Андрей Астахов - Крестоносец: Железная Земля

— Будущее всегда лишено определенности, — ответил я. — Но разве это повод для тревоги?

— У моего народа есть поговорка: «Буря дня грядущего всегда опаснее уже пережитого шторма». Принятое Советом решение привело в бешенство посланника Суль. Вскоре о нем узнают магистры, если уже не узнали.

— Отвечу тебе, милорд, поговоркой моего народа: «Делай, что должно, и будь, что будет». Или ты сожалеешь, что Совет не прислушался к тебе?

— Ты юн, салард, и не научился владеть своими чувствами и своим языком. — Дуайен спесиво сжал губы. — Я верю, что ты любишь Брианни, и на Совете все услышали голос твоей любви. Но вправе ли мы были рисковать жизнями всех виари, чтобы спасти одну жизнь?

— Сожалеешь о том, что вы не отдали коршунам цыпленка? — Я начал злиться. — Если ты хотел посетовать на это, не стоило приглашать меня сюда.

— Эвальд! — Домино положила мне ладонь на руку.

— Да, ты молод, — продолжал Варин, будто не слышав моих слов, — и еще, у тебя нет своих детей. Ты не знаешь, что такое ответственность за свой дом, за своих близких. Однажды ты поймешь нас, стариков. Надеюсь, что поймешь.

— Я люблю Домино и отвечаю за нее. И все, что я говорил, повторю и сейчас. Совет принял единственное верное и честное решение. А что до Договора Двадцати Статей — пусть сулийцы подотрут им зад. По правде сказать, они делают это постоянно, только вы им почему-то верите.

— Разрыв Договора означает войну с Суль.

— А разве она уже не идет? Я прибыл из страны, которая не воюет с Суль, но это не значит, что мы живем в мире. И терванийцы могли бы сказать тебе то же самое, милорд. Я видел, что агенты Суль сотворили в Баз-Харуме, Лашеве, и совсем недавно столкнулся с их происками уже в Железной Земле. Я не верю в мир с сулийцами — они не будут его соблюдать. И знаешь почему, милорд? Между Жизнью и Смертью не может быть мира. Магистры Суль — это Смерть. Тот, кто служит Суль, будет служить Смерти.

— А ты что можешь нам предложить, шевалье? — ответил за Варина один из старейшин, тот самый, что говорил об ответственности.

— Я маленький человек, господин, и не могу говорить за власть предержащих. Но если Империя протянет вам руку, готовы ли вы ее принять?

— Ты говоришь от имени империи, но, передав нам меч, ты становишься ее врагом, — заметил старец.

— Да, если союза между Ростианом и виари не будет.

— Мы знаем цену союза с Ростианом, — сказал старейшина, и я уловил в его голосе презрение. — Когда-то Империя бросила нас на произвол судьбы, и мы лишились всего, что имели. Империя всегда делала вид, что нас не существует.

Можем ли мы верить вашим командорам, вашему императору? Для последователей веры в Матерь виари — всего лишь безбожные язычники. И наши земли теперь часть империи. Никто не вернет их нам.

— У империи и у вас общий враг. Разве это не причина стать союзниками?

— Наш отказ выдать Брианни может стать поводом для разрыва Договора, а может и не стать, — ответил Варин. — А вот заключение союза с империи куда как более недружественный поступок. Магистры не простят нам этого.

— Договор Двадцати Статей стоил бы чего-нибудь, если был бы договором равных. Магистры считают вас своими слугами — не хочу сказать «рабами».

— А разве ваш император так не станет считать?

— Еще раз повторюсь, милорд — я не могу говорить за императора. Я не его посланник, и не наделен полномочиями вести переговоры с вами. Я здесь, как частное лицо, я не посол. Но я прошу поверить мне. Мои слова — это слова человека, которому небезразличны судьбы и людей, и виари. Мы были в Хареме и видели картину Мацея Хомрата.

— Кто такой Мацей Хомрат? — отозвался один из старейшин.

— Пророк, — я перевел дыхание. — Он предсказал новое нашествие Зверя, и оно начнется скоро. Мы видели изображение на картине…

— Пророчества людей! — фыркнул старейшина, заговоривший со мной первым. — Разве люди наделены Даром Предвидения? Ни разу…

— Погоди, Элемар, — остановил его Варин. — Мы и без ваших пророков знаем, куда идет мир, шевалье. Как моряк предугадывает приближение шторма по ветру, воде и поведению морских обитателей, так и мы видим, что великая буря вот-вот разразится. И наши мысли о том, станет она для нас началом новой истории виари, или же окончательной погибелью.

— Ты все время говоришь о погибели, милорд. Неужто все так безнадежно, или ты сгущаешь краски?

— Хочешь сказать, что я трус, и мои собратья по Совету тоже трусы? — В глазах Варина сверкнул гнев, но миг спустя эта искра погасла. — Нет, юноша. Мудрость иногда бывает похожа на трусость, но это не одно и то же.

— И в чем состоит такая мудрость? — Я сделал ударение на слове «такая».

— Среди виари нет единства. Два наших дома уже присягнули сулийцам, а прочие колеблются. Большинство из нас хотят остаться независимыми, но все понимают, что в случае большой войны нам придется принять чью-то сторону. Или же воевать друг с другом. Что может быть страшнее?

— Нашествие нежити, — сказал я. — Когда-то вы сумели спастись сами, но потеряли свои земли. Сможете ли вы отсидеться на своих кораблях, если вся земля станет принадлежать мертвым?

Варин не ответил — протянул руку и стащил ткань с округлого предмета на столе. Я увидел драконье яйцо, точно такое же, что было в руинах Минга и открыло нам портал в Заповедь, только крупнее и покрытое красноватыми прожилками.

— Харрас Харсетта, — вздохнула Домино.

— Вы сказали, что драконы вернулись, — сказал Варин, положив ладонь на артефакт. — Даже если это правда, что толку? И как это поможет нам найти правильный путь?

— Вы его уже нашли, — ответил я. — Вы приняли решение оставить Домино и харрас у себя. И вы не так беззащитны, как тебе кажется, милорд. Имей мужество поверить в себя и свой народ.

— Мы разбросаны по водам океана. Один берег — это Суль с ее пиратами, черной магией и живыми мертвецами. Другой берег — империя, высокомерная, чужая и вероломная. Кому верить?

— Старой Эзиле. И пророчествам Эская.

— Странно — фламеньер, приверженец материанства говорит мне об этом! Мальчишка, ставший мужем моей родственницы. И я трачу время на то, чтобы говорить с ним.

— Ты сам меня пригласил. Я не напрашивался на эту встречу.

— Не горячись. Этой ночью у меня был долгий и трудный разговор с главами домов. У нас много разногласий, но есть одно, в чем мы едины — возврата к прежней жизни для виари не будет. Нам предстоит ступить на путь, который приведет нас или к славе, или к погибели.

— Мудрые слова, милорд. Так в чем дело? Первый шаг вы уже сделали, пора сделать второй и третий.

— Затем вас и пригласили сюда. — Варин перевел взгляд на Домино. — Главы домов хотят, чтобы ты, Брианни, отправилась ко двору императора и встретилась с ним. Ты Блайин О'Реах, у тебя есть все права говорить от имени всего народа виари. Готова ли ты сделать это?