроенных выше человеческого роста. Тучному проводнику нелегко дался марш-бросок к пристаням порта. Уставшего, страдающего одышкой, молодые парни тащили его на себе. Всех встреченных по дороге горожан безжалостно убивали. Закон войны суров, дашь слабину, сожрут и не подавятся.