Валентин Искварин - Естественно, магия (СИ)

— Да, — согласилась ученица. — Наверное, не стоит. Пропал во вспышке бледно-зелёного пламени…

— Вам повезло, девочка моя. Вы это увидели, — Андрей Аронович развёл руками. — Но даже я не сразу поверил вам.

— Но почему? Разве я могла соврать о таком!? — Ира подогнула колени. Брови сошлись домиком, тоненькие ладошки набрали песку. Она же и самая ранимая, несмотря на юношескую браваду, которая, в конечном итоге, и привела её сюда.

— Ирочка, вы искренний и хороший человек, и я знаю, что вы не станете мне врать. Но кто застрахован от ошибок? — наставительно заметил Белкин. — Вы со мною всего год, так что могли ошибиться, перепутать марки сигарет — и ваше наблюдение оказалось бы метафорической ипостасью предвиденья.

— Но вы же учите открываться неведомому! А тут оно само…

— …улетает в неизвестность в бледно-зелёном свете? — Андрей Аронович улыбнулся. — Между «искать» и «найти» — огромная пропасть. Я до сих пор не понимаю, почему именно вам посчастливилось столкнуться с этим… — он некоторое время подбирал слова, но остановился на самом нейтральном: — явлением.

— Вы хотели бы это увидеть сами! — догадалась Ира.

— Нет! — Белкин резко приподнялся, вскинул ладони. Окурок выпал на песок. — Ни малейшего желания, дорогая моя!

— Тогда… — растерялась ученица, — зачем?

— Пропасть, девочка, пропасть! — весело напомнил учитель. — Если она заполнена, мы через неё переходим.

— То есть, перестаём искать!? Но я-то не перестала!

— Действительно, — Белкин улыбнулся и снова расслабился.

— Так вы хотите только найти магию, а не научиться ей?

— Знаете, Ирочка, второе тоже было бы неплохо осуществить, — он усмехнулся и неспешно поднялся с шезлонга. Каждый раз, когда тело намекало на то, что одной деловой беготнёй по городу молод не будешь, ему казалось, что он прожил уже сотню жизней. Но наваждение снова сбежало, как трусливая плотвичка. — Только вот магия, на самом деле, чревата и ограничениями, и сложностями самого разного толка. А учителя магии — такие непостоянные существа…

— Вы думаете, он пропал из-за того, что заметил меня!? — Мысль не была новой: за месяц раздумий над самым волнительным событием её жизни Ира много чего предположила. Однако сейчас, когда опасения — как всегда — подтвердились мнением учителя, её пробило чуть не до слёз! Она сама виновата в том, что его больше нет здесь! Тупая любопытная неуклюжая корова! — При вас он был долгие годы и если бы я…

— Ирочка, бросьте казниться попусту! Если бы Виктор так дорожил своим инкогнито, то, поверьте… — Белкин поморщился: воображение спешно нарисовало крайне неприятную картинку. И заговорил быстрее, чтобы разделаться с гадким образом: — …Вы бы сейчас здесь не стояли. Он ушёл, потому что так хотел, или потому что был вынужден. Всего лишь совпадение, я вас уверяю! Вы — лишь нечаянный свидетель, а не причина. И даже не повод, — он вздохнул, развёл руками. — Кому следовало бы казниться, так это мне: я Витьку так и не раскусил за целых три года.

— Но если бы…

— «Если бы» не бывает, спешу напомнить, — веско произнёс Андрей Аронович. — «Если бы» — это наши вериги, гири каторжника, осуждённого собственной глупостью, которую дураки называют задним умом! — И он похлопал себя ладонью по ягодице.

— Но вы сами учили смотреть в примеры прошлого!

— Примеры, моя дорогая! Басни! — Белкин растянул губы в улыбке. — Нечто, лишённое эмоционального контекста, снятое с жизни, как сливки с молока! Оставьте обрат профанам, право же. Ваш пример должен звучать так: я буду осмотрительней. Тэ-че-ка. Сожалеть о том, что случилось и уже не повторится, — он опять улыбнулся и дважды дёрнул плечами, — бессмысленно.

— Да, учитель, — печально ответила Ира.

— Уже лучше, Ирочка. Который раз уже говорю, и вот… — он похлопал себя по карманам шортов. — У вас не будет сигаретки? А то идти до палатки жуть как не хочется.

— У меня только «Пол-магл», а вы вроде «Маг-боро» курили…

— Да? — сумерки скрыли досадливо сморщившуюся физиономию Белкина.

— Их же нельзя смешивать в течение…

— Да, в течение одного дня, — с лёгким раздражением повторил он свои собственные бутафорские наставления.

В перемежающейся тишине вечера раздался крик хищной птицы. Белкин застыл и прислушался. Ира, поглядев на учителя, тоже стала вглядываться в темнеющее небо. Крик повторился.

— Викки! Викки! — вдруг пропищал в небеса Андрей Аронович. Заметив удивлённый взгляд ученицы, он пояснил с удовольствием: — Приятель мой. Частенько прилетает по выходным — я ему курятинки копчёной приберегаю. А! вот и он!

Крылья свистнули прямо над головой девушки, она ойкнула и удивлённо уставилась на учителя. Затем — на сокола, примостившегося на тополе чуть в отдалении от палаток. Не услышь она его в небесах, спутала бы с грачом или вороном: настолько черна была птица!

— Ну да, у каждого свои… как сейчас говорят, тараканы, — Белкин снова широко улыбнулся. — Кто-то печётся о своих неудачах, а кто-то подкармливает Викки и хочет изменить мир к лучшему. И все мы потихоньку… — он замолчал, потёр гладко выбритый подбородок. И указал вперёд. — Однако давайте поторопимся, не будем заставлять его ждать! Иногда мне кажется, что он и речь нашу понимает, и поумней некоторых людей будет.

— Что — правда? — глаза Иры загорелись интересом к совсем уж поразительным речам наставника.

— Разве я мог соврать о таком!? — вернул он фразу. И весело рассмеялся. — Ну-с, идёмте, идёмте!