Константин Жемер - Тибетский лабиринт (новая версия)

При этих словах у Германа немного отлегло от сердца, подумалось даже: «И только то?». Увы, пришедшее облегчение оказалось весьма мимолётным, потому что Носительница продолжила свою мысль:

– …Это ровно полбеды. Вторая же половина заключается в том, что Крокодилу сейчас везут ещё один предмет Падмы – «Колесо Удачи», дающее перемены. Само по себе Колесо позволяет лишь… ну, там, измениться человеку так, чтобы окружающие перестали его замечать, или в картишки неизменно выигрывать, и то до тех пор, пока другие игроки не заподозрили нечестную игру и не побили… Впрочем, в драке побеждать тоже позволяет. Как видите, от Колеса проку немного. Но соединённые вместе, Черепаха и Колесо приобретут огромное могущество – с их помощью станет возможным по своему усмотрению менять законы, на которых стоит мир. Что именно сотворит Антихрист, можно лишь гадать: к примеру, стоит захотеть, и его армия никогда не узнает неудач – любое, даже глупое решение военачальников приведёт к победе, оружие никогда не сломается, погода – и та встанет на сторону такой армии. Зато все неудачи достанутся противнику: случайные пули станут косить его генералов, приказы вовремя не придут в войско, ибо окажется, что телефонные провода перегрызли крысы, река разольётся не иначе как в самый неподходящий момент, при наступлении.

– Это «Колесо удачи», которое делает человека невидимым, – нарушила молчание Ева, – оно ведь находилось у зелёных монахов, не так ли?

– Так и есть, – согласилась Шурпанакха. – Многие века Колесо хранилось у Зелёных братьев, а теперь они по одну сторону с Крокодилом. Спросите, кто такие Зелёные братья? В незапамятные времена среди Носителей произошёл раскол, так что братья – просто кучка предателей, завладевшая предметом силы.

– Скажите, бабушка, а что другие предметы? Из переписки Максима Крыжановского с Фёдором Толстым мне известно о Книге Судьбы…

– Ну, раз известно, то скажу, – глаза Елены прояснились от воспоминаний. – Книга Судьбы даёт равновесие. Она не позволяет раскачивать мир, а если до такого дела находится охотник, Книга даёт возможность Игры, где проигравший получает щелчок по носу.

– Так если Книга у вас, может, и Гильшера можно щёлкнуть? – с надеждой спросил Герман.

– А я что пытаюсь сделать, по-твоему? – возмутилась старуха. – Или в карты никогда не играл? Вот тобою я и надеюсь щёлкнуть по наглому Крокодильему носу!

Герман надолго замолчал, пытаясь осмыслить услышанное. Легенду о Падме и его двадцати одном терма-сатэр [114] Так тибетцы называют потаённые сокровища, умышленно скрытые в земле клады, содержащие высшую мудрость. По поверьям, терма-сатер сторожат от людей дакини. он знал и раньше, но мало ли какие поверья существуют у народов мира! А оно – вон как!.. Картина мироустройства по версии бабушки Елены выходила ещё бредовее, чем та, которую излагал на симпозиуме Карл-Мария Вилигут. Вот бы представители официальной науки послушали эти бабушкины сказки!

– Что замолчал, Герман? – напомнила о себе старуха. – Неужели больше вопросов не осталось?

– Да как-то в голове не укладывается то, что вы порассказали, вот и молчу, – честно признался профессор. – Ни с научной точкой зрения, ни даже с христианством все эти карточные игры и волшебные предметы не согласуются…

– Вон про что вспомнил?! – деланно возмутилась Носительница.- А чего ты про научную точку зрения не думал, когда в Лабиринт за Шамбалой лез? Наука начисто отрицает саму возможность существования Шамбалы, но ты её всю жизнь ищешь. И о христианстве прежде не заботился, иначе не стал бы апологетом чужой – тибетской – веры, в то время как собственная попрана на родной земле. А о сотворении мира везде одинаково говорится. У тибетцев мир сотворили предметы и свитки, а по Библии – Слово. Но ведь Слово состоит из букв, а этих букв в еврейском алфавите ровно двадцать одна – столько же, сколько предметов Силы.

– Выходит, всё же, тибетские ламаисты ближе к Истине?

– Выходит, ты – Дурак и слепец, – сварливо объявила Елена. – Про таких, как ты, даже притча есть. Пять слепцов подошли к слону, желая выяснить, каков он на самом деле. Первый нащупал хвост и крикнул: слон подобен верёвке. Второй схватился за хобот и возразил: слон толще верёвки, он подобен удаву. Третий дотронулся до ноги и, обозвав первых двоих глупцами, объявил: слон толще удава, он подобен дереву. Четвёртый, похлопав зверя по боку, поднял остальных на смех и изрёк: слон тоще дерева, он – как живая гора. А пятый долго тёр слоновий бивень и, наконец, решил: товарищи просто издеваются над ним. Отсюда следует, что все пятеро правы, а равно и то, что ни один из них неправ. Божественную природу способна осязать только Душа человеческая. Но она во время земной жизни заключена в бренную оболочку, каковая не обладает органами чувств, необходимыми для постижения высших истин. К счастью, есть Вера, данная не для изучения Бога, но для единения с ним. Глупы и слепы те, кто начинает спор – чья вера более правильная, ибо самая правильная вера – это вера отцов, ей и нужно следовать. А ты за Шамбалой гонялся, да ещё не будучи туда званым.

– Так она хоть существует, Шамбала? – уныло спросил Герман.

– Конечно, – уверенно ответила Шурпанакха. – И ведут туда два пути: материальный – путь вещей и духовный – путь слова. Здесь, в Тибете, все выбирают второй – считают его более лёгким.

– Выходит, я выбрал не тот путь?

– Про путь он заговорил, – вздохнула Елена. – Себя вначале выбери, кто ты есть такой? А то – что выходит? То ли русский, то ли немец, то ли шпион, то ли профессор, то ли мистик, то ли учёный… Даже жить тебе или умереть – выбор сделала я, а не ты, дилорро.

– Твоя правда, бабушка, – согласился Герман. – Такая уж моя натура – люблю плыть по течению, а выбор пусть за меня другие делают. Но одну вещь я сегодня выбрал и, думаю, мой выбор тебе понравится.

– Что же это за выбор?

– Я исправлю содеянное. Отниму у Гильшера мандалу и привезу тебе, или пусть я погибну.

– Ну, вот ещё, погибнет он, – возмутилась просветлевшая лицом Елена. – Посмей только, ведь тебя Ева ждать будет…

– Как это – ждать?! – с холодком в голосе поинтересовалась Ева. – Я поеду с Германом, и мне глубоко наплевать, если кому-то не нравится такой выбор.

2 сентября 1939 года. Тибет.

Снег искрится на солнце. Лыжня уходит к горизонту, но Герман знает – там, впереди, крутой спуск. Легконогая Ева, наверное, уже внизу – сидит в юрте кочевников, пьёт обжигающе горячий чай из эмалированной кружки. Ему же каждый шаг, каждый взмах палок пока даётся с трудом – изломанное тело заново учится ходить. Вначале ковылял, держась за стены, затем, с клюкой – наперегонки со старой Шурпанакхой, а теперь, вот, на лыжи встал и упрямо идёт к горизонту. Умница-Сахарок держится рядом, не отставая и не забегая вперёд.