Янтарина Танжеринова - Драконий день (СИ)

— Что есть, то есть, Кон! — насмешливо фыркнула магесса, не уточняя, насколько она «пропитана драконьим духом». И уже серьёзно попросила: — Пригляди за девочкой, Конхор.

— Пригляжу, конечно. Эх, самому, что ли, на Стайфарр податься?.. А что, — воодушевился Неугомонный Кон, — может, и рвану за океан как-нибудь… Говорят, серпентесы наших на прочность испытывают. Завёлся у них там молодой королёк, сильный, но глупый, вот и лезет воевать, не доверяя опыту старших. Мол, я там самый могучий, а коротышки эти бородатые — тьфу и разотри, а не соперник.

— Глупый, — согласилась магесса. — Ничего, повоюет немного с вашими, поумнеет… если жив останется.

— Вот-вот, — поддакнул Кон. — Этот великий воитель воцарился в том племени, с которым мы издавна торговые дела вели, у них там лучшие сорта кофе растут. Так что таких партнёров терять невыгодно, проще уж молодого глупца уничтожить. А то сам не живёт спокойно и честным гномам не даёт, я уж не говорю про его собственных подданных.

— Так серпентесы же воевать любят, для них это самое интересное занятие.

— Не для всех, алмазная моя, то-то и оно! Это племя, Зиаланташ-Шайраг… Клан Зеленочешуйчатых, если на Всеобщем, довольно мирное, мы уже лет двести с ними торгуем, и всё в порядке было. А тут нате вам, пожалуйста, королю придурошному повоевать захотелось — и вся торговля, все договоры насмарку.

— Безобразие, — серьёзно согласилась Айриэ. — Форменное. Слушай, Кон, мне тут его светлость расписочку подарил на две сотни золотых — за уничтожение хогроша. Давай-ка я с вами поделюсь, вы мне крепко помогли. Так что это будет справедливо.

— Нет, Айнур-ра! — рыкнул гном, раздражённо дёрнув себя за бороду. — Из наших эти деньги никто не возьмёт! Во-первых, мы не ради денег старались, а во-вторых, брать кровавое золото от этого… штрайдах-брув-джадарр!.. — это себя не уважать.

Насколько Айриэ поняла, его светлость обозвали… нехорошим человеком. За дело, в общем.

— Разделяю твоё мнение, — согласилась она. — А знаешь, Кон, давай мы тогда эти денежки отдадим Юминне, ей пригодятся. У тебя гномья гербовая бумага с собой?

— Конечно, сейчас принесу!

Конхор исчез ненадолго и вскоре появился с листом так называемой «гномьей гербовой» бумаги, зачарованной, разумеется. Айриэ написала, что передаёт полученные ею от герцога Файханас двести золотых «корон» в дар Юминне Файханас, и приложила к бумаге ладонь. Лист засветился золотистым светом, считывая информацию о личности Айриэ и удостоверяя законность сделки. Вскоре дело было сделано, и Айриэ с чистой совестью вручила бумаги приятелю, чтобы тот уже в Фиарштаде отдал их в местный гномий банк. Приятно иметь дело с честными разумными существами, просто сердце радуется и душа отдыхает…

Кон спрятал бумаги за пазуху и заботливо напомнил:

— А ты не забудь, подруга, что обещалась в гости нагрянуть.

— Нагряну непременно, как только с делами разберусь.

— Ну, бывай тогда, алмазная моя! — Конхор ещё разок стиснул её в объятиях — на счастье, как он выразился.

Гномы уехали на рассвете, собираясь встретиться с Юминной в десяти милях отсюда, на перекрёстке трёх дорог. Но днём от них прилетел «письмоносец» с сообщением о том, что Юминна не появилась на месте встречи, и караван, прождав несколько часов, двинулся дальше. Если что, мол, пусть догоняет, гружёные повозки двигаются медленнее верховой лошади.

Айриэ тревожилась за девчонку. Что её могло задержать? Побег раскрылся и Юминну заперли? Это казалось наиболее вероятным объяснением. Надо будет потом разузнать осторожно, что там произошло. Самой магессе, разумеется, ничего не грозило в силу её высокого положения, даже если бы открылось, что она оказывала помощь в подготовке дерзкого побега из дома герцогской племянницы. Вообще-то говоря, формально Юминна давно совершеннолетняя и может распоряжаться собой по собственному усмотрению, но в аристократических семьях подобное свободомыслие категорически не приветствуется. Дочери и сёстры всегда были слишком ценным товаром, кто же их просто так отпустит? Пусть пользу роду приносят, укрепляя связи между знатными семействами…

Ближе к вечеру к Айриэ постучалась служанка с сообщением, что прибыл капитан Паурен и просит дозволения подняться к ней для разговора. Магесса сие дозволение даровала, и капитан вскоре появился. Увидев его, Айриэ поразилась: на командире герцогских гвардейцев лица не было. Бледный как смерть, глаза испещрены сеточками лопнувших сосудов, морщины глубокие — как у семидесятилетнего старика, даже плечи ссутулились, хотя капитан всегда отличался истинно военной выправкой.

— Капитан, что-то случилось? — участливо спросила Айриэ, жестом приглашая его сесть.

Паурен тяжело осел на стул и медленно вытолкнул из себя, будто ему было больно говорить и каждое слово ранило язык до крови:

— Мэора Айнура… его светлость просил… соблюдать строжайшую тайну. — Поднёс руку к губам, будто вытереть воображаемую кровь, и магесса с изумлением отметила, что пальцы его заметно дрожали. — Сегодня нашли мэори Юминну… Она мертва, мэора. Убита.

— Корррявое Равновесие!.. Кто? — рявкнула Айриэ, давясь самой грязной руганью… если б она, ругань, могла тут помочь!.. Никуда ты, выходит, не поплывёшь, девочка, и Стайфарра не увидишь…

— Если бы я знал точно, мэора, я бы… — Капитан глянул лютым волком и продолжать не стал.

— Подозреваете кого?

— Мэора Айнура!.. Я вассальную присягу давал!.. — выкрикнул он с силой и вдруг притих, закончив едва ли не шёпотом: — Я не рассказываю посторонним о делах моего господина. Лично его светлость передо мной ничем не провинился — и я перед ним не стану.

Подозревает, но опасается сказать лишнее. За себя он не боится, капитан не трус и не подлец…

— К тому же у вас жена и дети, — негромко закончила за него Айриэ. — Хорошо, капитан, не будем о ваших умозаключениях, расскажите мне только факты. Что передал герцог?

— Просил вас приехать, мэора. Он потому меня и послал, что не хочет посторонних посвящать, кроме королевских дознавателей. За ними пошлют, но только если мы не справимся своими силами. Его светлость, как властитель герцогства, может сам судить и карать, вы же знаете, мэора. Поэтому сначала он попробует разобраться сам. Это… семейное дело.

— Где это случилось, капитан?

— Её в замке нашли, мэора, — ответил он, отводя глаза.

Добавлять, что это кто-то из своих, он не стал, и так понятно.

— Как она убита?

— Увидите, мэора, увидите… так его, перетак и разэтак!.. Ножом… изрезали… Вот вы, мэора, говорили, что тварь, как крови человеческой напьётся, будет убивать снова и снова. А только, сдаётся мне, этот чёрный колдун — выродок похлеще той своей твари, что вы убили, мэора. Я ведь мэори Юминну вот такой крошкой знал… Она же никому никогда зла не желала… — Голос его дрогнул, и капитан отвернулся, яростно мазнув по лицу ладонью.